Набожно приложился он в церкви Успения к образу Владимирской Божией Матери и потом с жаром вскричал. «Во имя Божие идите на злого еретика!» Этих немногих слов было довольно: тихие толпы, еще в каком-то молчаливом ожидании шедшие за боярами, вдруг сделались шумными, необузданными и с яростью бросились во дворец. Но там они еще не скоро нашли того, кого искали. С первыми ударами набата Самозванец проснулся и в страхе, не зная, на что решиться, видя, что уже и храбрый друг и защитник его Басманов убит, не мог придумать ничего более как выскочить в окно. Несчастный злодей вывихнул себе ногу, разбил грудь и голову и упал прямо к стрельцам, стоявшим на карауле на Житном дворе. Однако они не сделали ему ничего дурного - напротив того, слушая уверения его, что он истинный Димитрий, убедили собравшийся народ отнести его к царице-инокине, чтобы удостовериться, точно ли он сын ее. Печальная государыня была вызвана из кельи и торжественно объявила, что истинный царевич скончался на руках ее в Угличе и что она молчала об этом во все царствование Самозванца от страха: он угрожал тайно умертвить ее за одно неосторожное слово, сказанное против него. Царица обвиняла себя за свое малодушие, со слезами просила прощения у народа и показала ему портрет маленького царевича. Все увидели, что ни одна черта его ангельского личика не походила на расстригу.
Объявление горестной матери решило судьбу обманщика. С него сорвали царскую одежду, еще несколько минут расспрашивали, откуда он, и, не дослушав его рассказов, застрелили. Народ, раздраженный такой неслыханной дерзостью, не скоро оставил в покое и мертвое тело: всякий, кто хотел, бил и колол его мечами, а потом чернь вытащила его из Кремля и положила на Лобном месте с маской, дудкой и волынкой. Этим хотели предки наши показать склонность Самозванца к пляскам, шутовским забавам и музыке.
В то самое время, когда Отрепьев получал достойную награду за дела свои, гордая супруга его и с нею вся ее свита были в ужасном положении: народ с яростью забегал во все дома, где только думал найти поляков, и везде убивал их. Марина скрылась в комнатах одной из придворных дам своих и была оставлена живой только по просьбе бояр, которые спасли отца ее и Вишневецкого.
Семь часов продолжались убийства. Наконец все утихло, и вечером того же дня Москва была так спокойна, что чужестранцы, жившие в ней, не могли надивиться этой быстрой перемене, тем более что народ не имел еще царя и даже не знал, кто будет им.
Но эта неизвестность не была продолжительна. Сердца всех стремились к одному человеку, все уверены были, что никто лучше умного князя Шуйского не сможет управлять Россией, и 19 мая, на третий день после восстания, Василий Иоаннович уже был назван царем. Удивительно было видеть Шуйского в эту торжественную минуту на Лобном месте - там, где за несколько недель перед этим он стоял приговоренный к смерти. Какая чудная перемена! Тогда каждый старался скрыть слезы и сострадание свое к несчастному, невинно осужденному князю, теперь каждый только о том думал, как показать ему свое усердие, каждый называл его избавителем царства Русского. Тогда все боялись одного имени Димитрия, хотя некоторые уже знали обман, теперь этот человек, устрашавший всех собою, лежал безжизненный в нескольких шагах от нового царя. Всякому позволено было шутить и насмехаться над ним. Этого еще не довольно: и в самой земле не было места телу Самозванца. Через три дня его похоронили у большой дороги, за Серпуховскими воротами. Вдруг некоторые из суеверных людей начали говорить, что видели какие-то ужасные чудеса над могилой его и что расстрига, бывший, по мнению их, большим колдуном и при жизни, будет вредить России волшебством своим и после смерти. Тогда тело вынули из земли, сожгли и, смешав с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда Самозванец пришел в Москву. Москвитяне думали, что с этим выстрелом отлетят от них все беды, причиненные злодеем.
Несчастное царствование Шуйского
1606-1610 годы
Едва ли какой-нибудь государь был несчастливее Василия Иоанновича! Все добрые намерения его не имели успеха. Все, что думал он сделать полезного для подданных своих, было не понято ими, все, чем он хотел улучшить состояние их, было дурно принято. Например, насмотревшись на ужасное тиранство времен Иоанна Грозного и Бориса Годунова Шуйский хотел избавить от него русских на будущее время и дал им новые права и преимущества. Но что же? Он угодил этим только тем боярам, которые были властолюбивы и желали наслаждаться неограниченной свободой; все же прочие, привыкшие к самодержавной воле государей своих и, может быть, испытавшие, как опасна излишняя власть вельмож, были недовольны новыми постановлениями и говорили, что царь от страха к боярам дает им такую волю. И самый народ, имея в течение одного года четвертого государя, не чувствовал уже прежнего уважения к этому священному званию, и, чтобы снова возвратить ему всю важность и достоинство его, нужен был государь смелый, решительный, одаренный необыкновенными способностями. Шуйский не имел их и отличался только чрезвычайной твердостью в перенесении несчастий своих. К тому же он был очень скуп, не любил веселостей, и два торжества, бывшие при нем, - коронование и потом свадьба с молодой княжной Марией Петровной Буйносовой-Ростовской - праздновались так тихо, так скучно, что нашлось много людей, которые пожалели о пышных и веселых пирах Самозванца. Однако все это не принесло бы много вреда Василию, если бы не было главной причины всех несчастий его, истреблявшей всякое доброе расположение к нему русских. Эта причина заключалась в чрезмерной любви народа не только к самому Димитрию, но даже к одному имени его. Целый год царствования обманщика, унижение, испытанное при нем, наконец мощи святого младенца, перенесенные при Василии Иоанновиче из Углича в Москву и открыто поставленные в церкви Михаила Архангела, еще не вполне убедили легковерных, и почти все они готовы были снова с радостью встретить первого пришельца, которому вздумалось бы назвать себя Димитрием. Успех же Отрепьева не мог не внушить и другим злодеям желания подражать его дерзости.
Итак, новые Самозванцы стали появляться в самом начале царствования Шуйского. Опаснейшим из всех был тот, которого опять прислали к нам поляки. Эти непримиримые враги наши, мстя Шуйскому за соотечественников своих, убитых в Москве вместе с Отрепьевым, поклялись во что бы то ни стало отнять у него престол. Прежде всего они старались сделать Василия ненавистным народу: преувеличивали все его недостатки, представляли в дурном виде все его хорошие качества, говорили даже, что он не может называться законным государем, потому что выбран одной Москвой, а не всеми областями русскими [].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126