И за нее хорошо платят! И не говори, что ты не откладываешь в кубышку, на черный день.
– Что ты, Джон. Так нечестно. Парень сам зарабатывает, сам распоряжается деньгами.
В этом вопросе он нетвердо стоял на ногах – старый пень постоянно выманивал у меня бабки на сигареты, на выпивку.
– Ну да, и то верно. А этот ублюдок Бернард – о чем тут говорить, пидор гребаный.
– Да просто стыд-позор, – сказал Тони.
– Это же неестественно, знаешь-понимаешь, ни хера неестественно! Вы же не станете говорить, что для мужчины естественно заниматься сексом с другим мужчиной? – Джон оглядел нас всех, и остановился на Вет.
– Естественно – неестественно, – возразил я, пожимая плечами, скорее чтобы поддержать маму, нежели защитить Бернарда, ради которого я бы и пальцем не пошевелил.
– Конечно, в нем нет моей крови, – сказал Джон.
Ах, ты, хитрая жопа! Элджин до сих пор в ИНТЕРНАТЕ ДЖОРДЖИ ВЕНТУРЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ С ОТКЛОНЕНИЯМИ, я путаюсь с кэжуалсами, Ким уже несколько лет не может перейти в следующий класс и сейчас работает в булочной; прибавьте к этому нашу внешность посетителей комнаты кривых зеркал, и при этом у него еще хватает наглости считать себя едва ли не родоначальником высшей расы.
– От тебя такой же мог получиться.
– Это что еще такое? А? Я тебя спрашиваю? Что ты имеешь в виду?
– Папашу твоего сраного, вот кого я имею в виду! Это было его больное место. Его старика задвинули за связь с малолетними пацанятами. Никто не осмеливался говорить об этом.
– А что с моим папашей…
– Он тоже туда метил.
– МОЙ ОТЕЦ НИКУДА НЕ МЕТИЛ! МОЙ ОТЕЦ БЫЛ НЕ В СЕБЕ! – Он замахнулся на мать, а мы с Тони пытались удержать его. Я уж и позабыл, на что способен Джон, и он вырубил меня локтем в нос. Боль была непереносимой, слезы залили глаза. В одно мгновение он уложил Тони на пол и держал его за волосы, угрожая запинать его ногами.
– Не надо, папа! – закричал я, пытаясь остановить кровь, слезы, сопли, заливавшие мне лицо.
Он отпустил Тони и погнался за мамой на кухню. Она схватила кухонный нож и заорала:
– АГА! ПОДХОДИ МУДИЛА ГРЕБАНЫЙ, Я УБЬЮ ТЕБЯ НА ХУИ!
Я побежал наверх, в их комнату, и вытащил из-под кровати дробовик. Я думал спуститься вниз и встать супротив отца с оружием в руках, но у него хватило бы дури попытаться разоружить меня, и тогда одному из нас настал бы пиздец. Я заперся с ружьем в туалете и не выходил, пока все не затихло.
Я услышал, как хлопнула входная дверь. Положив дробовик на место, я спустился и застал Тони одного.
– Мама с Джоном пошли в пивнуху. Сладкая парочка – как ни в чем не бывало. Ты пойдешь? – спросил Тони, вырубая телик.
Пойду ли я? Нет, я погружался. В глубокую жопу.
Я погружался в кошмары с аистом Марабу.
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
мы с Джеймисоном идем по узкой аллее, идем на гнусную вонь, исходящую от разлагающегося трупа отвратительной птицы. На темной аллее странно-холодно. В тени, меж зловонных мусорных куч, слышно какое-то движение. Само зло притаилось там.
– Выходи, зловредная тварь, гнусное чудовище! – кричит Сэнди в темноту. – Думаешь, у тебя получится нас обыграть?
– Ни хера у тебя не выйдет, Джонни Марабу! – зашипел я. – Мы с Сэнди знаем о твоих гнусных планах. Мы знаем, что ты хочешь уничтожить цвет, звук, веселье и радость, сопутствующие…
Слова застревают у меня в горле, когда крупная хищная птица выходит из тени.
Сэнди подался вперед, а я стою как вкопанный. На щеке я чувствую что-то мокрое и холодное. Пахнет духами, фу ты
а
а
а
что за на хуй
– Я знаю ты почувствовал это, Рой.
Мой маленький спящий принц…
корова бешеная, опять приперлась…
– Уверена, ты почувствовал, ты ощутил мой поцелуй.
Патриция. Блядь. Нашла себе игрушку, мандавоха.
– Знаешь, что я об этом думаю, Рой Стрэнг? Я думаю, тебе необходимо почувствовать, что ты кому-то нужен, что тебя любят. Впусти меня, Рой. Впусти всех нас. Ты окружен любовью, Рой. Твоя семья, твои друзья. Впусти нас.
ПОШЛА ТЫ НА ХУЙ, МАНДАВОХА!
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
но не слишком глубоко.
Чтоб не оказаться опять на грёбаной аллее лицом к лицу с Марабу. Рано еще. А пока… в тот вечер я не пошел с Тони в паб вслед за папой и мамой. Я спокойно сидел, наслаждаясь редким ощущением, что дом предоставлен мне одному. У меня было время подумать.
На работе у меня возникли небольшие проблемы. Эта корова Хэтэвэй стала выступать по поводу моих связей с кэжуалсами. Меня повязали и оштрафовали за участие в небольшом, на мой взгляд, махаче, который газеты окрестили «уличными беспорядками». Хэтэвэй вызвала меня в кабинет Колина Спроула.
Спроул был нервным парнем с измученным видом. Когда я пришел устраиваться на работу, именно он проводил со мной интервью. Он всегда проявлял себя как справедливый чел. То, что Хэтэвэй заставила его устроить этот цирк уродов, было яснее ясного.
– Мм… здравствуй, Рой. Мы тут с Джэйн хотели переговорить с тобой.
Хэтэвэй фальшиво улыбнулась, оскалившись, как перед фотокамерой. Я кивнул.
– Ты отличный работник, – начал Спроул, – первоклассный специалист, – он просиял едва не благоговейной улыбкой и недоверчиво покачал головой: – Я до сих пор не пойму, как тебе удалось внедрить это оповещение с перекрестной географической ссылкой в систему SS 3001. Это было гениально.
Я залился краской, ощутив прилив благодарности и одновременно возмущения, и уже собирался что-то сказать, как вдруг увидел лицо Хэтэвэй. Она была в ярости и едва себя сдерживала.
– Да, неплохая работа, – живо сказала она, – но я уверена, что Рой помнит о той неоценимой поддержке и помощи, которую ему оказал весь коллектив.
Вранье. Программу я разрабатывал один. Но я промолчал.
– Ну да, конечно, – кивнул Спроул. Лицо Хэтэвэй приняло лукавое выражение.
– Видите ли, мы хотим, чтобы наши служащие преуспевали в «Скотиш Спинстерс», развивались вместе с нами. Вы ведь понимаете, не так ли, Рой?
– Ну да, – отвечаю. Спроул добродушно улыбнулся:
– Нашей организации уже много лет, и мы придерживаемся старых принципов, в чем-то мы консервативны… может быть, даже слишком… –он посмотрел на Хэтэвэй, ища поддержки, но она лишь бросила гневный, осуждающий взгляд, – …но между тем… – он нервно закашлялся, – …между тем ты превосходно выполняешь свои обязанности. Чем ты занимаешься вне этого здания, в нерабочее время, – это твое личное дело… однако…
Хэтэвэй зловеще улыбнулась:
– До нашего сведения дошло, что ты являешься членом банды футбольных хулиганов.
– Да ну? – удивился я. Банда футбольных хулиганов. Ах ты, жирная лесба, дура, мать твою.
– Мы не хотим тебя ни в чем обвинять, Рой. Просто вокруг тебя распространяются всякие слухи, слухи, которые могут пагубно повлиять на твою будущую карьеру, – сказал Спроул.
– Ну да, я иногда хожу на футбол. Но я никогда ни во что не ввязываюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Что ты, Джон. Так нечестно. Парень сам зарабатывает, сам распоряжается деньгами.
В этом вопросе он нетвердо стоял на ногах – старый пень постоянно выманивал у меня бабки на сигареты, на выпивку.
– Ну да, и то верно. А этот ублюдок Бернард – о чем тут говорить, пидор гребаный.
– Да просто стыд-позор, – сказал Тони.
– Это же неестественно, знаешь-понимаешь, ни хера неестественно! Вы же не станете говорить, что для мужчины естественно заниматься сексом с другим мужчиной? – Джон оглядел нас всех, и остановился на Вет.
– Естественно – неестественно, – возразил я, пожимая плечами, скорее чтобы поддержать маму, нежели защитить Бернарда, ради которого я бы и пальцем не пошевелил.
– Конечно, в нем нет моей крови, – сказал Джон.
Ах, ты, хитрая жопа! Элджин до сих пор в ИНТЕРНАТЕ ДЖОРДЖИ ВЕНТУРЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ С ОТКЛОНЕНИЯМИ, я путаюсь с кэжуалсами, Ким уже несколько лет не может перейти в следующий класс и сейчас работает в булочной; прибавьте к этому нашу внешность посетителей комнаты кривых зеркал, и при этом у него еще хватает наглости считать себя едва ли не родоначальником высшей расы.
– От тебя такой же мог получиться.
– Это что еще такое? А? Я тебя спрашиваю? Что ты имеешь в виду?
– Папашу твоего сраного, вот кого я имею в виду! Это было его больное место. Его старика задвинули за связь с малолетними пацанятами. Никто не осмеливался говорить об этом.
– А что с моим папашей…
– Он тоже туда метил.
– МОЙ ОТЕЦ НИКУДА НЕ МЕТИЛ! МОЙ ОТЕЦ БЫЛ НЕ В СЕБЕ! – Он замахнулся на мать, а мы с Тони пытались удержать его. Я уж и позабыл, на что способен Джон, и он вырубил меня локтем в нос. Боль была непереносимой, слезы залили глаза. В одно мгновение он уложил Тони на пол и держал его за волосы, угрожая запинать его ногами.
– Не надо, папа! – закричал я, пытаясь остановить кровь, слезы, сопли, заливавшие мне лицо.
Он отпустил Тони и погнался за мамой на кухню. Она схватила кухонный нож и заорала:
– АГА! ПОДХОДИ МУДИЛА ГРЕБАНЫЙ, Я УБЬЮ ТЕБЯ НА ХУИ!
Я побежал наверх, в их комнату, и вытащил из-под кровати дробовик. Я думал спуститься вниз и встать супротив отца с оружием в руках, но у него хватило бы дури попытаться разоружить меня, и тогда одному из нас настал бы пиздец. Я заперся с ружьем в туалете и не выходил, пока все не затихло.
Я услышал, как хлопнула входная дверь. Положив дробовик на место, я спустился и застал Тони одного.
– Мама с Джоном пошли в пивнуху. Сладкая парочка – как ни в чем не бывало. Ты пойдешь? – спросил Тони, вырубая телик.
Пойду ли я? Нет, я погружался. В глубокую жопу.
Я погружался в кошмары с аистом Марабу.
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
мы с Джеймисоном идем по узкой аллее, идем на гнусную вонь, исходящую от разлагающегося трупа отвратительной птицы. На темной аллее странно-холодно. В тени, меж зловонных мусорных куч, слышно какое-то движение. Само зло притаилось там.
– Выходи, зловредная тварь, гнусное чудовище! – кричит Сэнди в темноту. – Думаешь, у тебя получится нас обыграть?
– Ни хера у тебя не выйдет, Джонни Марабу! – зашипел я. – Мы с Сэнди знаем о твоих гнусных планах. Мы знаем, что ты хочешь уничтожить цвет, звук, веселье и радость, сопутствующие…
Слова застревают у меня в горле, когда крупная хищная птица выходит из тени.
Сэнди подался вперед, а я стою как вкопанный. На щеке я чувствую что-то мокрое и холодное. Пахнет духами, фу ты
а
а
а
что за на хуй
– Я знаю ты почувствовал это, Рой.
Мой маленький спящий принц…
корова бешеная, опять приперлась…
– Уверена, ты почувствовал, ты ощутил мой поцелуй.
Патриция. Блядь. Нашла себе игрушку, мандавоха.
– Знаешь, что я об этом думаю, Рой Стрэнг? Я думаю, тебе необходимо почувствовать, что ты кому-то нужен, что тебя любят. Впусти меня, Рой. Впусти всех нас. Ты окружен любовью, Рой. Твоя семья, твои друзья. Впусти нас.
ПОШЛА ТЫ НА ХУЙ, МАНДАВОХА!
ГЛУБЖЕ
ГЛУБЖЕ
но не слишком глубоко.
Чтоб не оказаться опять на грёбаной аллее лицом к лицу с Марабу. Рано еще. А пока… в тот вечер я не пошел с Тони в паб вслед за папой и мамой. Я спокойно сидел, наслаждаясь редким ощущением, что дом предоставлен мне одному. У меня было время подумать.
На работе у меня возникли небольшие проблемы. Эта корова Хэтэвэй стала выступать по поводу моих связей с кэжуалсами. Меня повязали и оштрафовали за участие в небольшом, на мой взгляд, махаче, который газеты окрестили «уличными беспорядками». Хэтэвэй вызвала меня в кабинет Колина Спроула.
Спроул был нервным парнем с измученным видом. Когда я пришел устраиваться на работу, именно он проводил со мной интервью. Он всегда проявлял себя как справедливый чел. То, что Хэтэвэй заставила его устроить этот цирк уродов, было яснее ясного.
– Мм… здравствуй, Рой. Мы тут с Джэйн хотели переговорить с тобой.
Хэтэвэй фальшиво улыбнулась, оскалившись, как перед фотокамерой. Я кивнул.
– Ты отличный работник, – начал Спроул, – первоклассный специалист, – он просиял едва не благоговейной улыбкой и недоверчиво покачал головой: – Я до сих пор не пойму, как тебе удалось внедрить это оповещение с перекрестной географической ссылкой в систему SS 3001. Это было гениально.
Я залился краской, ощутив прилив благодарности и одновременно возмущения, и уже собирался что-то сказать, как вдруг увидел лицо Хэтэвэй. Она была в ярости и едва себя сдерживала.
– Да, неплохая работа, – живо сказала она, – но я уверена, что Рой помнит о той неоценимой поддержке и помощи, которую ему оказал весь коллектив.
Вранье. Программу я разрабатывал один. Но я промолчал.
– Ну да, конечно, – кивнул Спроул. Лицо Хэтэвэй приняло лукавое выражение.
– Видите ли, мы хотим, чтобы наши служащие преуспевали в «Скотиш Спинстерс», развивались вместе с нами. Вы ведь понимаете, не так ли, Рой?
– Ну да, – отвечаю. Спроул добродушно улыбнулся:
– Нашей организации уже много лет, и мы придерживаемся старых принципов, в чем-то мы консервативны… может быть, даже слишком… –он посмотрел на Хэтэвэй, ища поддержки, но она лишь бросила гневный, осуждающий взгляд, – …но между тем… – он нервно закашлялся, – …между тем ты превосходно выполняешь свои обязанности. Чем ты занимаешься вне этого здания, в нерабочее время, – это твое личное дело… однако…
Хэтэвэй зловеще улыбнулась:
– До нашего сведения дошло, что ты являешься членом банды футбольных хулиганов.
– Да ну? – удивился я. Банда футбольных хулиганов. Ах ты, жирная лесба, дура, мать твою.
– Мы не хотим тебя ни в чем обвинять, Рой. Просто вокруг тебя распространяются всякие слухи, слухи, которые могут пагубно повлиять на твою будущую карьеру, – сказал Спроул.
– Ну да, я иногда хожу на футбол. Но я никогда ни во что не ввязываюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68