Что толку от любви, скажи,
А в бриллианте нету лжи:
Любовь исчезнет – не беда,
Ведь он со мной всегда…
ГЛУБЖЕ.
Так вот, потом была вечеринка… после игры все поехали праздновать к нашему старику. Вечеринка у нашего старика. Гостей легко можно было бы заменить надувными игрушками: они бы покачивались на основаниях и изрыгали бы банальности, записанные на встроенный магнитофон:
ВЕСЕЛЫЙ СТАРИКАН (У НЕГО ПОЛ-ЛЕГКОГО И ОДНА НОГА КОРОЧЕ ДРУГОЙ): – Да, жаловаться не на что… это точно… жаловаться не на что.
КИСЛОМОРДАЯ ТЕТЕНЬКА, НАСКВОЗЬ ПРОПИТАННАЯ ГИННЕСОМ: – После того как ей удалили матку, она ужасно располнела… после того как ей удалили матку, она ужасно располнела…
СВОБОДНАЯ ТЕЛУШКА-КУЗИНА: – Приве-тики… Приветики… Приветики…
ХМУРЫЙ ПОДРОСТОК-КУЗЕН: – Что за дерьмо вы слушаете… поставьте что-нибудь приличное…
ПЛАКСИВЫЙ ДЯДЮШКА С ЯЗВОЙ: – Выпить хочется, да нельзя… выпить хочется, да нельзя…
Я думал – хуже некуда, и ошибся. О своем намерении приехать на футбол я не сказал никому из своей прежней компании. Пока все сидели как на иголках в ожидании исхода матча, я думал только о том, как бы кто из парней не увидел меня на стадионе.
Однако это произошло. Зазвонил телефон, попросили меня – это был Лексо.
– Так и знал, что на футбол ты приедешь, – начал он.
– Да, хорошо сыграли.
– Затоптали парочку гуннских кэжуалсов, верных слуг Ее Величества. Сосунки, бля, в штаны наложили. Типичные травоядные: так запустили пару ботлов, помахали перьями, а так, чтоб по-настоящему, – хуй там был.
– Кейт Райт молодцом…
– Да, теперь главное, чтоб они не просрали в финале. Не забывай – победитель автоматически выходит на Кубок Европы. Для нас это – реальный шанс устроить заваруху на континенте. Давно пора замутить выездное шоу, на-х; махач будет – заебись. Да, а чё ты с нами не затусовался?
– Ну, хотел старика повидать, все такое. Я ж не видел их с тех пор, как свалил в Манчестер.
– Ну да. Дай мне свой тамошний адрес. Завалюсь к тебе как-нибудь на выходных, чисто обстановку сменить. Посмотрим, что там у них на футболе творится. Говорят, что «Болтон» – в тех краях самая навороченная фирма. Может, нанести им неожиданный визит? Короче, мы в клубе, заглядывай.
– Да у нас тут тоже вроде как вечеринка…
– Да ладно тебе, дитя окраин, пиздуй в клуб!
– Ну хорошо, увидимся…
И я пошел. Пошел, потому что мне было слишком грустно наблюдать, как это мудачье накачивается своей гребаной алкашкой, и еще потому, что этот хмырь – Лексо – ни за что не отвяжется, будет названивать всю ночь до утра.
Я вышел на Лейт Уок без понятия, куда идти и что делать. Весь город был убран зеленым и белым, из каждого бара доносились песни. Сбылись мечты фанов «Хибэ»; вокруг ни одного «Джамбо» – попрятались по домам и размышляют, как так получилось, что за тридцать лет – ни одного кубка. Однако меня все это не вдохновляло. Я вспомнил, что мне надо на Поудерхолл, и свернул с Лейт Уок.
Клуб ломился от кэжуалсов. Подростки, не так давно тусовавшиеся в бэйби крю, уже во всю подпирали, делали ставки на повышение. Они раздались в плечах, лица их загрубели, и некоторые поглядывали на меня уже совсем не так почтительно, как бывало раньше. В фирме произошли кое-какие изменения – это было очевидно. Теперь важно было разузнать, что к чему, не ввязываясь ни в какие передряги. Я чувствовал себя разбитым: с меня уже хватит. Я сел за барную стойку и напряженно потягивал «Беке»: в компании моих старых друзей мне было не по себе. Демпс так и не появился.
– Да он засухарился, типа, правильный стал, – объяснил Оззи.
Краем глаза я заметил парня, чье лицо показалось мне смутно знакомым. Он болтал с Гоусти. Здоровенный верзила, держался он развязно и понтился напропалую. Среди кэжуалсов я его раньше не видел, однако был уверен, что откуда-то знаю его. Когда до меня наконец дошло, кто это, я чуть не застыл от изумления. Лицо то же, да вот глаза – другие, совсем не тот мягкий, бегающий взгляд, как когда-то. Теперь он смотрел прямым, напряженным, сосредоточенным взором. Имени его я так и не вспомнил: я знал его как Маменькиного Сынка.
Я собрался на выход.
Вычислив табл, я отправился в новый клуб на Венью с парочкой второстепенных кэжуалсов – любителей поклубиться. Я был рад, что свалил. В новом клубе было заебись, но там произошла еще одна встреча, поразившая меня еще больше. Я заметил одного самозабвенно танцующего парня и подошел к нему. Не знаю, кто больше удивился: я или Бернард: он тоже был в таблетке. К своему удивлению, я обнаружил, что мы с ним обнимаемся. Раньше мы с Бернардом даже не прикасались друг к другу, только пиздюлями обменивались на самодельном ринге. Мы протряслись на танцполе под кайфовый хип-хоповый бит. Я-то сам предпочитаю хардкор и хип-хопу, и гаражу, но тот музон был что надо. Потом мы долго болтали. Мои дружки кэжуалсы уже куда-то отфильтровались, и в итоге мы с Бернардом ушли вместе и отправились в Чаппс, гей-клуб возле Плейхауза.
– Никогда не думал, что увижу тебя в экстази, Рой, – сказал он.
– Пати нон-стоп последние месяцев шесть, – ответил я с грустной улыбкой. Бернард – хороший парень.
Бернард. Да. Хороший парень.
– А я не думал, что окажусь здесь, – улыбнулся я, осматриваясь. Мне там не понравилось. Я сказал Бернарду, что зрелище это весьма грустное, что мне неприятно смотреть, как все эти гомики домогаются друг друга в поисках партнера.
– Да нет, ты не совсем прав. Здесь каждый парень, который хочет трахнуться, в итоге найдет себе компанию. Куда грустнее бывает в Бустере Брауне или любом другом месте для натуралов: число парней, желающих трахнуться, превышает количество телок, готовых их поиметь. Здесь хотя бы большинство получает, чего хочет.
Я призадумался над его словами. Логично – не подкопаешься. Пришлось согласиться. Это было легко. Мне было кайфово, экстазиновый приход захлестывал волнами.
– Уоу, ну и табл…
– Ну да, вы нашли друг друга, – рассмеялся Бернард.
Я посмотрел на него, приобнял за шею и сказал:
– Послушай Бернард, ты ведь отличный парень. Ты давным-давно уже все просек. А я был полным мудаком, ни с чем не мог смириться, и не только то, что ты пидор… то есть гей, но и вообще… блядский хуй, Бернард, прости меня, пожалуйста… ты только не думай – это ведь не экстазиновый базар, я просто натворил такой хуйни…
Он пожал плечами.
– Мы все творим хуйню, Рой.
– Нет, ты представь: человек натворил такой хуйни, так все запустил, что уж и поправить ничего нельзя. Ничего, вот как когда-то между тобой и мной? Послушай, Бернард, если ты натворил говна, сделал что-то ужасное, ты же не останешься на всю жизнь плохим человеком? То есть можно ведь измениться, верно?
– Да, наверное, можно, Рой… а что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68