) Следователь с судейским секретарем расположились в маленькой зеленой гостиной, где Робер Дарзак принимал нас, когда мы в первый раз приехали в Гландье. В гостиную только что вошел папаша Жак, вызванный следователем; г-н Робер Дарзак вместе с г-ном Станжерсоном и врачами находились наверху, в спальне мадемуазель Станжерсон.
Так вот, Фредерик Ларсан вошел в вестибюль вместе с железнодорожным служащим. Мы с Рультабием тотчас же узнали этого служащего по его светлой бородке.
– Смотрите-ка, железнодорожный служащий из Эпине-сюр-Орж! – воскликнул я и вопросительно взглянул на Фредерика Ларсана, который, улыбаясь, ответил:
– Да, да, вы правы, это железнодорожный служащий из Эпине-сюр-Орж.
Вслед за тем Фредерик Ларсан попросил жандарма, стоявшего у двери в гостиную, доложить о себе судебному следователю. Папаша Жак тотчас же вышел оттуда, а Фредерика Ларсана вместе со служащим пригласили к судебному следователю. Прошло некоторое время, может быть, минут десять. Рультабий сгорал от нетерпения. Дверь гостиной отворилась, жандарм, которого вызвал судебный следователь, вошел в гостиную, затем вышел оттуда, поднялся вверх по лестнице и снова спустился. Распахнув дверь гостиной, жандарм сказал следователю:
– Господин следователь, господин Робер Дарзак не желает спускаться!
– Как это не желает?.. – воскликнул г-н де Марке.
– Он говорит, что не может оставить мадемуазель Станжерсон в таком тяжелом состоянии…
– Прекрасно, – заявил г-н де Марке. – Раз он не желает спуститься сюда, придется, видно, нам подняться к нему…
Следователь с жандармом поднялись наверх, г-н де Марке подал знак Фредерику Ларсану и железнодорожному служащему следовать за ними. Мы с Рультабием замыкали шествие.
Таким образом все мы очутились у двери в прихожую мадемуазель Станжерсон. Г-н де Марке постучал. Появилась горничная. Это была Сильвия, молоденькая служанка. Светлые, почти бесцветные волосы в беспорядке падали ей на лицо, вид у нее был подавленный.
– Господин Станжерсон здесь? – спросил судебный следователь.
– Да, сударь.
– Передайте ему, что я хотел бы поговорить с ним.
Сильвия пошла за г-ном Станжерсоном.
Ученый вышел к нам весь в слезах, на него больно было смотреть.
– Что вам еще надо? – спросил он следователя. – Нельзя ли хоть в такую минуту оставить меня, наконец, в покое!
– Сударь, – сказал следователь, – мне нужно немедленно поговорить с господином Робером Дарзаком. Не могли бы вы повлиять на него и заставить его покинуть комнату мадемуазель Станжерсон? В противном случае я буду вынужден сам переступить этот порог вместе с представителями правосудия.
Профессор ничего не ответил, он только посмотрел на следователя, на жандарма, на всех, кто сопровождал их – так смотрит жертва на своих палачей, – и молча ушел в комнату.
Оттуда тотчас же вышел г-н Робер Дарзак. Он был очень бледен и весь как-то осунулся, но когда этот несчастный увидел за спиной Фредерика Ларсана железнодорожного служащего, лицо его и вовсе исказилось, с застывшими от ужаса глазами он глухо застонал.
Мы все были потрясены трагическим выражением этого скорбного лица и не могли сдержать возгласа сострадания. Каждый из нас почувствовал: случилось что-то непоправимое, что окончательно погубило г-на Робера Дарзака. Один только Фредерик Ларсан сиял от восторга и был похож на гончего пса, который настиг наконец свою добычу.
Указывая г-ну Дарзаку на молодого служащего со светлой бородкой, г-н де Марке спросил:
– Вы узнаете этого человека?
– Да, я узнаю его, – сказал Робер Дарзак, напрасно пытаясь придать твердости своему голосу. – Это служащий со станции Эпине-сюр-Орж.
– Этот молодой человек утверждает, – продолжал г-н де Марке, – что видел, как вы выходили из поезда в Эпине…
– …этой ночью, – закончил г-н Дарзак, – в половине одиннадцатого… Все верно!..
Воцарилось молчание.
– Господин Дарзак… – продолжал судебный следователь с нескрываемым волнением в голосе. – Господин Дарзак, что вы делали этой ночью в Эпине-сюр-Орж, в нескольких километрах от того места, где убивали мадемуазель Станжерсон?
Господин Дарзак безмолвствовал. Он не опустил головы, только закрыл глаза – то ли потому, что хотел скрыть свою боль, то ли из опасения, что по его глазам кто-то сможет отгадать оберегаемый им секрет.
– Господин Дарзак, – настаивал г-н де Марке, – можете ли вы сообщить мне, что делали в указанное время минувшей ночью?
Господин Дарзак открыл глаза. Казалось, он полностью овладел собой.
– Нет, сударь!
– Подумайте, ибо, если вы будете упорствовать в своем странном отказе, мне придется задержать вас…
– Я отказываюсь говорить…
– Господин Дарзак! Именем закона вы арестованы!..
Не успел следователь вымолвить эти слова, как Рультабий метнулся к г-ну Дарзаку. Он, верно, собирался что-то сказать, но тот жестом остановил его… Да и жандарм уже подходил к своему пленнику… В этот момент раздался отчаянный зов:
– Робер!.. Робер!..
Мы узнали голос мадемуазель Станжерсон и все, как один, вздрогнули – такая в нем слышалась боль. Даже сам Ларсан побледнел. Что же касается г-на Дарзака, то в ответ на этот зов он тут же бросился в комнату…
Следователь, жандарм и Ларсан кинулись следом и встали за его спиной, а мы с Рультабием остановились у порога комнаты. Глазам нашим открылась душераздирающая сцена: бледная как смерть мадемуазель Станжерсон, отстранив пытавшихся удержать ее двух врачей и отца, поднялась на своем ложе… Она протягивала дрожащие руки к Роберу Дарзаку, которого с двух сторон схватили Ларсан и жандарм… Глаза ее были широко открыты… она видела… она все понимала… она силилась произнести какое-то слово… Слово это застыло на ее бескровных губах… Его так никто и не расслышал… Потеряв сознание, она упала навзничь… Дарзака тут же увели из комнаты…
В ожидании экипажа, за которым послал Ларсан, мы остановились в вестибюле. Все были крайне взволнованы. У г-на де Марке в глазах блестели слезы. Воспользовавшись этой минутой всеобщего умиления, Рультабий обратился к Дарзаку:
– Вы не станете защищаться?
– Нет! – ответил арестованный.
– В таком случае я буду вас защищать, сударь.
– Вы не сможете этого сделать, – сказал несчастный с горестной улыбкой. – Вам не под силу то, чего не смогли сделать ни мадемуазель Станжерсон, ни я.
– Я это сделаю. – Голос Рультабия звучал на удивление спокойно и твердо. – Я это сделаю, господин Робер Дарзак, – продолжал он, – потому что знаю больше, чем вы!
– Довольно! – прошептал Дарзак почти сердито.
– Не беспокойтесь, я буду знать ровно столько, сколько потребуется, чтобы спасти вас!
– Не надо знать ничего , молодой человек… если вам дорога наша признательность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Так вот, Фредерик Ларсан вошел в вестибюль вместе с железнодорожным служащим. Мы с Рультабием тотчас же узнали этого служащего по его светлой бородке.
– Смотрите-ка, железнодорожный служащий из Эпине-сюр-Орж! – воскликнул я и вопросительно взглянул на Фредерика Ларсана, который, улыбаясь, ответил:
– Да, да, вы правы, это железнодорожный служащий из Эпине-сюр-Орж.
Вслед за тем Фредерик Ларсан попросил жандарма, стоявшего у двери в гостиную, доложить о себе судебному следователю. Папаша Жак тотчас же вышел оттуда, а Фредерика Ларсана вместе со служащим пригласили к судебному следователю. Прошло некоторое время, может быть, минут десять. Рультабий сгорал от нетерпения. Дверь гостиной отворилась, жандарм, которого вызвал судебный следователь, вошел в гостиную, затем вышел оттуда, поднялся вверх по лестнице и снова спустился. Распахнув дверь гостиной, жандарм сказал следователю:
– Господин следователь, господин Робер Дарзак не желает спускаться!
– Как это не желает?.. – воскликнул г-н де Марке.
– Он говорит, что не может оставить мадемуазель Станжерсон в таком тяжелом состоянии…
– Прекрасно, – заявил г-н де Марке. – Раз он не желает спуститься сюда, придется, видно, нам подняться к нему…
Следователь с жандармом поднялись наверх, г-н де Марке подал знак Фредерику Ларсану и железнодорожному служащему следовать за ними. Мы с Рультабием замыкали шествие.
Таким образом все мы очутились у двери в прихожую мадемуазель Станжерсон. Г-н де Марке постучал. Появилась горничная. Это была Сильвия, молоденькая служанка. Светлые, почти бесцветные волосы в беспорядке падали ей на лицо, вид у нее был подавленный.
– Господин Станжерсон здесь? – спросил судебный следователь.
– Да, сударь.
– Передайте ему, что я хотел бы поговорить с ним.
Сильвия пошла за г-ном Станжерсоном.
Ученый вышел к нам весь в слезах, на него больно было смотреть.
– Что вам еще надо? – спросил он следователя. – Нельзя ли хоть в такую минуту оставить меня, наконец, в покое!
– Сударь, – сказал следователь, – мне нужно немедленно поговорить с господином Робером Дарзаком. Не могли бы вы повлиять на него и заставить его покинуть комнату мадемуазель Станжерсон? В противном случае я буду вынужден сам переступить этот порог вместе с представителями правосудия.
Профессор ничего не ответил, он только посмотрел на следователя, на жандарма, на всех, кто сопровождал их – так смотрит жертва на своих палачей, – и молча ушел в комнату.
Оттуда тотчас же вышел г-н Робер Дарзак. Он был очень бледен и весь как-то осунулся, но когда этот несчастный увидел за спиной Фредерика Ларсана железнодорожного служащего, лицо его и вовсе исказилось, с застывшими от ужаса глазами он глухо застонал.
Мы все были потрясены трагическим выражением этого скорбного лица и не могли сдержать возгласа сострадания. Каждый из нас почувствовал: случилось что-то непоправимое, что окончательно погубило г-на Робера Дарзака. Один только Фредерик Ларсан сиял от восторга и был похож на гончего пса, который настиг наконец свою добычу.
Указывая г-ну Дарзаку на молодого служащего со светлой бородкой, г-н де Марке спросил:
– Вы узнаете этого человека?
– Да, я узнаю его, – сказал Робер Дарзак, напрасно пытаясь придать твердости своему голосу. – Это служащий со станции Эпине-сюр-Орж.
– Этот молодой человек утверждает, – продолжал г-н де Марке, – что видел, как вы выходили из поезда в Эпине…
– …этой ночью, – закончил г-н Дарзак, – в половине одиннадцатого… Все верно!..
Воцарилось молчание.
– Господин Дарзак… – продолжал судебный следователь с нескрываемым волнением в голосе. – Господин Дарзак, что вы делали этой ночью в Эпине-сюр-Орж, в нескольких километрах от того места, где убивали мадемуазель Станжерсон?
Господин Дарзак безмолвствовал. Он не опустил головы, только закрыл глаза – то ли потому, что хотел скрыть свою боль, то ли из опасения, что по его глазам кто-то сможет отгадать оберегаемый им секрет.
– Господин Дарзак, – настаивал г-н де Марке, – можете ли вы сообщить мне, что делали в указанное время минувшей ночью?
Господин Дарзак открыл глаза. Казалось, он полностью овладел собой.
– Нет, сударь!
– Подумайте, ибо, если вы будете упорствовать в своем странном отказе, мне придется задержать вас…
– Я отказываюсь говорить…
– Господин Дарзак! Именем закона вы арестованы!..
Не успел следователь вымолвить эти слова, как Рультабий метнулся к г-ну Дарзаку. Он, верно, собирался что-то сказать, но тот жестом остановил его… Да и жандарм уже подходил к своему пленнику… В этот момент раздался отчаянный зов:
– Робер!.. Робер!..
Мы узнали голос мадемуазель Станжерсон и все, как один, вздрогнули – такая в нем слышалась боль. Даже сам Ларсан побледнел. Что же касается г-на Дарзака, то в ответ на этот зов он тут же бросился в комнату…
Следователь, жандарм и Ларсан кинулись следом и встали за его спиной, а мы с Рультабием остановились у порога комнаты. Глазам нашим открылась душераздирающая сцена: бледная как смерть мадемуазель Станжерсон, отстранив пытавшихся удержать ее двух врачей и отца, поднялась на своем ложе… Она протягивала дрожащие руки к Роберу Дарзаку, которого с двух сторон схватили Ларсан и жандарм… Глаза ее были широко открыты… она видела… она все понимала… она силилась произнести какое-то слово… Слово это застыло на ее бескровных губах… Его так никто и не расслышал… Потеряв сознание, она упала навзничь… Дарзака тут же увели из комнаты…
В ожидании экипажа, за которым послал Ларсан, мы остановились в вестибюле. Все были крайне взволнованы. У г-на де Марке в глазах блестели слезы. Воспользовавшись этой минутой всеобщего умиления, Рультабий обратился к Дарзаку:
– Вы не станете защищаться?
– Нет! – ответил арестованный.
– В таком случае я буду вас защищать, сударь.
– Вы не сможете этого сделать, – сказал несчастный с горестной улыбкой. – Вам не под силу то, чего не смогли сделать ни мадемуазель Станжерсон, ни я.
– Я это сделаю. – Голос Рультабия звучал на удивление спокойно и твердо. – Я это сделаю, господин Робер Дарзак, – продолжал он, – потому что знаю больше, чем вы!
– Довольно! – прошептал Дарзак почти сердито.
– Не беспокойтесь, я буду знать ровно столько, сколько потребуется, чтобы спасти вас!
– Не надо знать ничего , молодой человек… если вам дорога наша признательность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73