Сразу же голограмма обросла убористым текстом, вывернутым для Крылова наизнанку. Он подался вперед, пытаясь разобрать ползущие значки.
– Завалихин Виктор Матвеевич, – представила Тамара Крылову его заклятого знакомца. – Восемьдесят третьего года рождения, русский, образование ниже среднего, женат гражданским браком на такой же, как сам он, хрущобной крысе, имеет дочь Варвару восьми месяцев от роду. Проживает на Сварщиков, шестнадцать, квартира номер три. В юности боксировал за деньги, был тем, кто по договоренности идет в нокаут в третьем раунде. Дважды судим. В первый раз получил по малолетке два года условно за ограбление книжного магазина, где были взяты исключительно деньги. Второй раз его закрыли серьезно, за разбой, на четыре года строгого режима. Вышел не так давно, в пятнадцатом. Пробавляется случайной работой на близкого родственника, остальное родственник дает ему по доброте душевной. И знаешь, кто этот добрый человек? Твой работодатель, который, в свою очередь, работает на Анфилогова и крадет у профессора все, что плохо лежит.
Тамара удовлетворенно откинулась на спинку кресла, любуясь шпионом, который тоже как будто осматривался в офисе, придумывая, какую бы выкинуть здесь непотребную штуку. Сведения Крылова не удивили. Память, играя с ним в «горячо-холодно», неизменно «теплела», когда Крылов соединял сегодняшний образ шпиона со старой подвальной камнерезкой. Однако Крылов мог бы поклясться, что среди приятелей босса, заходивших к нему на пиво и по характеру внешности почему-то всегда совпадавших с упитанным соглядатаем, соглядатая не было. Память устраивала Крылову что-то вроде милицейского опознания, когда перед свидетелем выстраиваются несколько одного и того же типа людей. Память подсовывала ему приблизительное сходство, предлагая согласиться и на этом успокоиться, – но Крылов не соглашался, потому что знал: мучения не прекратятся. Сейчас он подумал, что, может быть, мнемонический зуд объясняется родственным сходством шпиона с хозяином камнерезки. Он попытался как можно яснее вообразить физиономию своего работодателя, мысленно снимая с него потупленные очочки, убирая характерные брови галочкой, второй подбородок. И вдруг взбодрившаяся память, сделав пируэт, выдала ему картинку: хозяин, вздрогнув толстенькой спиной, замирает в птичьей позе возле вешалки, где пиджак Крылова почему-то вытянут поверх горба другой одежды и распластан, точно работодатель, по своей доброте, решил его почистить щеткой; вот босс с незаинтересованным видом, почему-то держась к Крылову боком, мелкими шажками уплывает от его рабочего стола. В столе или в пиджачном кармане обычно болтался атлас города с заранее проставленными точками. Крылов чуть не расхохотался от того, как все просто объяснилось: и кухонная залапанность заветного атласа, и вездесущность соглядатая, почти всегда прибывавшего на место прежде подопечных. Никакой, стало быть, мистики не оставалось в действиях Завалихина Виктора Матвеевича, мелкого уголовника. Но тут же Крылов почувствовал, как возвращается холодок сверхъестественного. Голограмма смотрела на него неприятными глазами, похожими на ложки остывшего супа, как бы говоря: но я же опять здесь, вот он я, хочешь ты того или не хочешь.
Тамара, хмурясь, наблюдала за переменами в лице Крылова, и видно было, что какая-то задняя мысль ставит ее откровенности жесткий предел.
– В общем, ты не зря сюда прибежал такой взъерошенный, опасаться этого типа действительно нужно, – сообщила она, убирая шпиона с экрана. – Почти невероятно, что он работает на большого заказчика, такие, как он, не проходят фейс-контроля. Скорее всего, два родственника решили банально ограбить вас с профессором и тоже ждут, когда Анфилогов выйдет из леса. Но именно по глупости и жадности они могут, например, пырнуть ножом. Сам ты вряд ли справишься, но на всякий случай я тебе сейчас все сброшу на кассету. Хотя нет, ты же отказался от лэптопа, который я тебе пыталась подарить. Ладно, сделаю распечатку…
Тамара покружила «мышкой», и из плоского принтера выпали, сворачиваясь в воздухе, несколько страниц. Крылов нагнулся их собрать и, в тесноте стола, подлокотника, маленького измельчителя бумаги, полного курчавой трухи, неловко задел Тамарино бедро, крупно вздрогнувшее под кисеей и чешуей. Поспешно вернувшись с разлохмаченной добычей в гостевое кресло, он увидел, что угрюмые глаза Тамары наполнились слезами.
– Подожди, еще не все! – воскликнул он, предупреждая ее попытку резко встать и направиться к выходу. – Меня интересует второй человек. Та женщина, худая блондинка в очках. Ну, ты понимаешь, о ком я говорю…
– Что?! – Глаза Тамары моментально высохли и стали двумя неодинаковыми пятнами. – Да, я понимаю, о ком ты говоришь! Запись, которую мне принесли, не оставила сомнений в характере ваших отношений! И ты спрашиваешь у меня, кто она такая?
– Вот чем хочешь клянусь, – замороженным голосом проговорил Крылов, – не знаю ни имени ее, ни фамилии, ни телефона, ни адреса. И она ничего не знает про меня. Мы потерялись на площади и теперь не можем друг друга найти.
Тамара глядела на Крылова так, как смотрят на катастрофу. Снизу, через приоткрытую оконную панель, донесся размывчивый гомон голосов и сразу – шипучий пышный взрыв и свет. Алая ракета, вычерчивая фосфористый след, мерцая огненной сердцевиной, низко прошла над ошпаренным садом и погасла в темноте, будто уголь в воде. Должно быть, гости, позабыв об официальном трауре, добрались до запаса фейерверков. Звонко лопнула разбитая посуда.
– Даже не знаю, что тебе сказать, – Тамара, не обращая внимания на беспорядки, сидела очень прямо, в фараоновой позе, где была совершенно лишней ее высокая женская грудь. – Крылов, ты сумасшедший. Правда. Это противоестественно, это хуже всего, что ты проделывал раньше. Даже не могу сообразить, в чем тут гнусность, но ты издеваешься не только надо мной. Как будто тебе мало жизни… Вот и доигрался!
Хорошо, я гнусный, я подлец, – раздраженно согласился Крылов. – Только я знаю одно: ты собрала информацию на эту женщину. Понимаю, как все это тебе неприятно. Извини. Но отказать мне, скрыть от меня ее адрес, хотя бы адрес, ты не сможешь.
Тамара сдержанно вздохнула, опустив глаза куда-то себе на колени. Пыхнула еще ракета, протрепетала, плюнула, внизу нестройно заорали, распахивая, судя по тугому звону, высокие окна. Тамара поморщилась.
– Да, ты неплохо меня изучил, – произнесла она наконец. – Я и в самом деле не смогла бы утаить такие данные. Только вот проблема: у меня на эту твою очкастую блондинку ничего нет.
– Врешь, – прошептал Крылов, чувствуя себя так, словно его чем-то тяжелым и вязким хватили по затылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
– Завалихин Виктор Матвеевич, – представила Тамара Крылову его заклятого знакомца. – Восемьдесят третьего года рождения, русский, образование ниже среднего, женат гражданским браком на такой же, как сам он, хрущобной крысе, имеет дочь Варвару восьми месяцев от роду. Проживает на Сварщиков, шестнадцать, квартира номер три. В юности боксировал за деньги, был тем, кто по договоренности идет в нокаут в третьем раунде. Дважды судим. В первый раз получил по малолетке два года условно за ограбление книжного магазина, где были взяты исключительно деньги. Второй раз его закрыли серьезно, за разбой, на четыре года строгого режима. Вышел не так давно, в пятнадцатом. Пробавляется случайной работой на близкого родственника, остальное родственник дает ему по доброте душевной. И знаешь, кто этот добрый человек? Твой работодатель, который, в свою очередь, работает на Анфилогова и крадет у профессора все, что плохо лежит.
Тамара удовлетворенно откинулась на спинку кресла, любуясь шпионом, который тоже как будто осматривался в офисе, придумывая, какую бы выкинуть здесь непотребную штуку. Сведения Крылова не удивили. Память, играя с ним в «горячо-холодно», неизменно «теплела», когда Крылов соединял сегодняшний образ шпиона со старой подвальной камнерезкой. Однако Крылов мог бы поклясться, что среди приятелей босса, заходивших к нему на пиво и по характеру внешности почему-то всегда совпадавших с упитанным соглядатаем, соглядатая не было. Память устраивала Крылову что-то вроде милицейского опознания, когда перед свидетелем выстраиваются несколько одного и того же типа людей. Память подсовывала ему приблизительное сходство, предлагая согласиться и на этом успокоиться, – но Крылов не соглашался, потому что знал: мучения не прекратятся. Сейчас он подумал, что, может быть, мнемонический зуд объясняется родственным сходством шпиона с хозяином камнерезки. Он попытался как можно яснее вообразить физиономию своего работодателя, мысленно снимая с него потупленные очочки, убирая характерные брови галочкой, второй подбородок. И вдруг взбодрившаяся память, сделав пируэт, выдала ему картинку: хозяин, вздрогнув толстенькой спиной, замирает в птичьей позе возле вешалки, где пиджак Крылова почему-то вытянут поверх горба другой одежды и распластан, точно работодатель, по своей доброте, решил его почистить щеткой; вот босс с незаинтересованным видом, почему-то держась к Крылову боком, мелкими шажками уплывает от его рабочего стола. В столе или в пиджачном кармане обычно болтался атлас города с заранее проставленными точками. Крылов чуть не расхохотался от того, как все просто объяснилось: и кухонная залапанность заветного атласа, и вездесущность соглядатая, почти всегда прибывавшего на место прежде подопечных. Никакой, стало быть, мистики не оставалось в действиях Завалихина Виктора Матвеевича, мелкого уголовника. Но тут же Крылов почувствовал, как возвращается холодок сверхъестественного. Голограмма смотрела на него неприятными глазами, похожими на ложки остывшего супа, как бы говоря: но я же опять здесь, вот он я, хочешь ты того или не хочешь.
Тамара, хмурясь, наблюдала за переменами в лице Крылова, и видно было, что какая-то задняя мысль ставит ее откровенности жесткий предел.
– В общем, ты не зря сюда прибежал такой взъерошенный, опасаться этого типа действительно нужно, – сообщила она, убирая шпиона с экрана. – Почти невероятно, что он работает на большого заказчика, такие, как он, не проходят фейс-контроля. Скорее всего, два родственника решили банально ограбить вас с профессором и тоже ждут, когда Анфилогов выйдет из леса. Но именно по глупости и жадности они могут, например, пырнуть ножом. Сам ты вряд ли справишься, но на всякий случай я тебе сейчас все сброшу на кассету. Хотя нет, ты же отказался от лэптопа, который я тебе пыталась подарить. Ладно, сделаю распечатку…
Тамара покружила «мышкой», и из плоского принтера выпали, сворачиваясь в воздухе, несколько страниц. Крылов нагнулся их собрать и, в тесноте стола, подлокотника, маленького измельчителя бумаги, полного курчавой трухи, неловко задел Тамарино бедро, крупно вздрогнувшее под кисеей и чешуей. Поспешно вернувшись с разлохмаченной добычей в гостевое кресло, он увидел, что угрюмые глаза Тамары наполнились слезами.
– Подожди, еще не все! – воскликнул он, предупреждая ее попытку резко встать и направиться к выходу. – Меня интересует второй человек. Та женщина, худая блондинка в очках. Ну, ты понимаешь, о ком я говорю…
– Что?! – Глаза Тамары моментально высохли и стали двумя неодинаковыми пятнами. – Да, я понимаю, о ком ты говоришь! Запись, которую мне принесли, не оставила сомнений в характере ваших отношений! И ты спрашиваешь у меня, кто она такая?
– Вот чем хочешь клянусь, – замороженным голосом проговорил Крылов, – не знаю ни имени ее, ни фамилии, ни телефона, ни адреса. И она ничего не знает про меня. Мы потерялись на площади и теперь не можем друг друга найти.
Тамара глядела на Крылова так, как смотрят на катастрофу. Снизу, через приоткрытую оконную панель, донесся размывчивый гомон голосов и сразу – шипучий пышный взрыв и свет. Алая ракета, вычерчивая фосфористый след, мерцая огненной сердцевиной, низко прошла над ошпаренным садом и погасла в темноте, будто уголь в воде. Должно быть, гости, позабыв об официальном трауре, добрались до запаса фейерверков. Звонко лопнула разбитая посуда.
– Даже не знаю, что тебе сказать, – Тамара, не обращая внимания на беспорядки, сидела очень прямо, в фараоновой позе, где была совершенно лишней ее высокая женская грудь. – Крылов, ты сумасшедший. Правда. Это противоестественно, это хуже всего, что ты проделывал раньше. Даже не могу сообразить, в чем тут гнусность, но ты издеваешься не только надо мной. Как будто тебе мало жизни… Вот и доигрался!
Хорошо, я гнусный, я подлец, – раздраженно согласился Крылов. – Только я знаю одно: ты собрала информацию на эту женщину. Понимаю, как все это тебе неприятно. Извини. Но отказать мне, скрыть от меня ее адрес, хотя бы адрес, ты не сможешь.
Тамара сдержанно вздохнула, опустив глаза куда-то себе на колени. Пыхнула еще ракета, протрепетала, плюнула, внизу нестройно заорали, распахивая, судя по тугому звону, высокие окна. Тамара поморщилась.
– Да, ты неплохо меня изучил, – произнесла она наконец. – Я и в самом деле не смогла бы утаить такие данные. Только вот проблема: у меня на эту твою очкастую блондинку ничего нет.
– Врешь, – прошептал Крылов, чувствуя себя так, словно его чем-то тяжелым и вязким хватили по затылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143