Этот усердный трудяга звался Игнасио и был одним из самых уродливых творений Бабули Ветоши, о чем никогда не забывал, затаив злобу на «старую ведьму», как он мысленно ее величал. Старуха считала его толковым слугой и потому неизменно нагружала работой, но все же Игнасио нередко удавалось удрать из Тринадцатой башни, чтобы оказать посильную помощь Повелителю Полуночи, перед которым он благоговел.
— Ну, скоро ты там? — нетерпеливо спросил Тлен.
— Уже почти закончил, господин.
— Давай поторапливайся. К твоему сведению, в моем распоряжении далеко не вся ночь. — Тут Тлен позволил себе улыбнуться. — Хотя настанет время, когда я буду владеть ею безраздельно.
— Чем это, милорд?
— Всей ночью.
Игнасио подобострастно кивнул, хотя и не понял, что имел в виду его собеседник, и продолжал дробить кости мертвецов. При очередном сильном ударе в воздух поднялось облако костной пыли. Игнасио чихнул и сплюнул. У ног его шлепнулся плевок, в котором слюна смешалась с измельченным в пудру крохотным фрагментом человеческих останков. Затем Игнасио на всякий случай ударил молотом по горстке пыли еще пару раз. Тлен всегда добивался совершенства во всем, и заплаточник, выполняя его поручения, старался изо всех сил, чтобы угодить Создателю Кошмаров, как он втайне именовал про себя Повелителя Полуночи.
Лишь после этого Игнасио позволил себе подняться. Не выпуская из рук молота, он склонил голову и стал любоваться делом своих рук.
— Мне всегда казалось, что так они смотрятся лучше, — не без самодовольства изрек он.
— Любой в таком виде смотрится лучше, — ухмыльнулся Тлен и оттеснил Игнасио в сторону. — Теперь ступай к Остову. Он где-то на пляже, закусывает.
— Привести его сюда, к вам?
Игнасио знал, что Тлен в самое ближайшее время собирается проделать какие-то сложные магические манипуляции, и ему безумно хотелось при этом присутствовать.
— Нет, — буркнул Тлен, положив конец надеждам заплаточника. — Когда все будет закончено, ты можешь понадобиться, а пока выметайся отсюда.
Игнасио побрел прочь. На ходу он обернулся и украдкой взглянул на своего обожаемого господина. Тот присел на корточки перед горсткой измельченных в пыль человеческих костей и принялся оглаживать пальцами прах, словно ребенок, собирающийся лепить куличики из песка.
Затем, помедлив мгновение, Создатель Кошмаров вдруг наклонил голову и втянул ртом и ноздрями изрядную порцию жидкости из воротника. Подбодрив себя чудовищными видениями из своих былых снов, он разровнял костный прах и принялся уверенными движениями рисовать контуры того существа, которое в самом скором времени должно было восстать из мертвых. Игнасио немного знал Мендельсона Остова — они познакомились, выполняя кое-какие из прежних поручений Тлена. Теперь заплаточник без труда отыскал его на берегу, освещенном вечерними звездами, возле небольшой горки камешков. Остов укладывал на ее вершину гладкие голыши и забавлялся, глядя, как они скатываются вниз.
— Ну, наелся ты? — спросил его Игнасио.
— Кого-то прикончил, а съесть не смог, — пожаловался Остов. — Аппетит пропал.
И он кивком указал на огромного краба, лежавшего неподалеку кверху брюхом, в котором зияла огромная дыра. Лапы краба, раскинутые в стороны, достигали в длину футов шести. Мендельсон выел только часть внутренностей, а остальное брезгливо отбросил.
— Можно мне доесть? — облизнулся Игнасио.
— Валяй на здоровье.
— Жаль оставлять столько добра.
С этими словами Игнасио подбежал к крабу и с наслаждением погрузил ладони в его развороченный живот. Вырвав остатки сине-зеленых, горьких на вкус кишок, он принялся запихивать их полными пригоршнями себе в рот. Как и Мендельсону, ему больше всего нравились именно потроха убитых живых существ, отчасти, наверное, потому, что многие считали их мерзостью и выбрасывали. Игнасио был одним из немногих особо отмеченных судьбой заплаточников, которые могли принимать пищу. Большинство его собратьев были начисто лишены системы пищеварения. Игнасио же повезло. Две трети его организма функционировали, как у обычного человека. И хотя его мучили запоры и, как следствие этого, то и дело возникала необходимость принимать слабительные порошки, он считал это неудобство ничтожным в сравнении с удовольствием поглощать крабьи кишки, в которых еще пульсировала жизнь. Он обернулся, поймав на себе взгляд Мендельсона.
— А ты зачем здесь? — полюбопытствовал Игнасио.
— Я здесь для того, чтобы подняться в воздух на летательном аппарате, который он там мастерит, — недовольным тоном ответствовал Мендельсон. — Мне надо будет отыскать и притащить к нему одну девчонку.
— Он что же, собирается жениться?
— Не знаю. Уж во всяком случае, не на ней.
— Так ты ее знаешь?
— Мы встречались. Она из Иноземья.
— Что?!
Игнасио поднял краба за одну из гигантских лап и, размахнувшись, хватил панцирем о камни.
— Так ты, получается, побывал в Иноземье? Остов пожал плечами.
— Ага.
— Ну и как там? На что оно похоже?
— Что ты имеешь в виду? На что оно, по-твоему, должно быть похоже, это Иноземье? Ты, поди, хотел спросить, не рай ли там в самом деле?!
И он впился своими маленькими пронзительными глазками в лицо заплаточника.
— Ты ведь и впрямь так думаешь? Признавайся!
— Да нет же, — виновато промычал Игнасио. — Ничего подобного.
— Ангелы, сопровождающие души умерших в сияющие чертоги? Вот что у тебя на уме?! Вся эта белиберда, которую в прежние времена повторяли друг за другом выжившие из ума проповедники?
— Да я никогда и в грош не ставил эту чепуху, — защищался Игнасио, отчаянно кривя душой, поскольку давно уже лелеял весьма оптимистические надежды, связанные как раз с Иноземьем.
Ему так хотелось надеяться, что за морем Изабеллы есть мир, где неказистого заплаточника вроде него могут избавить от уродств и исцелить от всех недугов. Но как бы отчаянно ни хотелось ему верить словам проповедников, Остову он доверял гораздо больше.
— Значит, эта девчонка... — деланно безразличным тоном произнес он, отламывая одну из мощных клешней краба.
— Кэнди Квокенбуш?
— Так ее зовут?
— Так ее зовут.
— Значит, она заявилась сюда вслед за тобой и тебе теперь придется ее убить?
— Не уверен, что он этого хочет.
— Ну а если все же он так решит?
— Тогда я убью ее.
— И как же?
— Не знаю, Игнасио, еще не решил. Что за глупые вопросы ты задаешь, в самом деле!
— А вдруг я когда-нибудь тоже стану помощником Повелителя Полуночи?
— Если, по-твоему, это такая уж большая честь, тут ты ошибаешься.
— Не скажи. Уж куда лучше, чем выкапывать высохших, как мумии, покойников. Ты вот аж в самом Иноземье побывал.
— Да глаза б мои его не видели, это Иноземье! — прошипел Остов. — Хватит болтать, лучше помоги мне подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Ну, скоро ты там? — нетерпеливо спросил Тлен.
— Уже почти закончил, господин.
— Давай поторапливайся. К твоему сведению, в моем распоряжении далеко не вся ночь. — Тут Тлен позволил себе улыбнуться. — Хотя настанет время, когда я буду владеть ею безраздельно.
— Чем это, милорд?
— Всей ночью.
Игнасио подобострастно кивнул, хотя и не понял, что имел в виду его собеседник, и продолжал дробить кости мертвецов. При очередном сильном ударе в воздух поднялось облако костной пыли. Игнасио чихнул и сплюнул. У ног его шлепнулся плевок, в котором слюна смешалась с измельченным в пудру крохотным фрагментом человеческих останков. Затем Игнасио на всякий случай ударил молотом по горстке пыли еще пару раз. Тлен всегда добивался совершенства во всем, и заплаточник, выполняя его поручения, старался изо всех сил, чтобы угодить Создателю Кошмаров, как он втайне именовал про себя Повелителя Полуночи.
Лишь после этого Игнасио позволил себе подняться. Не выпуская из рук молота, он склонил голову и стал любоваться делом своих рук.
— Мне всегда казалось, что так они смотрятся лучше, — не без самодовольства изрек он.
— Любой в таком виде смотрится лучше, — ухмыльнулся Тлен и оттеснил Игнасио в сторону. — Теперь ступай к Остову. Он где-то на пляже, закусывает.
— Привести его сюда, к вам?
Игнасио знал, что Тлен в самое ближайшее время собирается проделать какие-то сложные магические манипуляции, и ему безумно хотелось при этом присутствовать.
— Нет, — буркнул Тлен, положив конец надеждам заплаточника. — Когда все будет закончено, ты можешь понадобиться, а пока выметайся отсюда.
Игнасио побрел прочь. На ходу он обернулся и украдкой взглянул на своего обожаемого господина. Тот присел на корточки перед горсткой измельченных в пыль человеческих костей и принялся оглаживать пальцами прах, словно ребенок, собирающийся лепить куличики из песка.
Затем, помедлив мгновение, Создатель Кошмаров вдруг наклонил голову и втянул ртом и ноздрями изрядную порцию жидкости из воротника. Подбодрив себя чудовищными видениями из своих былых снов, он разровнял костный прах и принялся уверенными движениями рисовать контуры того существа, которое в самом скором времени должно было восстать из мертвых. Игнасио немного знал Мендельсона Остова — они познакомились, выполняя кое-какие из прежних поручений Тлена. Теперь заплаточник без труда отыскал его на берегу, освещенном вечерними звездами, возле небольшой горки камешков. Остов укладывал на ее вершину гладкие голыши и забавлялся, глядя, как они скатываются вниз.
— Ну, наелся ты? — спросил его Игнасио.
— Кого-то прикончил, а съесть не смог, — пожаловался Остов. — Аппетит пропал.
И он кивком указал на огромного краба, лежавшего неподалеку кверху брюхом, в котором зияла огромная дыра. Лапы краба, раскинутые в стороны, достигали в длину футов шести. Мендельсон выел только часть внутренностей, а остальное брезгливо отбросил.
— Можно мне доесть? — облизнулся Игнасио.
— Валяй на здоровье.
— Жаль оставлять столько добра.
С этими словами Игнасио подбежал к крабу и с наслаждением погрузил ладони в его развороченный живот. Вырвав остатки сине-зеленых, горьких на вкус кишок, он принялся запихивать их полными пригоршнями себе в рот. Как и Мендельсону, ему больше всего нравились именно потроха убитых живых существ, отчасти, наверное, потому, что многие считали их мерзостью и выбрасывали. Игнасио был одним из немногих особо отмеченных судьбой заплаточников, которые могли принимать пищу. Большинство его собратьев были начисто лишены системы пищеварения. Игнасио же повезло. Две трети его организма функционировали, как у обычного человека. И хотя его мучили запоры и, как следствие этого, то и дело возникала необходимость принимать слабительные порошки, он считал это неудобство ничтожным в сравнении с удовольствием поглощать крабьи кишки, в которых еще пульсировала жизнь. Он обернулся, поймав на себе взгляд Мендельсона.
— А ты зачем здесь? — полюбопытствовал Игнасио.
— Я здесь для того, чтобы подняться в воздух на летательном аппарате, который он там мастерит, — недовольным тоном ответствовал Мендельсон. — Мне надо будет отыскать и притащить к нему одну девчонку.
— Он что же, собирается жениться?
— Не знаю. Уж во всяком случае, не на ней.
— Так ты ее знаешь?
— Мы встречались. Она из Иноземья.
— Что?!
Игнасио поднял краба за одну из гигантских лап и, размахнувшись, хватил панцирем о камни.
— Так ты, получается, побывал в Иноземье? Остов пожал плечами.
— Ага.
— Ну и как там? На что оно похоже?
— Что ты имеешь в виду? На что оно, по-твоему, должно быть похоже, это Иноземье? Ты, поди, хотел спросить, не рай ли там в самом деле?!
И он впился своими маленькими пронзительными глазками в лицо заплаточника.
— Ты ведь и впрямь так думаешь? Признавайся!
— Да нет же, — виновато промычал Игнасио. — Ничего подобного.
— Ангелы, сопровождающие души умерших в сияющие чертоги? Вот что у тебя на уме?! Вся эта белиберда, которую в прежние времена повторяли друг за другом выжившие из ума проповедники?
— Да я никогда и в грош не ставил эту чепуху, — защищался Игнасио, отчаянно кривя душой, поскольку давно уже лелеял весьма оптимистические надежды, связанные как раз с Иноземьем.
Ему так хотелось надеяться, что за морем Изабеллы есть мир, где неказистого заплаточника вроде него могут избавить от уродств и исцелить от всех недугов. Но как бы отчаянно ни хотелось ему верить словам проповедников, Остову он доверял гораздо больше.
— Значит, эта девчонка... — деланно безразличным тоном произнес он, отламывая одну из мощных клешней краба.
— Кэнди Квокенбуш?
— Так ее зовут?
— Так ее зовут.
— Значит, она заявилась сюда вслед за тобой и тебе теперь придется ее убить?
— Не уверен, что он этого хочет.
— Ну а если все же он так решит?
— Тогда я убью ее.
— И как же?
— Не знаю, Игнасио, еще не решил. Что за глупые вопросы ты задаешь, в самом деле!
— А вдруг я когда-нибудь тоже стану помощником Повелителя Полуночи?
— Если, по-твоему, это такая уж большая честь, тут ты ошибаешься.
— Не скажи. Уж куда лучше, чем выкапывать высохших, как мумии, покойников. Ты вот аж в самом Иноземье побывал.
— Да глаза б мои его не видели, это Иноземье! — прошипел Остов. — Хватит болтать, лучше помоги мне подняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106