- Ну, - осторожно подошел Сашка. - Чего надо?
- Шуруй отсюда, земляк, пока цел, - шмыгнул носом здоровяк. - А то реально запчастей недосчитаешься.
Сашка тоскливо осмотрелся: вокруг ни ментов, никого. Правда, чуть подальше скребла фанерными лопатами взлетную полосу пятерка общинников, но Сашка понимал: силы всё одно неравны.
- И чтоб я тебя здесь больше не видел! - пригрозил браток и снова шмыгнул носом. - Ты понял?
Сашка недовольно покачал головой. Не то чтобы он их так уж сильно испугался, но угроза была вполне реалистичной.
«Может, ментов на помощь позвать? Они с братвой разберутся, а я со своими...»
- Че, глухой? - с угрозой поинтересовался второй браток - со злыми зелеными глазами. - Ты понял, че тебе сказали? Или тебе помочь?
Сашка застыл на месте; он так и не мог решить, что теперь делать. Братки переглянулись, быстро сократили дистанцию до нуля, подхватили Сашку под руки и потащили к автобусной остановке.
«Надо было давить на Нелю вчера до конца, - понял он, - а теперь попробуй все это разверни!»
В город он добрался на случайно подвернувшейся машине. Вышел в районе центральной площади, двинулся в направлении горотдела. И мысли у него были самые невеселые.
До этого случая Сашка как-то не слишком серьезно относился к возможности пересечения с братвой. Но теперь всё выглядело иначе. Потому как что бы там ни говорили мэр и Бугров, как бы ни угрожали они гипотетическим уголовным преследованием и судом, а братва могла его наказать сразу и вполне конкретно. И, положа руку на сердце, нарываться на неприятности не хотелось.
Сашка спустился по улице вниз и остановился у местного культурного центра сталинской постройки - с колоннами, пилястрами и со старомодной вывеской «Дом горняка» под самой крышей.
Щиты справа от него пестрели обещанием рассказать всю правду, как она есть, причем немедленно, и Сашка хмыкнул: это были предвыборные плакаты того самого Михаила Ивановича Лосева, чья братва только что шуганула его со взлетной полосы.
«А дай-ка я на него в деле посмотрю, - подумал Сашка, - время у меня еще есть», - и прытко взбежал вверх по ступенькам.
Уже на входе его встретили улыбками два крепких паренька в светло-серых костюмах.
- Проходи, товарищ, - нараспев произнес один, но прозвучало это как «заваливай, братишка».
- Спасибо, - вежливо улыбнулся Сашка. Начало было красноречивым и многообещающим.
Не раздеваясь, он прошел в концертный зал Дома горняка и поощрительно хмыкнул: шоу было поставлено великолепно. Вдоль рядов ходили голоногие девчонки с подносами, уставленными бесплатной колой. А сам Лось, по-свойски сидящий на столе прямо над рампой, отвечал на записки из зала - легко, просто и с глубоким чувством внутреннего достоинства.
- Меня тут спросили, когда мы будем по-человечески жить, - широко улыбался Лось.
Зал захихикал.
- Вот видите, уже смешно, - улыбнулся Лось и терпеливо, несуетно дождался, когда зал утихнет. - Но я отвечу. Когда начальство хапать перестанет.
Зал фразу оценил.
- А то у нас ведь как: сегодня он директор прииска, а завтра крупный питерский коммерсант, - развел руками Лось. - А откуда бабки взял, никого как бы и не интересует. Верно?
- Ве-ерно! - громыхнули вразнобой ряды.
Сашка наблюдал. То, что «подтанцовка» была рассыпана по всему залу, было очевидно. То там, то сям кто-нибудь выкрикивал выгодные Лосю вопросы, а в нужный момент создавал атмосферу одобрения или порицания. Но всё было сыграно с таким вкусом, таким артистизмом, что любо-дорого посмотреть!
- А потом некоторые удивляются, куда золото девается, - мягко улыбнулся Лось.
Зал одобрительно загудел.
- Вот с полгода назад Кешу Брегмана шлепнули... помните такого?
Сашка превратился в слух.
- Понятно, что Федор Иванович волну гонит, клянется убийц из-под земли достать... а про то сказать забыл, что у Кеши и виза в Израиль давно заготовлена была, и счет в швейцарском банке нехилый... я вообще удивляюсь, как он столько прожил!
Зал захохотал. Этот парень явно знал, что следует говорить. По крайней мере, народ на каждое его слово реагировал необычайно живо.
Сашка просидел еще около часа, внимательно наблюдая за тем, как ладно, как профессионально работает кандидат в мэры, и начал помаленьку осознавать, что здесь есть что-то еще. Кроме профессионализма. Несмотря на всю красоту и слаженность действа, что-то тревожное сквозило в зале, но что именно, он всё никак не мог уловить.
Он осторожно переместился в первые ряды, но так, чтобы не попасться на глаза Лосю, вальяжно положил руку на спинку соседнего кресла и обернулся.
- Е-мое!
Прямо за ним, буквально через три-четыре ряда сидели возбужденные девицы, и глаза у них были те самые, знакомые до боли!
«Что это?! Кола? - начал судорожно соображать он. - Может быть, он им что-то подсыпает?»
Сашка начал всматриваться в остальных и увидел: не срастается. Девчонки сидели почти в самом центре ряда, а разносчицы сновали только вдоль проходов. Это был явный организационный прокол, но до середины рядов кола просто не доходила! Он тихо поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимания, переместился на несколько рядов назад и тут же обнаружил еще одного мужика с точно такими же зрачками - и снова в центре ряда...
«Мама родная! Это что же получается?»
Эти люди вряд ли были членами его общины: общинники сейчас упорно соскребали снег со взлетной полосы. Но все эти, в зале, определенно были слегка не в себе. Они бурно реагировали на каждую шутку Лосева, яростно аплодировали наиболее удачным из них, но источника этих восторгов Сашка не видел. Реакция зала была абсолютно неадекватной. Так, словно по рядам носили не колу, а что-то куда как более горячительное.
Он поднялся и тихонько пошел к выходу.
- Голосуйте за Михаила Иваныча, - радужно улыбнулись ему напоследок закамуфлированные то ли под баптистов, то ли под адвентистов - в галстуках и костюмах - братки. - Вместе в будущее.
- Обязательно, - криво улыбнулся им Сашка. - Всенепременно.
Он прошел вниз по улице еще с десяток маленьких кварталов, вышел к мосту через речку и оперся о перила, наблюдая, как несутся по каменистому руслу ленные буруны.
- Чушь! - одернул он себя. - Ну, полная же чушь! Ну, не может ведь весь город наркоманить!
Сашка уже начал бояться своей собственной подозрительности. Старательно вентилируя легкие, он отправился вдоль русла Шаманки, обошел почти полгорода по периметру и остановился возле маленького, чуть выше окружающих его двухэтажных бараков, храма. На паперти сидел бородатый нищий с пластиковой баночкой из-под майонеза в грязных руках.
«А что, если это и впрямь спонтанная массовая „просветленность“, - на какой-то миг сдал Сашка назад, - и дядька прав?» Он помнил эти рассказы о совершенно безумных монахах, которые тем не менее по всем религиозным канонам считались просветленными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84