И по тому, как трясло участников - от снабженцев до врачей, - было отчетливо видно: все предыдущие, сделанные в рабочем порядке, проверки муки были чистой формальностью.
- Вы, Федор Иванович, почище Варенца в нас вцепились! - заискивающе улыбался Бугрову главврач ГорСЭС.
- Работать надо, а не груши околачивать! - Грубо оборвал его подполковник. - А то привыкли, понимаешь, на государственных харчах филонить! А мне потом за вас за всех говно всякое разгребать!
Сашка напряженно вслушивался: именно сейчас все и решалось.
- Слышь, земляк, а кто такой Варенец? - тихонько поинтересовался он у стоящего рядом сержанта.
- Эколог наш. Ты что, не знаешь? Тоже, понимаешь... - Парень проглотил готовый вырваться эпитет. - Достает здесь всех подряд.
До позднего вечера грузчики под руководством начальника горотдела и прибывших представителей мэрии перетряхивали каждый мешок, а врачи стремительно отбирали пробы и в пожарном порядке отвозили их на станцию, чтобы сделать анализ - настоящий, как полагается. Но практически вся мука оказалась чистой. И только в самом конце склада они действительно обнаружили партию с невероятной концентрацией спорыньи, способной отравить две или три губернии.
- Ну вот, Михаил Иванович, а ты говорил, у тебя всё чисто, - со злорадным облегчением усмехнулся Бугров.
- Эту партию еще до меня покупали, Федор Иванович, - покачал головой побледневший Лось. - Да и в дело ни разу не пустили. Вы в бумаги-то загляните!
- Загляну, - зловеще пообещал Бугров. - Обязательно загляну...
Сашка поймал на себе красноречивый взгляд Лося и не сумел его выдержать - отвел глаза в сторону. Он уже видел: это прокол, не в спорынье причина. И ему было стыдно.
Вернувшись в пустую, холодную квартиру, Сашка, не раздеваясь, лег на ковер в центре зала и раскинул руки в стороны. Он словно увидел со стороны эту свою чрезмерную подозрительность, и от этого было как-то не по себе.
Ведь что с того, что к дядьке ходили эти бородачи с отсутствующими глазами и женщины, готовые отдать Учителю - что там тело? - всю свою жизнь! Если эта жизнь, так уж вышло, не задалась и вот эта комната с огромным ковром посредине - единственное место, где их выслушивают, где они как люди представляют ценность и где они никому ничего не должны, стоит ли удивляться их преданности?
А что с того, что ментовская жена искренне верит, что может влиять на погоду, и искренне принимает за истину случайное совпадение? Ну и пусть верит! Пусть!
И что с того, что умело заведенный профессиональными пиарщиками зал так живо реагирует на самую что ни на есть нормальную предвыборную кампанию?
Если бы только не тень безумия...
Но что отнимает у них разум?
Сашка вскочил и заходил по комнате. Он не был кондовым материалистом, но и в непорочное зачатие не верил. И если есть следствие, должна быть причина, и наоборот.
- Наоборот?
Что-то в этом было.
Он вдруг вспомнил сегодняшний разговор с патологоанатомом о том, что трансовые состояния и сами по себе могут изменять биохимию организма. И в этот момент его озарило.
«Психоз» мог иметь и совершенно иной, не химический источник! А значит... Сашка бросился к телевизору. Этот потенциальный «источник» был самым массовым. Тем более что ретрансляцию уже возобновили.
Сашка защелкал пультом: криминал, еще криминал, передача о российских спецслужбах, новости на Чечни, сериал о ментах, теракт в Палестине, внезапно передача про животных, снова Чечня... всё не то!
Под определение «косвенное внушение» это подходило и могло даже вызвать устойчивую веру в то, что весь мир движется только насилием, и паническую жажду «твердой руки», но ему это не годилось. Сектанты никакой такой «твердой руки» не хотели.
«А если двадцать пятый кадр?»
Сашка порыскал по полкам, нашел чистую кассету и вставил ее в дядькин видик. Он понимал, что на центральных каналах двадцать пятого кадра не будет, - контроль построже, а потому пощелкал пультом, нашел областную врезку и поставил видик на запись. Вышел перекусить, вернулся, сходил попил чаю, снова вернулся... и не выдержал: прогнал запись назад и поставил ее на покадровое воспроизведение.
Время потянулось, как застывший мед. Десять часов вечера, одиннадцать, полночь... а он всё смотрел и смотрел. Но результат был мизерным.
Разумеется, «25-й кадр» был. Незаметный для глаза, но действующий на психику почти так же неотвратимо, как и круглосуточные передачи о засилье криминала. Областная турфирма раз шесть вставила в фильм с участием Брюса Уиллиса категорическое приглашение съездить в Турцию. Некий банк настойчиво приглашал земляков поучаствовать в новом сверхвыгодном супервкладе. И всё. Ничего, что могло пробуждать в людях тягу к созерцанию «энергетических оболочек», к чтению своей и чужой кармы и к активному участию в выборах мэра заштатного городка, не было и в помине.
В дверь позвонили, и Сашка, глянув на часы, отметил, что уже половина третьего ночи, недовольно крякнул и устало побрел в прихожую.
- Кто?
- Телеграмма.
«Мать! - сразу понял Сашка. - Дозвониться не могла, пока я в ментовке парился...»
Он повернул щеколду, распахнул дверь и, отброшенный ударом в грудь, улетел под вешалку.
- Здорово, земляк!
Сашка поспешно приподнялся. Над ним уже нависали те самые братки, с которыми он столкнулся на взлетной полосе. Один - огромный, килограммов на сто, и второй - со злыми зелеными глазами и резкими движениями. Его бесцеремонно схватили за ворот, протащили в зал, швырнули на ковер и включили свет. Сашка вскочил и рефлекторно принял стойку.
- Че ты дергаешься? - хмыкнул здоровяк.
- Что вам надо? - хрипло спросил Сашка.
- Щас узнаешь, - весело переглянулись братки и двинулись на него.
Сашка попятился и в считанные секунды уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. И тогда он кинулся вперед.
Понятно, что шансы его были почти нулевыми, но Сашка еще успел сунуть одному в печень и крепко зацепил второго в челюсть, прежде чем, сбитый встречным ударом, покатился по ковру.
Его били недолго, но жестоко, так чтобы сразу подавить волю и напрочь отбить всякую охоту к сопротивлению. А затем прижали к полу, и здоровяк сломал принесенный из другой комнаты стул и передавил ему горло ножкой.
- Слушай меня, фраер, - медленно и внятно проговорил он. - Сейчас ты соберешь свои шмотки, и чтобы к утру тебя в городе не было.
- Хр-р-р... - прохрипел Сашка.
- Встретим, - горло пережали еще сильнее, - башку оторвем!
В глазах у Сашки помутилось.
- Ты понял?
- Хр-р-р...
- Вижу, что понял.
Давление ослабло, и Сашка, надрывно кашляя, начал хватать ртом воздух.
- Учитель! - прозвенело в ушах. - Вы где, Учитель?
«Гальюники...» - понял Сашка и перевернулся набок - дышать стало полегче. В следующий миг что-то негромко хлопнуло и прямо на него повалилась тяжеленная туша здоровяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
- Вы, Федор Иванович, почище Варенца в нас вцепились! - заискивающе улыбался Бугрову главврач ГорСЭС.
- Работать надо, а не груши околачивать! - Грубо оборвал его подполковник. - А то привыкли, понимаешь, на государственных харчах филонить! А мне потом за вас за всех говно всякое разгребать!
Сашка напряженно вслушивался: именно сейчас все и решалось.
- Слышь, земляк, а кто такой Варенец? - тихонько поинтересовался он у стоящего рядом сержанта.
- Эколог наш. Ты что, не знаешь? Тоже, понимаешь... - Парень проглотил готовый вырваться эпитет. - Достает здесь всех подряд.
До позднего вечера грузчики под руководством начальника горотдела и прибывших представителей мэрии перетряхивали каждый мешок, а врачи стремительно отбирали пробы и в пожарном порядке отвозили их на станцию, чтобы сделать анализ - настоящий, как полагается. Но практически вся мука оказалась чистой. И только в самом конце склада они действительно обнаружили партию с невероятной концентрацией спорыньи, способной отравить две или три губернии.
- Ну вот, Михаил Иванович, а ты говорил, у тебя всё чисто, - со злорадным облегчением усмехнулся Бугров.
- Эту партию еще до меня покупали, Федор Иванович, - покачал головой побледневший Лось. - Да и в дело ни разу не пустили. Вы в бумаги-то загляните!
- Загляну, - зловеще пообещал Бугров. - Обязательно загляну...
Сашка поймал на себе красноречивый взгляд Лося и не сумел его выдержать - отвел глаза в сторону. Он уже видел: это прокол, не в спорынье причина. И ему было стыдно.
Вернувшись в пустую, холодную квартиру, Сашка, не раздеваясь, лег на ковер в центре зала и раскинул руки в стороны. Он словно увидел со стороны эту свою чрезмерную подозрительность, и от этого было как-то не по себе.
Ведь что с того, что к дядьке ходили эти бородачи с отсутствующими глазами и женщины, готовые отдать Учителю - что там тело? - всю свою жизнь! Если эта жизнь, так уж вышло, не задалась и вот эта комната с огромным ковром посредине - единственное место, где их выслушивают, где они как люди представляют ценность и где они никому ничего не должны, стоит ли удивляться их преданности?
А что с того, что ментовская жена искренне верит, что может влиять на погоду, и искренне принимает за истину случайное совпадение? Ну и пусть верит! Пусть!
И что с того, что умело заведенный профессиональными пиарщиками зал так живо реагирует на самую что ни на есть нормальную предвыборную кампанию?
Если бы только не тень безумия...
Но что отнимает у них разум?
Сашка вскочил и заходил по комнате. Он не был кондовым материалистом, но и в непорочное зачатие не верил. И если есть следствие, должна быть причина, и наоборот.
- Наоборот?
Что-то в этом было.
Он вдруг вспомнил сегодняшний разговор с патологоанатомом о том, что трансовые состояния и сами по себе могут изменять биохимию организма. И в этот момент его озарило.
«Психоз» мог иметь и совершенно иной, не химический источник! А значит... Сашка бросился к телевизору. Этот потенциальный «источник» был самым массовым. Тем более что ретрансляцию уже возобновили.
Сашка защелкал пультом: криминал, еще криминал, передача о российских спецслужбах, новости на Чечни, сериал о ментах, теракт в Палестине, внезапно передача про животных, снова Чечня... всё не то!
Под определение «косвенное внушение» это подходило и могло даже вызвать устойчивую веру в то, что весь мир движется только насилием, и паническую жажду «твердой руки», но ему это не годилось. Сектанты никакой такой «твердой руки» не хотели.
«А если двадцать пятый кадр?»
Сашка порыскал по полкам, нашел чистую кассету и вставил ее в дядькин видик. Он понимал, что на центральных каналах двадцать пятого кадра не будет, - контроль построже, а потому пощелкал пультом, нашел областную врезку и поставил видик на запись. Вышел перекусить, вернулся, сходил попил чаю, снова вернулся... и не выдержал: прогнал запись назад и поставил ее на покадровое воспроизведение.
Время потянулось, как застывший мед. Десять часов вечера, одиннадцать, полночь... а он всё смотрел и смотрел. Но результат был мизерным.
Разумеется, «25-й кадр» был. Незаметный для глаза, но действующий на психику почти так же неотвратимо, как и круглосуточные передачи о засилье криминала. Областная турфирма раз шесть вставила в фильм с участием Брюса Уиллиса категорическое приглашение съездить в Турцию. Некий банк настойчиво приглашал земляков поучаствовать в новом сверхвыгодном супервкладе. И всё. Ничего, что могло пробуждать в людях тягу к созерцанию «энергетических оболочек», к чтению своей и чужой кармы и к активному участию в выборах мэра заштатного городка, не было и в помине.
В дверь позвонили, и Сашка, глянув на часы, отметил, что уже половина третьего ночи, недовольно крякнул и устало побрел в прихожую.
- Кто?
- Телеграмма.
«Мать! - сразу понял Сашка. - Дозвониться не могла, пока я в ментовке парился...»
Он повернул щеколду, распахнул дверь и, отброшенный ударом в грудь, улетел под вешалку.
- Здорово, земляк!
Сашка поспешно приподнялся. Над ним уже нависали те самые братки, с которыми он столкнулся на взлетной полосе. Один - огромный, килограммов на сто, и второй - со злыми зелеными глазами и резкими движениями. Его бесцеремонно схватили за ворот, протащили в зал, швырнули на ковер и включили свет. Сашка вскочил и рефлекторно принял стойку.
- Че ты дергаешься? - хмыкнул здоровяк.
- Что вам надо? - хрипло спросил Сашка.
- Щас узнаешь, - весело переглянулись братки и двинулись на него.
Сашка попятился и в считанные секунды уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. И тогда он кинулся вперед.
Понятно, что шансы его были почти нулевыми, но Сашка еще успел сунуть одному в печень и крепко зацепил второго в челюсть, прежде чем, сбитый встречным ударом, покатился по ковру.
Его били недолго, но жестоко, так чтобы сразу подавить волю и напрочь отбить всякую охоту к сопротивлению. А затем прижали к полу, и здоровяк сломал принесенный из другой комнаты стул и передавил ему горло ножкой.
- Слушай меня, фраер, - медленно и внятно проговорил он. - Сейчас ты соберешь свои шмотки, и чтобы к утру тебя в городе не было.
- Хр-р-р... - прохрипел Сашка.
- Встретим, - горло пережали еще сильнее, - башку оторвем!
В глазах у Сашки помутилось.
- Ты понял?
- Хр-р-р...
- Вижу, что понял.
Давление ослабло, и Сашка, надрывно кашляя, начал хватать ртом воздух.
- Учитель! - прозвенело в ушах. - Вы где, Учитель?
«Гальюники...» - понял Сашка и перевернулся набок - дышать стало полегче. В следующий миг что-то негромко хлопнуло и прямо на него повалилась тяжеленная туша здоровяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84