Она была там. Увидев, как принцесса нетерпеливо расхаживает взад-вперед, он ощутил мгновенное головокружение. Она ждала его!
— Поторопись, Саймон, ночь уходит! — Мириамель, казалось, совершенно не ощущала его восторга, а только отчаянное стремление немедленно двинуться в путь.
Оседлав Домой и запихав скудные пожитки Саймона в седельные сумки, они вскоре уже вели лошадей к вершине горы, двигаясь по сырой траве бесшумно, как духи или привидения. Один раз они обернулись, чтобы бросить последний взгляд на лоскутное одеяло оранжевых огней, разбросанных по темной долине.
— Смотри! — сказал ошеломленный Саймон. — Вон там! Это не костер. — Он показал на волну оранжево-красного пламени в середине лагеря. — Чья-то палатка загорелась.
— Надеюсь, все обойдется, но это по крайней мере отвлечет их, пока мы не уедем, — мрачно сказала Мириамель. — Нам пора, Саймон.
Переходя от слов к делу, она ловко вскочила в седло — под ее тяжелым плащом снова были брюки и мужская рубашка — и поскакала к противоположной стороне горы.
Он еще раз посмотрел на далекие огни и послал Домой вслед за принцессой — в тень, которую не могла развеять даже появившаяся луна.
11 СЛЕЗЫ И ДЫМ
Тиамака угнетали пустые безлесные равнины Верхних Тритингов. Кванитупул тоже был странным местом, но там вранн бывал с детства; полуразрушенные дома и вездесущие каналы чем-то напоминали ему родные болота. Даже Пирруин, где он проводил время своего одинокого изгнания, был так полон узеньких улочек, загадочно темных тайников и соленого запаха моря, что Тиамак вполне мог жить там, несмотря на безумную тоску по дому. Но здесь, в степях, он чувствовал себя абсолютно незащищенным и бесприютным. Это было неприятное ощущение.
Те, Кто Наблюдают и Творят действительно приготовили для меня странный путь, часто думал он. Пожалуй, это самое странное, что они сделали для человека из моего народа с тех пор, как Нуобдиг женился на Сестре Огня. Иногда бывали и утешительные мысли. Быть отмеченным в период таких необычных событий было чем-то вроде награды за годы непонимания среди его собственного народа и сухоземцев Пирруина. Конечно, его никто не понимал — он был особенным: какой другой вранн мог разговаривать и читать на языках сухоземцев? Но позднее, когда он снова оказался окруженным чужеземцами, не зная даже, что произошло с его народом, это заставило его чувствовать себя одиноким. В такие мгновения, угнетенный странной пустотой северных равнин, он шел к реке, бежавшей через лагерь, чтобы посидеть и послушать родные успокаивающие звуки водной стихии.
Так он поступил и на этот раз. Поболтав коричневой ногой в Стефлоде, невзирая на ледяной холод и ветер, он возвращался в лагерь немного приободренным, когда мимо него метнулась темная фигура. Белые волосы странною существа развевались по ветру, и, кто бы это ни был, он двигался быстро, как стрекоза, намного превосходя в скорости нормального человека. У Тиамака было всего мгновение, чтобы зачарованно посмотреть вслед легкой фигуре, прежде чем новый темный силуэт пронесся следом. Это была птица, очень большая, летевшая низко над землей, словно охотилась за первым беглецом. Когда обе фигуры скрылись в направлении центра лагеря принца, Тиамак несколько минут стоял в оглушившем его изумлении. Наконец он осознал, кто была первая фигура.
Женщина-ситхи! подумал он. Но почему ее преследует коршун или сова?
В этом было мало смысла, но и сама Адиту оставалась для Тиамака существом совершенно загадочным. Она не походила ни на что, когда-либо виденное им, и, если говорить честно, немного пугала вранна. Но что могло гнаться за ней? Судя по выражению лица она бежала от чего-то ужасного. Или к чему-то ужасному, понял он и ощутил болезненный спазм в желудке. Она торопилась к лагерю.
Тот, Кто Всегда Ступает по Песку, молился Тиамак на ходу. Защити меня — защити всех нас от зла. Сердце его теперь билось быстро, гораздо быстрее, чем шаги его бегущих ног. Это проклятый год!
Достигнув ближайшего края палаточного города, он почувствовал мгновенное облегчение. Было тихо; вдалеке горело несколько костров. Но тишина была слишком полной, решил он секундой позже. Было не так уж рано, но все-таки до полуночи оставалось еще порядочно времени. Вокруг должны быть люди, или, по крайней мере, должен был бытъ слышен какой-то шум от тех, кто еще не уснул. Что могло случиться?
Прошло уже долгое время с тех пор, как он мельком увидал летящую птицу — теперь у него не было сомнений, что это была сова — и он заковылял в том направлении, куда она скрылась, тяжело дыша: его раненая нога не привыкла к бегу и теперь горела и пульсировала. Вранн старался не обращать на нее внимания.
Тихо, тихо — здесь было тихо, как в стоячем пруду. Палатки казались темными и безжизненными, как камни, которые сухоземцы ставят над могилами своих мертвых.
Но что это? Тиамак снова почувствовал спазм в желудке. Какое-то движение! Одна из палаток неподалеку качнулась, словно от ветра, и источник света внутри нее отбросил на стены странные движущиеся тени.
Увидев это, Тиамак ощутил нечто вроде жжения в носу и почуял странный мускусный запах. Он судорожно чихнул и чуть не упал, но вовремя восстановил равновесием Вранн заковылял к палатке, пульсировавшей светом и тенью, словно внутри рождалась какая-то чудовищная тварь. Он попытался закричать или как-то поднять тревогу, потому что страх делался все сильнее и сильнее — но не мог издать ни звука. Даже его болезненно-хриплое дыхание теперь стало слабым и еле слышным. В палатке тоже царила странная тишина. Подавляя страх, он схватился за клапан и отбросил его.
Сперва Тиамак не видел ничего, кроме темных фигур и яркого света — почти то же самое, что видно было на наружных стенах палатки. Через несколько мгновений картина обрела резкость.
У дальней стены палатки стоял Камарис. Казалось, он был ранен, потому что его щека и волосы были испачканы черным ручейком крови. Он кружился на месте, словно внезапно потерял разум. Но даже согнувшись и прислонившись к стене, старый рыцарь выглядел рассвирипевшим, как медведь, окруженный стаей гончих. У старика не было меча, но в одной руке он сжимал полено и размахивал им, отбиваясь от одетой в черное фигуры, в чьих белоснежных руках был зажат какой-то блестящий предмет.
У ног Камариса брыкалось еще более непонятное существо, хотя Тиамаку и показалось, что он видит обтянутые черным руки и светлый нимб волос Адиту. Третий нападающий, также одетый в черное, скорчился в углу, защищаясь от трепещущей, бьющейся тени. В ужасе Тиамак снова попытался позвать на помощь, но снова не мог издать ни звука. Действительно, несмотря на смертельную по виду битву, палатка была погружена в абсолютную тишину, сели не считать невнятных звуков ударов и возбужденного хлопанья крыльев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128