Сказывались лишь регулярные бури, повторявшиеся раз в девять лет. Они и стали определяющим фактором в направлении развития жизни на этой планете. Циклы размножения и животных, и растений были целиком приспособлены к этим бурям.
Планета превратилась в настоящий мир джунглей. Теперь ее от полюса до полюса покрывали заросли гигантских папоротников, кишащие перепончатокрылыми и пресмыкающимися. Но и папоротники были постепенно удушены упрямыми, тянущимися к небу лианами. Водяные растения со временем превратили небольшие озерца в обширные болота. За внимание со стороны насекомых и птиц боролись друг с другом все более привлекательные цветы, а их семена на парашютиках из засохших лепестков легко парили над землей в воздушных потоках, подобно крошечным воздушным змеям. Деревьев, конечно же, еще не было, поскольку деревьям, чтобы сформироваться, требовались многие десятки тысяч лет ничем не прерываемого развития.
Зародились два совершенно различных вида флоры, разделенных, как непреодолимым барьером, линией терминатора, одновременно ставшего для них и вечным полем битвы. Растения на внешней стороне привыкли к желтому солнечному свету: они были приспособлены к долгим ночам, а заодно и к холоду. Растения же на внутренней стороне приспособились к постоянному красному свету: их черные листья были длиннее, сильнее, энергичнее, но все же они были не в состоянии одолеть растительность внешней стороны. Ночь убивала их, желтого света солнца было недостаточно для нормального фотосинтеза, а красное свечение гиганта окончательно рассеивалось уже в паре сотен километров от терминатора.
Животные приспосабливались лучше. Они свободно бегали и по внешней, и по внутренней сторонам. Ничего похожего на динозавров на планете никогда не появлялось, поскольку они были бы слишком крупными и для роста им требовалось бы слишком много времени. Помимо аналогов птиц – перепончатокрылых ящериц – в большинстве своем местные животные были небольших размеров, что указывало на их водное происхождение. Все они являлись холоднокровными, обитали в мутных ручьях и заросших водорослями прудах. Эту привычку они унаследовали по необходимости. Только в подобных местах у них имелась возможность сохранить откладываемые в толстом слое донного ила яйца от ужасных бурь. Именно таким образом и сохранялась жизнь: пока на поверхности бушевали ветры, яйца, семена и споры пребывали в полной безопасности, готовые дать начало новой жизни, как только через несколько недель все успокоится.
В такой неблагоприятной обстановке живые существа могут развиваться лишь двумя путями. Есть разбросанные по бесчисленному множеству планет Вселенной побежденные – слабые существа, ютящиеся в убежищах, в этих своих крошечных защитных нишах местной экологии, где им предстоит провести всю жизнь, так никогда и не поднявшись выше самого примитивного уровня. Отсутствие способности к самосовершенствованию лишает их возможности продолжать развитие. А есть подлинные триумфаторы – существа, не согласные быть побежденными, зубами, когтями и щупальцами изо всех сил борющиеся с враждебной средой; существа, для которых жизненные невзгоды являются лишь стимулом для дальнейшей эволюции. Разделяющая эти два вида существ грань очень тонка. Возможно, разрушительные, налетающие каждые восемь лет бури и могли бы нанести непоправимый генетический вред. Но девять лет… – девять оказалось числом, дающим жизни возможность продолжаться, позволить обитателям планеты принять вызов, вместо того чтобы обречено доживать свой век в вездесущих болотах.
Лай-силфы одержали победу. Всего через каких-то восемьсот миллионов лет после появления жизни на их планете они достигли вершины эволюции. Они стали трансцендентными существами.
Свой девятилетний цикл они начинают как рыбы, вылупляясь из гроздьев черных яиц, спрятанных от бурь в придонном иле. Миллиарды медлительных личинок, длиной около двух сантиметров, питаются имеющимися в изобилии гниющими остатками водорослей, и многие становятся добычей более проворных и жестоких хищников. Личинки растут и развиваются около трех лет, постепенно утрачивая хвосты и отращивая вместо них некие подобия улиточных раковин. После этого они опускаются на дно. Теперь личинки выглядят как овальные выросты сантиметров девяноста высотой с торчащими из верхней части десятью гладкими шестидесятисантиметровыми щупальцами без присосов, зато каждое из них снабжено острым, изогнутым коготком. Реакция у них молниеносная. Стоит какой-нибудь неосторожной жертве проплыть над ними, и они мгновенно взмывают вверх, подобно растревоженным питонам, хватая раззяву.
Достигнув своего предельного размера, они перебираются из воды в покрывающие всю планету джунгли. Жабры приспосабливаются дышать неприятным, напитанным мускусным ароматом воздухом, а мышцы щупальц становятся крепче и могут поддерживать тело, оставившее водную колыбель. Они питаются, прочесывая своими щупальцами спутанную растительность, настойчиво ища черные, узловатые, похожие на орешки наросты, оставшиеся со времен последней бури. Эти наросты состоят из клеток, содержащих всю информацию, весь опыт, накопленный расой с самого начала зарождения жизни на планете. Они несут в себе понимание, позволяют совершить скачкообразный переход к разумности и активизируют телепатические центры в мозгу лай-силфов. Теперь, когда они наконец возвышаются над примитивным животным уровнем, им есть о чем поговорить между собой.
Их знания носят в основном философский характер, хотя высоко развита и математика; то, что они знают, есть результат наблюдений и размышлений множества сменяющих друг друга поколений. Ночь на внешней стороне притягивает их как магнит, и они частенько наблюдают за звездами. Их разумы и глаза, объединенные телепатией в единое целое, представляют собой нечто вроде гигантского многосегментного телескопа. У них нет никакой промышленности, никакой экономики. Их культура абсолютно не ориентирована ни на приобретение материальных благ, ни на технический прогресс. Единственным их богатством являются знания. Возможности обработки информации их объединенными разумами намного превосходят возможности любой электронной компьютерной системы, а восприятие не ограничено лишь электромагнитными волнами видимого диапазона.
Однажды пробудившись, они учатся. Это их единственная цель. В своей телесной оболочке они располагают столь малым временем, а Вселенная, в которой они обнаруживают себя, и газовый супергигант с его разнообразными спутниками так огромны. Природой им предначертано быть собирателями знаний. Если и существует смысл жизни, думают они, то он заключается в продвижении к абсолютному знанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Планета превратилась в настоящий мир джунглей. Теперь ее от полюса до полюса покрывали заросли гигантских папоротников, кишащие перепончатокрылыми и пресмыкающимися. Но и папоротники были постепенно удушены упрямыми, тянущимися к небу лианами. Водяные растения со временем превратили небольшие озерца в обширные болота. За внимание со стороны насекомых и птиц боролись друг с другом все более привлекательные цветы, а их семена на парашютиках из засохших лепестков легко парили над землей в воздушных потоках, подобно крошечным воздушным змеям. Деревьев, конечно же, еще не было, поскольку деревьям, чтобы сформироваться, требовались многие десятки тысяч лет ничем не прерываемого развития.
Зародились два совершенно различных вида флоры, разделенных, как непреодолимым барьером, линией терминатора, одновременно ставшего для них и вечным полем битвы. Растения на внешней стороне привыкли к желтому солнечному свету: они были приспособлены к долгим ночам, а заодно и к холоду. Растения же на внутренней стороне приспособились к постоянному красному свету: их черные листья были длиннее, сильнее, энергичнее, но все же они были не в состоянии одолеть растительность внешней стороны. Ночь убивала их, желтого света солнца было недостаточно для нормального фотосинтеза, а красное свечение гиганта окончательно рассеивалось уже в паре сотен километров от терминатора.
Животные приспосабливались лучше. Они свободно бегали и по внешней, и по внутренней сторонам. Ничего похожего на динозавров на планете никогда не появлялось, поскольку они были бы слишком крупными и для роста им требовалось бы слишком много времени. Помимо аналогов птиц – перепончатокрылых ящериц – в большинстве своем местные животные были небольших размеров, что указывало на их водное происхождение. Все они являлись холоднокровными, обитали в мутных ручьях и заросших водорослями прудах. Эту привычку они унаследовали по необходимости. Только в подобных местах у них имелась возможность сохранить откладываемые в толстом слое донного ила яйца от ужасных бурь. Именно таким образом и сохранялась жизнь: пока на поверхности бушевали ветры, яйца, семена и споры пребывали в полной безопасности, готовые дать начало новой жизни, как только через несколько недель все успокоится.
В такой неблагоприятной обстановке живые существа могут развиваться лишь двумя путями. Есть разбросанные по бесчисленному множеству планет Вселенной побежденные – слабые существа, ютящиеся в убежищах, в этих своих крошечных защитных нишах местной экологии, где им предстоит провести всю жизнь, так никогда и не поднявшись выше самого примитивного уровня. Отсутствие способности к самосовершенствованию лишает их возможности продолжать развитие. А есть подлинные триумфаторы – существа, не согласные быть побежденными, зубами, когтями и щупальцами изо всех сил борющиеся с враждебной средой; существа, для которых жизненные невзгоды являются лишь стимулом для дальнейшей эволюции. Разделяющая эти два вида существ грань очень тонка. Возможно, разрушительные, налетающие каждые восемь лет бури и могли бы нанести непоправимый генетический вред. Но девять лет… – девять оказалось числом, дающим жизни возможность продолжаться, позволить обитателям планеты принять вызов, вместо того чтобы обречено доживать свой век в вездесущих болотах.
Лай-силфы одержали победу. Всего через каких-то восемьсот миллионов лет после появления жизни на их планете они достигли вершины эволюции. Они стали трансцендентными существами.
Свой девятилетний цикл они начинают как рыбы, вылупляясь из гроздьев черных яиц, спрятанных от бурь в придонном иле. Миллиарды медлительных личинок, длиной около двух сантиметров, питаются имеющимися в изобилии гниющими остатками водорослей, и многие становятся добычей более проворных и жестоких хищников. Личинки растут и развиваются около трех лет, постепенно утрачивая хвосты и отращивая вместо них некие подобия улиточных раковин. После этого они опускаются на дно. Теперь личинки выглядят как овальные выросты сантиметров девяноста высотой с торчащими из верхней части десятью гладкими шестидесятисантиметровыми щупальцами без присосов, зато каждое из них снабжено острым, изогнутым коготком. Реакция у них молниеносная. Стоит какой-нибудь неосторожной жертве проплыть над ними, и они мгновенно взмывают вверх, подобно растревоженным питонам, хватая раззяву.
Достигнув своего предельного размера, они перебираются из воды в покрывающие всю планету джунгли. Жабры приспосабливаются дышать неприятным, напитанным мускусным ароматом воздухом, а мышцы щупальц становятся крепче и могут поддерживать тело, оставившее водную колыбель. Они питаются, прочесывая своими щупальцами спутанную растительность, настойчиво ища черные, узловатые, похожие на орешки наросты, оставшиеся со времен последней бури. Эти наросты состоят из клеток, содержащих всю информацию, весь опыт, накопленный расой с самого начала зарождения жизни на планете. Они несут в себе понимание, позволяют совершить скачкообразный переход к разумности и активизируют телепатические центры в мозгу лай-силфов. Теперь, когда они наконец возвышаются над примитивным животным уровнем, им есть о чем поговорить между собой.
Их знания носят в основном философский характер, хотя высоко развита и математика; то, что они знают, есть результат наблюдений и размышлений множества сменяющих друг друга поколений. Ночь на внешней стороне притягивает их как магнит, и они частенько наблюдают за звездами. Их разумы и глаза, объединенные телепатией в единое целое, представляют собой нечто вроде гигантского многосегментного телескопа. У них нет никакой промышленности, никакой экономики. Их культура абсолютно не ориентирована ни на приобретение материальных благ, ни на технический прогресс. Единственным их богатством являются знания. Возможности обработки информации их объединенными разумами намного превосходят возможности любой электронной компьютерной системы, а восприятие не ограничено лишь электромагнитными волнами видимого диапазона.
Однажды пробудившись, они учатся. Это их единственная цель. В своей телесной оболочке они располагают столь малым временем, а Вселенная, в которой они обнаруживают себя, и газовый супергигант с его разнообразными спутниками так огромны. Природой им предначертано быть собирателями знаний. Если и существует смысл жизни, думают они, то он заключается в продвижении к абсолютному знанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182