Рассмотрев одного из них, она чуть было не задохнулась от ужаса: его голова была вдвое больше нормальных размеров. Черты лица скорее напоминали карикатуру: резко очерченные, ввалившиеся щеки, огромные, пустые глаза, длинный, узкий как острие ножа нос, нависший над черными губами, вытянутые вверх заостренные уши.
– Кто вы? – прошептала она.
– Не обращай внимания на старину Кинкейда, – сказал Мосул, – он наш постоянный тролль.
Между тем вокруг становилось светлее. Какая-то жидкая краснота разливалась по полипу острова. Кровавые отсветы напомнили ей норфолкскую ночь, освещаемую Герцогиней. Со стыдом для себя Сиринкс обнаружила, что у нее трясутся колени. Ей было стыдно, но ведь она была так одинока. Никогда раньше ее не лишали возможности общения в ментальном диапазоне, дарованном каждому эденисту.
– Энон!– отчаянный крик лишь ударил в стенки ее собственного черепа. – Энон, любовь моя. Помоги мне!
Какой-то ответ последовал, но он был настолько неясным, что она не смогла его ни понять, ни расшифровать. Но где-то по ту сторону кроваво-красного небосвода космоястреб взывал к ней с такой же болью.
– Ну же, Сиринкс, – обратился к ней Мосул, – пойдем с нами.
Теперь она знала, что это был совсем не Мосул.
– Никогда.
– Какая ты храбрая, – сказал он с жалостью. – И какая глупая.
Благодаря генетической наследственности она обладала достаточной физической силой. Но их было семеро. Так или иначе, но они все равно втолкнули бы ее внутрь башни.
Внезапно самым странным образом изменились стены. Полипа больше не было, вместо него она увидела камень. Большие кубические глыбы, высеченные из гранита, добытого в лесных карьерах. Это были старые камни, из промазанных известью швов сочилась вода, оставляя на их поверхности размытые следы.
Они спускались по витой лестнице, которая становилась все уже и уже, пока наконец рядом с ней не остался только один из сопровождающих. Рукав полетного комбинезона испачкали грязная вода и темно-коричневые грибы, которые в изобилии росли на каменной стене. Она понимала, что все это лишь иллюзия, что такое просто невозможно. На островах Атлантиса не могло быть никаких «подземелий», так как под ними был океан. Но ее ноги вполне реально соскальзывали с истертых ступенек, а икры болели от усталости.
В утробе острова не было красного сияния. Лишь пламя факелов, вставленных в дочерна прокопченные железные кронштейны, освещало им путь. От их едкого дыма у нее слезились глаза.
Лестница вывела их в короткий коридор. Увидев открытую дубовую дверь, Сиринкс протиснулась в нее. Внутри оказалась средневековая пыточная камера.
В центре помещения возвышалась деревянная дыба. На колеса, расположенные с двух сторон приспособления, были намотаны цепи. Открытые браслеты наручников ждали свою жертву. В одном углу камеры находилась жаровня. От раскаленных докрасна углей исходил жар. В них были опущены какие-то длинные и тонкие металлические инструменты.
Сам истязатель оказался толстым детиной в кожаной безрукавке. Складки заросшей волосами плоти повисли над его поясом. Он стоял у жаровни, подвергая мучениям худенькую молодую женщину, которую наклонили над парой мехов.
– Это Клио, – сказал укравший тело Мосула, – ты ведь сказала, что хочешь с ней познакомиться.
Женщина обернулась и рассмеялась в лицо Сиринкс.
– Какова причина? – едва слышно спросила Сиринкс. Ее голос готов был вот-вот сорваться.
– Это в твою честь, – сказал истязатель густым басом, который, однако, звучал мягко, почти что ласково. – Что касается тебя, то нам придется обращаться с тобой очень осторожно. Ведь ты несешь в себе огромный дар. Я не хочу повредить его.
– Какой дар?
– Живой звездолет. Нам трудно пользоваться другими механическими приспособлениями для плаваний в ночной пучине. А твой корабль изящен и элегантен. Как только мы овладеем тобой, мы овладеем и твоим кораблем. И тогда нам будет легче нести свой крест новым мирам.
– БЕГИ! Беги, «Энон». Беги из этого страшного мира, любовь моя. И никогда не возвращайся сюда.
-Ах, Сиринкс, – на красивом лице Мосула появилось прежнее выражение симпатии, которое напомнило ей давние времена. – Мы лишили тебя ментальной связи. Мы убрали отсюда Оксли. Мы изолировали тебя от всех. У тебя не осталось никого, кроме нас. И поверь мне, мы знаем, что значит для эдениста остаться в одиночестве.
– Дурак, – усмехнулась она. – Нас связывает не ментальный диапазон, а любовь.
– «Энона» мы тоже будем любить, – пропел ей хор голосов.
Она не показала им и намека на то, что удивлена.
– «Энон» никогда не полюбит вас.
– Со временем все становится возможным, – продолжал петь дьявольский хор. – Так нам не приходить?
– Никогда, – решительно сказала она.
Жирные лапы тролля Кинкейда сжали ей руки.
Сиринкс закрыла глаза, когда ее повели к дыбе. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Надо в это поверить!
Чьи-то руки рванули воротник ее комбинезона, разрывая его ткань. Волна удушливого раскаленного воздуха коснулась ее обнаженной кожи. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Нет, нет, нет…
Рубен сидел у своей консоли на мостике «Энона». Рядом с ним расположились остальные члены экипажа. Только два кресла оставались пустыми, и эта пустота взывала немым упреком.
«Я должен был лететь вместе с ней, – подумал Рубен. – Наверное, если бы я мог дать Сиринкс все, что ей нужно было от жизни, она едва ли убежала бы к Мосулу».
– Мы все виновны, Рубен,– сказало Согласие Атлантиса. – И наша вина гораздо больше, так как мы позволили Латону прийти в этот мир. Твое же преступление только в том, что ты любишь ее.
– И погубил ее.
– Нет. Каждый из нас сам отвечает за себя. Она знает это не хуже тебя. Все помыслы отдельного индивидууманаправлены на то, чтобы найти свое счастье, где бы оно ни находилось.
– Кроме нас ночью не прибывали другие корабли?
– Нет.
Согласие было столь огромной и столь насыщенной мудростью, что он без всяких колебаний поверил ему. Ведь он тоже был необходимым компонентом этой сущности.
– Там, внизу, она оказалась в беде, -сказал он. – Напугана и одинока. Эденистам нельзя оставаться в одиночестве.
– Я с ней,– сказал «Энон». – Она ощущает мое присутствие даже в том случае, когда мы не можем обменяться мыслями.
– Мы делаем все, что можем, -сказало Согласие. – Но этот мир не приспособлен для войны.
Та часть Рубена, что присоединилась к Согласию, внезапно увидела, как Перник вдруг засверкал подобно солнцу. Металлическая блоха, внутри которой сидело привязанное к сиденью существо, беспорядочно кувыркаясь, падала вниз.
– СИРИНКС!– крикнул «Энон». – Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
– Кто вы? – прошептала она.
– Не обращай внимания на старину Кинкейда, – сказал Мосул, – он наш постоянный тролль.
Между тем вокруг становилось светлее. Какая-то жидкая краснота разливалась по полипу острова. Кровавые отсветы напомнили ей норфолкскую ночь, освещаемую Герцогиней. Со стыдом для себя Сиринкс обнаружила, что у нее трясутся колени. Ей было стыдно, но ведь она была так одинока. Никогда раньше ее не лишали возможности общения в ментальном диапазоне, дарованном каждому эденисту.
– Энон!– отчаянный крик лишь ударил в стенки ее собственного черепа. – Энон, любовь моя. Помоги мне!
Какой-то ответ последовал, но он был настолько неясным, что она не смогла его ни понять, ни расшифровать. Но где-то по ту сторону кроваво-красного небосвода космоястреб взывал к ней с такой же болью.
– Ну же, Сиринкс, – обратился к ней Мосул, – пойдем с нами.
Теперь она знала, что это был совсем не Мосул.
– Никогда.
– Какая ты храбрая, – сказал он с жалостью. – И какая глупая.
Благодаря генетической наследственности она обладала достаточной физической силой. Но их было семеро. Так или иначе, но они все равно втолкнули бы ее внутрь башни.
Внезапно самым странным образом изменились стены. Полипа больше не было, вместо него она увидела камень. Большие кубические глыбы, высеченные из гранита, добытого в лесных карьерах. Это были старые камни, из промазанных известью швов сочилась вода, оставляя на их поверхности размытые следы.
Они спускались по витой лестнице, которая становилась все уже и уже, пока наконец рядом с ней не остался только один из сопровождающих. Рукав полетного комбинезона испачкали грязная вода и темно-коричневые грибы, которые в изобилии росли на каменной стене. Она понимала, что все это лишь иллюзия, что такое просто невозможно. На островах Атлантиса не могло быть никаких «подземелий», так как под ними был океан. Но ее ноги вполне реально соскальзывали с истертых ступенек, а икры болели от усталости.
В утробе острова не было красного сияния. Лишь пламя факелов, вставленных в дочерна прокопченные железные кронштейны, освещало им путь. От их едкого дыма у нее слезились глаза.
Лестница вывела их в короткий коридор. Увидев открытую дубовую дверь, Сиринкс протиснулась в нее. Внутри оказалась средневековая пыточная камера.
В центре помещения возвышалась деревянная дыба. На колеса, расположенные с двух сторон приспособления, были намотаны цепи. Открытые браслеты наручников ждали свою жертву. В одном углу камеры находилась жаровня. От раскаленных докрасна углей исходил жар. В них были опущены какие-то длинные и тонкие металлические инструменты.
Сам истязатель оказался толстым детиной в кожаной безрукавке. Складки заросшей волосами плоти повисли над его поясом. Он стоял у жаровни, подвергая мучениям худенькую молодую женщину, которую наклонили над парой мехов.
– Это Клио, – сказал укравший тело Мосула, – ты ведь сказала, что хочешь с ней познакомиться.
Женщина обернулась и рассмеялась в лицо Сиринкс.
– Какова причина? – едва слышно спросила Сиринкс. Ее голос готов был вот-вот сорваться.
– Это в твою честь, – сказал истязатель густым басом, который, однако, звучал мягко, почти что ласково. – Что касается тебя, то нам придется обращаться с тобой очень осторожно. Ведь ты несешь в себе огромный дар. Я не хочу повредить его.
– Какой дар?
– Живой звездолет. Нам трудно пользоваться другими механическими приспособлениями для плаваний в ночной пучине. А твой корабль изящен и элегантен. Как только мы овладеем тобой, мы овладеем и твоим кораблем. И тогда нам будет легче нести свой крест новым мирам.
– БЕГИ! Беги, «Энон». Беги из этого страшного мира, любовь моя. И никогда не возвращайся сюда.
-Ах, Сиринкс, – на красивом лице Мосула появилось прежнее выражение симпатии, которое напомнило ей давние времена. – Мы лишили тебя ментальной связи. Мы убрали отсюда Оксли. Мы изолировали тебя от всех. У тебя не осталось никого, кроме нас. И поверь мне, мы знаем, что значит для эдениста остаться в одиночестве.
– Дурак, – усмехнулась она. – Нас связывает не ментальный диапазон, а любовь.
– «Энона» мы тоже будем любить, – пропел ей хор голосов.
Она не показала им и намека на то, что удивлена.
– «Энон» никогда не полюбит вас.
– Со временем все становится возможным, – продолжал петь дьявольский хор. – Так нам не приходить?
– Никогда, – решительно сказала она.
Жирные лапы тролля Кинкейда сжали ей руки.
Сиринкс закрыла глаза, когда ее повели к дыбе. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Надо в это поверить!
Чьи-то руки рванули воротник ее комбинезона, разрывая его ткань. Волна удушливого раскаленного воздуха коснулась ее обнаженной кожи. Все это иллюзия, а значит, боли не должно быть. Нет, нет, нет…
Рубен сидел у своей консоли на мостике «Энона». Рядом с ним расположились остальные члены экипажа. Только два кресла оставались пустыми, и эта пустота взывала немым упреком.
«Я должен был лететь вместе с ней, – подумал Рубен. – Наверное, если бы я мог дать Сиринкс все, что ей нужно было от жизни, она едва ли убежала бы к Мосулу».
– Мы все виновны, Рубен,– сказало Согласие Атлантиса. – И наша вина гораздо больше, так как мы позволили Латону прийти в этот мир. Твое же преступление только в том, что ты любишь ее.
– И погубил ее.
– Нет. Каждый из нас сам отвечает за себя. Она знает это не хуже тебя. Все помыслы отдельного индивидууманаправлены на то, чтобы найти свое счастье, где бы оно ни находилось.
– Кроме нас ночью не прибывали другие корабли?
– Нет.
Согласие было столь огромной и столь насыщенной мудростью, что он без всяких колебаний поверил ему. Ведь он тоже был необходимым компонентом этой сущности.
– Там, внизу, она оказалась в беде, -сказал он. – Напугана и одинока. Эденистам нельзя оставаться в одиночестве.
– Я с ней,– сказал «Энон». – Она ощущает мое присутствие даже в том случае, когда мы не можем обменяться мыслями.
– Мы делаем все, что можем, -сказало Согласие. – Но этот мир не приспособлен для войны.
Та часть Рубена, что присоединилась к Согласию, внезапно увидела, как Перник вдруг засверкал подобно солнцу. Металлическая блоха, внутри которой сидело привязанное к сиденью существо, беспорядочно кувыркаясь, падала вниз.
– СИРИНКС!– крикнул «Энон». – Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс. Сиринкс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194