- Цяпер точна не падслухаюць! - гордо заявил Дениска. Забраться на грушу было его идеей. - Ды и видаць адсюль класна.
Макс невольно покосился на дом, словно плывущий в море высокой, до пояса, седой метельчатой травы. Дерево, на котором они сидели, росло между домом и кругами - но ближе к первому.
- Можа быць, нават пабачым штось! - не унимался Дениска. - Ци - кагось…
«А может, и не увидим, - подумал Макс. - Лучше б, если бы не увидели. Чего там, смотреть…»
- Главное, чтоб нас никто не увидел, - сказал он вслух, и шевельнулся, усаживаясь поудобнее.
- Не байись! - преувеличенно бодро отозвался приятель. И тут же, приглушая голос и невольно увеличив глаза: - А яки ен? Страшны?
«Не благадары. Крашчэ помни, што було сення, абы пазднее зумеу атплациць. Я сам атшукаю цебя, кали знадабицца».
Макс пожал плечами:
- Чуть-чуть.
Он знал: бывает кое-что пострашнее. Когда терпеть становится невозможно, когда…
- Глянь!
Дениска, сам того не ведая, спас друга от очередной порции воспоминаний - он указывал куда-то в сторону чертячникова дома, вернее, под стену. Там шевелилось нечто.
Небольшое, размером с зайца, мохнатое нечто: словно рылось в земле или вылазило оттуда.
- Шкода, видна плоха з-за гэтых мяцелак! - сокрушался Дениска, ругая слишком высокую и густую траву. - Але ж усе адно - видна! Эх, счас бы фатааппарат…
Но мысль позвать Остаповича пришла на ум поздно - спустя пару секунд после того, как существо, в последний раз шевельнувшись, неожиданно пропало.
Дениска раздосадованно стукнул кулаком по дереву, чуть не свалился, но удержал равновесие и хмуро сообщил:
- И нихто ж не паверыць!
- Не поверят, - подтвердил Макс, успевший убедиться в этом на личном опыте.
«Так говорите, „чертячник“? Теперь ясно, почему его так называют. Но неужели он на самом деле общается с этими?..»
- А гэта што там?
Похоже, приятель уже углядел очередную интересность. Хотя нет, показывал он на круг, в котором топтался журналист.
- Что?
- А вунь, у цэнтры. Бачыш - камень.
И точно, в самом центре круга, полускрытый травой, темнел камень.
Ну и что?
Да, похож издалека на тот, который Макс видел в лесу - так то издалека и «похож»… кстати, надо бы про лесной Дениске рассказать.
И рассказал.
Вынесли вердикт: «съездим поглядеть, а за план можно и завтра взяться» (оба, решив так, мысленно вздохнули с облегчением). Дальнейший разговор перетек наконец в обычное русло мальчишечьей болтовни: телик, книги, то да се.
Смиренно кряхтела под ними старая груша - любящая древо-бабушка, которая молча сносит все внуковы забавы и затеи; гулял в травяном море ветер; глазели не замеченные никем глаза-монетки из-под мохнатых бровей.
…А чертячника они так и не увидели.
10
- Дядь Юр, вы куда?
- Да мы вчера с Игорем Всеволодовичем забор чинили, еще чуть-чуть осталось. Вот, пойдем закончим. Хочешь с нами?
Запинка, смятение чувств, осторожное покашливание:
- Вообще-то…
- …у тебя были свои планы на послеобеденное сегодня, так? И какие, если не секрет?
Молчим, говорить не хотим. Явно какую-то шкоду замыслил, по глазам видно.
- Признавайся, козаче. А то ведь рассержусь и не пущу. Как это там: «Властью, данною мне…» - и все, будешь дома сидеть. А то - пойдем с нами, поможешь с забором?
- Да мы с Дениской собирались кораблик сделать, еще один. И позапускать…
- племянник закусил губу, чувствуя, что сболтнул лишнее.
- До завтра ваш запуск подождет? И я бы сходил…
Макс кивает, но как-то слишком уж неуверенно. Будем надеяться, что Гордеичиха пацанов со двора не выпустит, а возни с корабликом хватит до вечера. А завтра… поглядим, что будет завтра. Если Юрий Николаевич все правильно рассчитал, Остапович обидится и скоро уедет. А там можно будет… Ах да, черт, надо ж еще на почту сходить, позвонить Семену! Не забыть бы…
- Так я побежал, дядь Юр?
- Давай, козаче. Только помни уговор - спуск судна на воду завтра.
- Договорились! - доносится уже от калитки.
11
- Здорово, мужики!
Второй раз на ту же самую уловку? - фигушки вам с маслицем, не попадемся!
Витюха, почесывая жесткую щетину на подбородке, моргает на небо:
- Зноу дождж! Згниець сена, точна - згниець.
«Мужики» хмурятся, видимо, дабы поддержать распоясавшееся небо вкупе со всей погодой вообще. Или просто у них настроение хреновое?
А чего б и не быть ему, настроению, хреновым - только приготовились к серьезному разговору, на тебе, Хворостина приплелся! Быком краснорожим с футболки подмигивает, глумится, понимаешь, гад! Погода ему, видите ли, неподходящая! так, известно, плохому танцору…
- Тут, гэта, Карасек, вось што, - решается наконец Витюха. - Заутра, пад вечар - як нашчот у госци заглянуць? Пагаварыць бы… пра жыцце и ваабшчэ…
- Можно, - соглашается Юрий Николаевич. - Буду. К которому часу?
- А кали табе зручна, тады и прыхадзи. Памятаеш, куды?
- А то!
- Ну и лады!
Сегодня, к удивлению «мужиков», Хворостина не расположен разговаривать разговоры. Он удаляется, попыхивая сигареткой и вполголоса журя несговорчивое небо.
- Пагаворым? - небрежно бросает Остапович, провожая взглядом местного фаната «Чикагских быков». - А, Юрый Никалаич?
- Поговорим, - устало соглашается тот. Все-таки ссориться с другом ему не хочется, пускай это даже нужно сделать ради его же, друга, безопасности.
Поскольку дело происходит рядом с баней, оба устраиваются на невысоких чурбачках - на них обычно отсиживаются выскочившие «охладиться».
Журналист тянется за пачкой сигарет, вспоминает, что все равно забыл зажигалку дома, а Витюха уже слишком далеко, вон он, едва виднеется на горизонте… - одним словом, придется обойтись без сигарет.
- Ну што, Юрый Никалаич, выгнаць мяне хочаш? Думаеш, обижусь и уеду?
Наверное, по лицу Журского сейчас видно, что вопросы попали в точку; Игорь иронически качает головой:
- Гадаеш, зусим я дурны? Два плюс два скласци не магу? Гэтыя пагрозы-папярэджэння, круги, друг твой з граблями прапаушыми, сны…
Он осекся, словно сказал лишнее.
- «Сны»? - осторожно переспросил Журский.
- Не у тым справа, - отмахнулся Игорь. - Аднога не разумею: чаго ты тут хлопчыка свайго трымаеш.
- Что значит?..
- Перастань! Ты знаеш, што я знаю. Нашто дурыць мяне и сябе? Што тут робицца?
- Да ничего тут не происходит. Поверь…
- И, да рэчы, чаму ты не размауляеш нармальна? Лягчэй было б абшчацца на адной мове.
- А ты? Ты ведь великолепно владеешь…
- А я, - снова оборвал его журналист, - из чувства противоречия. Забараняюць - от и размауляю.
- Слушаю - и страшно становится. Я бы еще понял, если бы из патриотических соображений… Но - из чувства противоречия?! А если наоборот, введут принудительное обучение?.. Нет, я поражаюсь! Этот непреходящий идиотизм нашей интеллигенции!.. И живем мы так, в этой вечной грязи и неустроенности, тоже - из чувства противоречия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59