Главное, найти его. Стой спокойно, глупое животное. Как я могу сражаться, если ты норовишь уйти из-под меня?
Пока я бился с одним воином, у другого вдруг возникло ощущение, что ему под одежду заползли змеи. Я заметил, что Александр парировал удар, который мог бы лишить его руки, и увидел краем глаза едущую к нам с мечом в руке Вассани. Она тут же взяла на себя одного дерзийца. Сражаясь, она улыбалась, ее гибкое тело было сильным и ловким. Малвер, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, прикончил дерзийца, зашедшего мне со спины.
– Мой господин! – прокричал я. – Пора уходить! – Давно пора.
Александр уложил еще одного врага и, нанося размеренные удары, начал медленно отступать. Его сапог был теперь на виду, один из воинов Рыжки ударил по нему. Но меч попал на железную вставку и отскочил, а Александр, смеясь, пронзил нападавшему плечо.
Я отбил очередную атаку и сосредоточился на заклятии… ветер… песок… не легкое заклинание, позволяющее замести следы, но и конечно же не парайво. Нужно просто засыпать глаза нападающим на нас, чтобы можно было спокойно уйти. Чтобы остались силы. Готово… выплесни из себя бурю и держи ее. До самых ворот. К стене ехало подкрепление, но мы уже проезжали через ворота. Взрывом мелидды я выпустил несколько дующих в разных направлениях ветров, которые смели скопившиеся за долгие годы кучи песку, удерживающие створки ворот. Ворота скрипнули и захлопнулись прямо перед носом у преследователей.
– Я узнаю, как ты это делаешь! – прокричала Вассани, заглушая рев ветра. Она оставляла мне надежду. Обещание.
Мы уже были готовы с триумфом мчаться прочь от города, но наши улыбки умерли, не родившись, когда мы оглянулись и увидели то, что осталось у нас за спиной. На городской стене лежала толстая балка, с которой свисал подвешенный за ноги человек. Как и у тех других, из Карн-Хегеса, у него были отрезаны губы и нос, а коса привязана к языку. Он был мертв. Его живот распарывали до тех пор, пока из него не вывалились все внутренности. Лента воина Императора свисала с его шеи.
– Нет! – Отчаянный крик Александра, наверное, был слышен в Загаде.
Так вот почему они знали, где нас ждать… и почему они не знали, где нас найти. Совари выдал им одну тайну, чтобы скрыть другую. Они разослали шпионов по всем гостиницам, но глупые мальчишки, конечно, не ожидали, что наследник трона будет давать аудиенцию в грязном дворе за дубильной мастерской.
– У нас нет времени, мой господин, – хрипло проговорил я. – Пусть его жертва не окажется напрасной. Мы должны ехать.
Но мы слишком замешкались. Я был подавлен и забыл о ветре. Со стены по неподвижному воздуху полетели стрелы. У себя за спиной я услышал звук удара, потом еще. Я развернулся и увидел, как Вассани, пронзенная с двух сторон, падает из седла. Малвер подхватил ее только для того, чтобы получить стрелу в спину, потом еще одну и еще. Брат и сестра рухнули на землю, слившись в смертельном объятии. Какая дорогая победа.
– Мы должны ехать, – едва выговорил я, пытаясь сдержать наползающую, нет, яростно клокочущую тьму. – Они мертвы. Они все мертвы.
ГЛАВА 30
Мы с Александром скитались по дорогам Манганара и Азахстана до конца лета, прячась, убегая, скрываясь в хижинах пастухов и путешествуя с караванами, ночуя в деревнях, конюшнях и переулках, пока принц искал того дворянина, который предоставит ему убежище или согласится поддержать его как-то иначе. Я пытался выполнять миссию Совари. Через некоторое время я научился менять внешность и становиться более или менее похожим на дерзийца. Но никто не верил незнакомцу, а я никогда не был дипломатом. Мы не осмеливались писать, поскольку знатные дерзийцы не умеют писать и читать, а нанятые писцы всегда готовы продать ни за грош. Не видя другого выхода, принц ездил разговаривать сам. Дважды он обнаруживал присутствие Двадцатки и уезжал, не объявляя о своем прибытии. Дважды ему резко отказывали. Пять лордов дали ему аудиенцию, но пообещали то же, что Мардек и Бек. Они не поддержат Александра, если он не докажет им, что на его стороне не только он сам. Один раз нам пришлось с боем выбираться из огороженного высокой стеной сада, и мы едва выжили. Но принц не сдавался. Он был мрачен и подавлен, почти не говорил, за исключением случаев, когда мы обсуждали способ добраться из одного места в другое. Он все время пытался разузнать что-нибудь новое о тех Домах, которые могли бы поддержать его, и останавливался только для того, чтобы дать отдых лошадям.
Мы очень спешили. В Танжире мы потеряли не только друзей, но и большую часть присланного Кирилом. К концу лета наша одежда превратилась в лохмотья, а сами мы заметно отощали. Мы с трудом находили одежду, в которой принц мог предстать перед очередным лордом, согласившимся на встречу, а приходить в балахоне он отказывался наотрез, чтобы не подумали, будто он что-то скрывает.
Через две недели после бегства из Танжира Александр выбросил свой сапог. Каждый раз, когда он сходил с коня, он заставлял себя ходить, по городу, по деревне, по пустыне, чтобы вернуть ноге силу и подвижность. Вскоре мы выбросили и костыли, и он стал пользоваться только тростью. Нога срослась ровно и чисто, я не сомневался, что скоро она будет служить ему не хуже, чем раньше, но эта маленькая радость только лишний раз напоминала, чего он лишился.
– Наверное, настало время снова обратиться к твоему кузену, – сказал я однажды ночью, когда мы прогуливались по заброшенной дороге за Андассаром, деревенькой, в которой мы прятались уже несколько дней, ожидая возвращения из Загада в замок лорда Наддасина. – Мы больше не можем позволять Аврелю нас кормить. Мария сказала мне вчера, что их деревня через десять дней платит оброк. До зимнего урожая еще четыре месяца, и я не представляю, как они доживут.
– Я не хочу подвергать Кирила излишней опасности, если, конечно, он еще жив. Но если ты настаиваешь, мы уедем. Будем есть траву, если придется. Вернемся в пустыню и будем охотиться.
Вечно одно и то же.
– Мы не можем вернуться в пустыню. Там нечем кормить лошадей, а денег на покупку фуража у нас нет. Если лошади падут, мы пойдем пешком, и, хотя твоя нога заживает прекрасно, сомневаюсь, что ты сможешь дойти до Вайяполиса. Кроме того, нам не войти в город, потому что нечем заплатить у ворот. Создать иллюзию, когда речь идет о деньгах, невозможно. Люди слишком часто имеют с ними дело и слишком внимательно их рассматривают. В небольшом городке я мог бы заработать письмом, но при условии, что наниматель не поинтересуется, почему писарь выглядит словно последний нищий, а пахнет еще хуже. Я могу выполнять и другие работы, но только единственные люди с деньгами сейчас дерзийцы, и ни один дерзиец не наймет эззарийца с клеймом раба на плече.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Пока я бился с одним воином, у другого вдруг возникло ощущение, что ему под одежду заползли змеи. Я заметил, что Александр парировал удар, который мог бы лишить его руки, и увидел краем глаза едущую к нам с мечом в руке Вассани. Она тут же взяла на себя одного дерзийца. Сражаясь, она улыбалась, ее гибкое тело было сильным и ловким. Малвер, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, прикончил дерзийца, зашедшего мне со спины.
– Мой господин! – прокричал я. – Пора уходить! – Давно пора.
Александр уложил еще одного врага и, нанося размеренные удары, начал медленно отступать. Его сапог был теперь на виду, один из воинов Рыжки ударил по нему. Но меч попал на железную вставку и отскочил, а Александр, смеясь, пронзил нападавшему плечо.
Я отбил очередную атаку и сосредоточился на заклятии… ветер… песок… не легкое заклинание, позволяющее замести следы, но и конечно же не парайво. Нужно просто засыпать глаза нападающим на нас, чтобы можно было спокойно уйти. Чтобы остались силы. Готово… выплесни из себя бурю и держи ее. До самых ворот. К стене ехало подкрепление, но мы уже проезжали через ворота. Взрывом мелидды я выпустил несколько дующих в разных направлениях ветров, которые смели скопившиеся за долгие годы кучи песку, удерживающие створки ворот. Ворота скрипнули и захлопнулись прямо перед носом у преследователей.
– Я узнаю, как ты это делаешь! – прокричала Вассани, заглушая рев ветра. Она оставляла мне надежду. Обещание.
Мы уже были готовы с триумфом мчаться прочь от города, но наши улыбки умерли, не родившись, когда мы оглянулись и увидели то, что осталось у нас за спиной. На городской стене лежала толстая балка, с которой свисал подвешенный за ноги человек. Как и у тех других, из Карн-Хегеса, у него были отрезаны губы и нос, а коса привязана к языку. Он был мертв. Его живот распарывали до тех пор, пока из него не вывалились все внутренности. Лента воина Императора свисала с его шеи.
– Нет! – Отчаянный крик Александра, наверное, был слышен в Загаде.
Так вот почему они знали, где нас ждать… и почему они не знали, где нас найти. Совари выдал им одну тайну, чтобы скрыть другую. Они разослали шпионов по всем гостиницам, но глупые мальчишки, конечно, не ожидали, что наследник трона будет давать аудиенцию в грязном дворе за дубильной мастерской.
– У нас нет времени, мой господин, – хрипло проговорил я. – Пусть его жертва не окажется напрасной. Мы должны ехать.
Но мы слишком замешкались. Я был подавлен и забыл о ветре. Со стены по неподвижному воздуху полетели стрелы. У себя за спиной я услышал звук удара, потом еще. Я развернулся и увидел, как Вассани, пронзенная с двух сторон, падает из седла. Малвер подхватил ее только для того, чтобы получить стрелу в спину, потом еще одну и еще. Брат и сестра рухнули на землю, слившись в смертельном объятии. Какая дорогая победа.
– Мы должны ехать, – едва выговорил я, пытаясь сдержать наползающую, нет, яростно клокочущую тьму. – Они мертвы. Они все мертвы.
ГЛАВА 30
Мы с Александром скитались по дорогам Манганара и Азахстана до конца лета, прячась, убегая, скрываясь в хижинах пастухов и путешествуя с караванами, ночуя в деревнях, конюшнях и переулках, пока принц искал того дворянина, который предоставит ему убежище или согласится поддержать его как-то иначе. Я пытался выполнять миссию Совари. Через некоторое время я научился менять внешность и становиться более или менее похожим на дерзийца. Но никто не верил незнакомцу, а я никогда не был дипломатом. Мы не осмеливались писать, поскольку знатные дерзийцы не умеют писать и читать, а нанятые писцы всегда готовы продать ни за грош. Не видя другого выхода, принц ездил разговаривать сам. Дважды он обнаруживал присутствие Двадцатки и уезжал, не объявляя о своем прибытии. Дважды ему резко отказывали. Пять лордов дали ему аудиенцию, но пообещали то же, что Мардек и Бек. Они не поддержат Александра, если он не докажет им, что на его стороне не только он сам. Один раз нам пришлось с боем выбираться из огороженного высокой стеной сада, и мы едва выжили. Но принц не сдавался. Он был мрачен и подавлен, почти не говорил, за исключением случаев, когда мы обсуждали способ добраться из одного места в другое. Он все время пытался разузнать что-нибудь новое о тех Домах, которые могли бы поддержать его, и останавливался только для того, чтобы дать отдых лошадям.
Мы очень спешили. В Танжире мы потеряли не только друзей, но и большую часть присланного Кирилом. К концу лета наша одежда превратилась в лохмотья, а сами мы заметно отощали. Мы с трудом находили одежду, в которой принц мог предстать перед очередным лордом, согласившимся на встречу, а приходить в балахоне он отказывался наотрез, чтобы не подумали, будто он что-то скрывает.
Через две недели после бегства из Танжира Александр выбросил свой сапог. Каждый раз, когда он сходил с коня, он заставлял себя ходить, по городу, по деревне, по пустыне, чтобы вернуть ноге силу и подвижность. Вскоре мы выбросили и костыли, и он стал пользоваться только тростью. Нога срослась ровно и чисто, я не сомневался, что скоро она будет служить ему не хуже, чем раньше, но эта маленькая радость только лишний раз напоминала, чего он лишился.
– Наверное, настало время снова обратиться к твоему кузену, – сказал я однажды ночью, когда мы прогуливались по заброшенной дороге за Андассаром, деревенькой, в которой мы прятались уже несколько дней, ожидая возвращения из Загада в замок лорда Наддасина. – Мы больше не можем позволять Аврелю нас кормить. Мария сказала мне вчера, что их деревня через десять дней платит оброк. До зимнего урожая еще четыре месяца, и я не представляю, как они доживут.
– Я не хочу подвергать Кирила излишней опасности, если, конечно, он еще жив. Но если ты настаиваешь, мы уедем. Будем есть траву, если придется. Вернемся в пустыню и будем охотиться.
Вечно одно и то же.
– Мы не можем вернуться в пустыню. Там нечем кормить лошадей, а денег на покупку фуража у нас нет. Если лошади падут, мы пойдем пешком, и, хотя твоя нога заживает прекрасно, сомневаюсь, что ты сможешь дойти до Вайяполиса. Кроме того, нам не войти в город, потому что нечем заплатить у ворот. Создать иллюзию, когда речь идет о деньгах, невозможно. Люди слишком часто имеют с ними дело и слишком внимательно их рассматривают. В небольшом городке я мог бы заработать письмом, но при условии, что наниматель не поинтересуется, почему писарь выглядит словно последний нищий, а пахнет еще хуже. Я могу выполнять и другие работы, но только единственные люди с деньгами сейчас дерзийцы, и ни один дерзиец не наймет эззарийца с клеймом раба на плече.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171