Я прав? Рябой не удосужился повернуться в сторону фургона.
— Хорошо, для записи, — сказал Сол, — я ни на кого не работаю. Это дело касается моей семьи. Я прошу освободить меня от обязательств, которые я на себя взял. Временно. Пока я не решу свои проблемы. Как только я все улажу, я тут же сяду в самолет и вернусь в Израиль.
Рябой что-то мысленно прикидывал в уме.
— Мое начальство захочет знать, почему оно должно освобождать тебя от обязательств.
— В порядке одолжения.
— О?
— Я, со своей стороны, тоже сделаю им одолжение.
Мужчина медленно встал с перил.
— Давай внесем ясность. Одолжение? Ты хочешь свести все к формальности? Взываешь к профессиональной вежливости.
— Одолжение за одолжение. У меня нет другого выбора.
— Ты сделаешь все, о чем тебя попросят?
— С некоторыми ограничениями.
— Тогда к твоему предложению нельзя относиться серьезно.
— Нет. Это очень серьезно. Я должен знать, что это будет за задание. Фактор риска меня не волнует, но это не может быть самоубийством и не должно противоречить человеческой морали.
— Ты что, стал моралистом, Ромул?
— Пустыня может сделать это с человеком. На случаи, если твоему начальству вдруг не придет это в голову, я хочу напомнить, что оперативник, официально порвавший со своим агентством, но тайно работающий на него, имеет большую ценность.
Рябой задумался еще больше.
— Ты так решительно настроен выяснить, что случилось с твоим тестем?
— И защитить свою семью от других возможных нападений. Я говорил тебе, это личное дело! Рябой пожал плечами.
— Мое начальство должно прослушать запись нашей беседы.
— Конечно.
— Мы свяжемся с тобой. — Рябой прошел через эстраду, его шаги эхом отдавались под крышей.
— Я остановился в квартире тестя. Я мог бы дать вам адрес и ее телефон, но, как я понимаю, они вам уже известны.
Мужчина обернулся, внимательно посмотрел на Сола и кивнул в ответ.
2
Из книжного магазина через улицу от парка Эрика наблюдала, как отъезжает синий фургон. Она следила за ним, пока он не исчез из виду, а потом снова повернулась к парку. Из-за дождя эстраду практически невозможно было увидеть. Они с Солом решили, что у человека, который выйдет с ним на связь, должна быть команда прикрытия, следовательно, Эрике надо прибыть на место встречи раньше и прикрыть Сола.
Она вышла из магазина, накинула на голову капюшон нейлоновой куртки и шагнула под дождь. Сол ждал ее у эстрады.
— Ты думаешь, они согласятся?
— Если решат, что здесь для них что-то есть. Я пообещал услугу за услугу.
— Мне очень жаль, — с отчаянием в голосе сказала она. — Я знаю, как отвратительно ты себя чувствуешь из-за того, что снова должен работать с ними.
— А что мне остается? Сидеть сложа руки и ничего не делать, чтобы найти твоего отца и защитить нас? Это еще хуже. Важно только одно — надо сделать все необходимое, чтобы оградить от опасности нашу семью.
— Чем больше я тебя узнаю, тем больше люблю.
— Подходи поближе, когда говоришь об этом. — Он снял с нее капюшон, обхватил руками голову и поцеловал стекающие по ее щекам капли дождя.
Но Эрика чувствовала исходящее от него нервное напряжение.
— А если они не дадут своего согласия?
— В любом случае я буду действовать.
— Нет, — сказала Эрика, — мы. — Она обняла его. — И спаси Бог того, кто встанет на нашем пути.
3
“Я остановился в квартире тестя. Я мог бы дать вам адрес и телефон, но, как я понимаю, они вам уже известны”.
Рябой выдохнул сигаретный дым, потянулся с кожаного кресла к столу для совещаний и выключил магнитофон. Потом он повернулся к шефу австрийского отделения ЦРУ:
— Хотите прослушать еще раз?
Гудели лампы дневного освещения. Трое других присутствовавших в обшитой дубовыми панелями комнате мужчин никак не отреагировали на вопрос; их шеф барабанил пальцами по столу.
Его звали Галлахер. Невысокий жилистый мужчина в синем костюме в елочку прекратил отбивать дробь и ударил о край стола.
— Нет, трех раз достаточно. Я понял, о чем он говорил. Но вы были там. Я — нет. Вы видели его глаза. Он говорил правду?
— Судя по его реакции? — рябой затушил сигарету. — Да.
— При поставленных им условиях он сделает все, что мы от него потребуем?
— Да.
— Так. С его талантом, — сказал Галлахер, — если он присоединится к нам и никто не будет об этом знать, он может принести нам большую пользу. Мастер своего дела. Наемный убийца мирового класса. И он отдает себя на нашу милость.
— Но лишь на одно задание, — сказал рябой. Галлахер помассажировал виски мозолистыми пальцами — результат занятий каратэ.
— Хорошо, если он решил заняться вендеттой, пусть занимается. Хотя кое-что мне тут не нравится.
Мужчины в комнате приготовились услышать, что именно.
— У личной вендетты могут быть профессиональные последствия. В конце концов, нам неизвестно, кто ответственен за нападение на Ромула и его семью и за исчезновение его тестя. Мы должны быть уверены в его независимости, в том, что он не связан с другими службами.
— Не понимаю, — сказал рябой.
— Поймете. Ромул, наверно, ждет не дождется вестей от вас. Пора получить добро от Лэнгли.
4
Дождь перестал. Свет уличных фонарей отражался в лужах и мокрой траве. Обследовав парк, Сол прошел по аллее вдоль Дуная и снова приблизился к эстраде.
На перилах его вновь ждал рябой.
— Ромул, — улыбнулся он и, приглашая подойти, протянул обе руки вперед. — Сегодня твой день. Мне поручено от имени моего начальства принять твое предложение.
Сол выдохнул и взял себя в руки.
— Хорошо. Когда я решу свои проблемы, я буду ждать, когда вы выйдете на связь. Агентство получит свою половину от сделки.
— О, поверь мне, с тобой обязательно свяжутся. Сол повернулся, намереваясь уйти.
— Есть только одна проблема, Ромул.
— Проблема? — Сол напряженно оглянулся.
— Ну, не то чтобы проблема. Назовем это условием.
— О чем ты?
— Ты не должен получать какую-либо поддержку от своих израильских друзей.
— Что?
— Мое начальство смотрит на это следующим образом: ты представляешь собой ценность только в том случае, если согласен работать самостоятельно.
— Согласен что?.. Черт возьми, говори яснее!
— Все, что от тебя потребуется, — работать на личном уровне. Если ты принимаешь помощь израильской разведки, это выглядит так, будто ты связан с ними, работаешь на них.
— Ради Бога! Мой тесть работал на них! Естественно, я взаимодействую с ними! Они хотят выяснить, что произошло, не меньше моего!
— Что ж, я могу повторить. Ты не можешь принимать помощь от израильской разведки. Или от какой-либо еще, если уж на то пошло. Ты должен работать совершенно самостоятельно. В противном случае выполнение миссии, возложенной на тебя, будет поставлено под вопрос, ты будешь скомпрометирован, враг будет обвинять Израиль, Израиль — нас, и мы окажемся в таком же дерьме, как если бы ты до сих пор работал на нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Хорошо, для записи, — сказал Сол, — я ни на кого не работаю. Это дело касается моей семьи. Я прошу освободить меня от обязательств, которые я на себя взял. Временно. Пока я не решу свои проблемы. Как только я все улажу, я тут же сяду в самолет и вернусь в Израиль.
Рябой что-то мысленно прикидывал в уме.
— Мое начальство захочет знать, почему оно должно освобождать тебя от обязательств.
— В порядке одолжения.
— О?
— Я, со своей стороны, тоже сделаю им одолжение.
Мужчина медленно встал с перил.
— Давай внесем ясность. Одолжение? Ты хочешь свести все к формальности? Взываешь к профессиональной вежливости.
— Одолжение за одолжение. У меня нет другого выбора.
— Ты сделаешь все, о чем тебя попросят?
— С некоторыми ограничениями.
— Тогда к твоему предложению нельзя относиться серьезно.
— Нет. Это очень серьезно. Я должен знать, что это будет за задание. Фактор риска меня не волнует, но это не может быть самоубийством и не должно противоречить человеческой морали.
— Ты что, стал моралистом, Ромул?
— Пустыня может сделать это с человеком. На случаи, если твоему начальству вдруг не придет это в голову, я хочу напомнить, что оперативник, официально порвавший со своим агентством, но тайно работающий на него, имеет большую ценность.
Рябой задумался еще больше.
— Ты так решительно настроен выяснить, что случилось с твоим тестем?
— И защитить свою семью от других возможных нападений. Я говорил тебе, это личное дело! Рябой пожал плечами.
— Мое начальство должно прослушать запись нашей беседы.
— Конечно.
— Мы свяжемся с тобой. — Рябой прошел через эстраду, его шаги эхом отдавались под крышей.
— Я остановился в квартире тестя. Я мог бы дать вам адрес и ее телефон, но, как я понимаю, они вам уже известны.
Мужчина обернулся, внимательно посмотрел на Сола и кивнул в ответ.
2
Из книжного магазина через улицу от парка Эрика наблюдала, как отъезжает синий фургон. Она следила за ним, пока он не исчез из виду, а потом снова повернулась к парку. Из-за дождя эстраду практически невозможно было увидеть. Они с Солом решили, что у человека, который выйдет с ним на связь, должна быть команда прикрытия, следовательно, Эрике надо прибыть на место встречи раньше и прикрыть Сола.
Она вышла из магазина, накинула на голову капюшон нейлоновой куртки и шагнула под дождь. Сол ждал ее у эстрады.
— Ты думаешь, они согласятся?
— Если решат, что здесь для них что-то есть. Я пообещал услугу за услугу.
— Мне очень жаль, — с отчаянием в голосе сказала она. — Я знаю, как отвратительно ты себя чувствуешь из-за того, что снова должен работать с ними.
— А что мне остается? Сидеть сложа руки и ничего не делать, чтобы найти твоего отца и защитить нас? Это еще хуже. Важно только одно — надо сделать все необходимое, чтобы оградить от опасности нашу семью.
— Чем больше я тебя узнаю, тем больше люблю.
— Подходи поближе, когда говоришь об этом. — Он снял с нее капюшон, обхватил руками голову и поцеловал стекающие по ее щекам капли дождя.
Но Эрика чувствовала исходящее от него нервное напряжение.
— А если они не дадут своего согласия?
— В любом случае я буду действовать.
— Нет, — сказала Эрика, — мы. — Она обняла его. — И спаси Бог того, кто встанет на нашем пути.
3
“Я остановился в квартире тестя. Я мог бы дать вам адрес и телефон, но, как я понимаю, они вам уже известны”.
Рябой выдохнул сигаретный дым, потянулся с кожаного кресла к столу для совещаний и выключил магнитофон. Потом он повернулся к шефу австрийского отделения ЦРУ:
— Хотите прослушать еще раз?
Гудели лампы дневного освещения. Трое других присутствовавших в обшитой дубовыми панелями комнате мужчин никак не отреагировали на вопрос; их шеф барабанил пальцами по столу.
Его звали Галлахер. Невысокий жилистый мужчина в синем костюме в елочку прекратил отбивать дробь и ударил о край стола.
— Нет, трех раз достаточно. Я понял, о чем он говорил. Но вы были там. Я — нет. Вы видели его глаза. Он говорил правду?
— Судя по его реакции? — рябой затушил сигарету. — Да.
— При поставленных им условиях он сделает все, что мы от него потребуем?
— Да.
— Так. С его талантом, — сказал Галлахер, — если он присоединится к нам и никто не будет об этом знать, он может принести нам большую пользу. Мастер своего дела. Наемный убийца мирового класса. И он отдает себя на нашу милость.
— Но лишь на одно задание, — сказал рябой. Галлахер помассажировал виски мозолистыми пальцами — результат занятий каратэ.
— Хорошо, если он решил заняться вендеттой, пусть занимается. Хотя кое-что мне тут не нравится.
Мужчины в комнате приготовились услышать, что именно.
— У личной вендетты могут быть профессиональные последствия. В конце концов, нам неизвестно, кто ответственен за нападение на Ромула и его семью и за исчезновение его тестя. Мы должны быть уверены в его независимости, в том, что он не связан с другими службами.
— Не понимаю, — сказал рябой.
— Поймете. Ромул, наверно, ждет не дождется вестей от вас. Пора получить добро от Лэнгли.
4
Дождь перестал. Свет уличных фонарей отражался в лужах и мокрой траве. Обследовав парк, Сол прошел по аллее вдоль Дуная и снова приблизился к эстраде.
На перилах его вновь ждал рябой.
— Ромул, — улыбнулся он и, приглашая подойти, протянул обе руки вперед. — Сегодня твой день. Мне поручено от имени моего начальства принять твое предложение.
Сол выдохнул и взял себя в руки.
— Хорошо. Когда я решу свои проблемы, я буду ждать, когда вы выйдете на связь. Агентство получит свою половину от сделки.
— О, поверь мне, с тобой обязательно свяжутся. Сол повернулся, намереваясь уйти.
— Есть только одна проблема, Ромул.
— Проблема? — Сол напряженно оглянулся.
— Ну, не то чтобы проблема. Назовем это условием.
— О чем ты?
— Ты не должен получать какую-либо поддержку от своих израильских друзей.
— Что?
— Мое начальство смотрит на это следующим образом: ты представляешь собой ценность только в том случае, если согласен работать самостоятельно.
— Согласен что?.. Черт возьми, говори яснее!
— Все, что от тебя потребуется, — работать на личном уровне. Если ты принимаешь помощь израильской разведки, это выглядит так, будто ты связан с ними, работаешь на них.
— Ради Бога! Мой тесть работал на них! Естественно, я взаимодействую с ними! Они хотят выяснить, что произошло, не меньше моего!
— Что ж, я могу повторить. Ты не можешь принимать помощь от израильской разведки. Или от какой-либо еще, если уж на то пошло. Ты должен работать совершенно самостоятельно. В противном случае выполнение миссии, возложенной на тебя, будет поставлено под вопрос, ты будешь скомпрометирован, враг будет обвинять Израиль, Израиль — нас, и мы окажемся в таком же дерьме, как если бы ты до сих пор работал на нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91