Большой плавательный бассейн, скорее напоминающий озеро, был подарком Розенберга хозяину. Многочисленные слуги и садовники, без сомнений, получают зарплату через специальный банковский счет, на который первого числа каждого месяца Розенберг переводит значительную сумму.
Издержки бизнеса, подумал Розенберг, и эта мысль снова напомнила ему о том, что его жизнь вышла из-под контроля. Подавленный, он выбрался из машины и пошел к дому.
Высокопоставленный полицейский чин вышел из дома поприветствовать Арона. Его фамилия была Чавес. На нем были сандалии, шорты и ярко-красная рубашка, расстегнутая на толстом животе. Когда он улыбался, его тонкие черные усики превращались в горизонтальную линию.
— Сеньор Розенберг, как мило с вашей стороны, что вы приехали.
— Всегда рад, капитан.
Розенберг прошел вслед за капитаном из тени дома на солнечную сторону рядом с бассейном. Он обратил внимание на то, что ему не предложили выпить, и его стали одолевать дурные предчувствия.
— Подождите здесь, пожалуйста, — сказал капитан. Он прошел через раздвижные стеклянные двери в дом и вернулся с небольшим пакетом. — Я получил важную для вас информацию.
— Какая-нибудь проблема?
— Это скажете мне вы, — капитан раскрыл пакет и достал оттуда большую черно-белую фотографию. Он подал ее Розенбергу. Сердце Арона сжалось от страха.
— Не понимаю, — он поднял глаза на Чавеса. — Зачем вы показываете мне фотографию нацистского солдата времен второй мировой воины?
— Не просто солдата, офицера. Могу назвать ранг — прошу прощения за мой немецкий, — обер-фюрер, или старший полковник. Один из Totenkopfverbande, дивизии “Мертвая голова”. Видите серебряный череп на его фуражке? Вы также можете заметить двойную молнию на рукаве его кителя — символ SS. Фотография настолько подробная, что даже можно увидеть на пряжке ремня клятву этой части, дававшуюся фюреру: “Моя верность — моя честь”. Обратите, пожалуйста, внимание на фон — горы трупов. Дивизия “Мертвая голова” несет ответственность за массовое уничтожение евреев.
— Вам незачем рассказывать мне об уничтожении, — надулся Розенберг. — Почему вы показываете мне эту фотографию?
— Вы не узнаете этого офицера?
— Конечно, нет. Почему, собственно…
— Потому что он имеет поразительное сходство с вашим отцом, фотографию которого вы мне дали, чтобы я расследовал дело о его исчезновении несколько месяцев тому назад.
— Этот человек не мой отец.
— Не лгите мне! — резко сказал Чавес. — Я тщательнейшим образом сравнил фотографии! Прибавил морщины на лице! Убрал немного волос! Оставшиеся сделал седыми! Допустил незначительное вмешательство пластической хирургии! Этот человек — ваш отец!
— Как еврей может быть офицером SS?
— Ваш отец не еврей, и вы тоже! Ваша настоящая фамилия Роденбах! Имя вашего отца Отто! Ваше — Карл! — Чавес вытащил из пакета документы. — Это фото офицера на удостоверении и на иммиграционной карте, когда он приехал в Мехико. Хотя фамилии разные — лицо одно и то же. Скоро властям станет известно, кто он на самом деле! И властям США тоже, а мы оба знаем, что США поддерживают отношения с Израилем, изображая нетерпимость к нацистским военным преступникам!
Розенберг не мог даже пошевелиться.
— Кто вам все это рассказал?
— Вы думаете, что я выдам вам свои источники, — Чавес доброжелательно развел руки в стороны. — Но меня интересует, сколько вы заплатите за то, чтобы я нейтрализовал свои источники и убедил власти в том, что это ошибка.
Розенберга затошнило. Шантаж никогда не кончится. Можно лишь купить время, но это лимитируемые поставки. Они будут продолжаться, пока у него есть деньги. Он подумал о товаре на корабле, идущем в Средиземное море, и пришел к выводу, что теперь это реальная опасность.
— Сколько вы хотите? — спросил Розенберг.
Блеск в черных как уголь глазах капитана не успокоил его.
3
Сент-Пол, Миннесота.
Пересекая коктейль-холл в направлении мужчины в левой кабинке у задней стены зала, Уильям Миллер старательно изображал приветственную улыбку.
По телефону мужчина представился как Слоэн. Он сказал, что работает на “Ассошиэйтед Пресс” и хотел бы поговорить от отце Миллера.
Слоэн имитировал улыбку Миллера и встал, протягивая ему руку.
Они оглядели друг друга.
— Что вам прислали? — спросил Слоэн. — По телефону вы сказали что-то о мерзости.
— Вы действительно репортер?
— Вот вам крест.
— Дерьмо, — Миллер сглотнул, он был отвратителен сам себе. — Извините, когда вы позвонили, я вышел из себя. Я подумал…
— Именно поэтому я здесь. Чтобы поговорить об этом. — Слоэн указал на кабинку.
Они сели друг против друга. Слоэну было около тридцати пяти лет, это был невысокий человек с широкой грудью, редкими черными волосами и умными глазами.
— Что вы имели в виду под мерзостью? — спросил он.
— Фотографии.
— Чего?
— Нацистских концлагерей. Трупы, пепел, — Миллер потер лоб. — Боже. Мой отец исчез. Потом кто-то нарисовал череп на дне моего бассейна.
— Череп?
— Теперь появляетесь вы…
— И вы решили…
— Хорошо, а разве вы не решили? Моя жена не знает о фотографиях.
— Спокойнее, — сказал Слоэн. — То, о чем вы говорите, связано с целью моего прихода. Я выложу вам то, что есть у меня, и тогда посмотрим, к чему мы придем.
— Ваши “верительные грамоты”?
— Что?
— Вы репортер “Ассошиэйтед Пресс”. Докажите это.
Слоэн вздохнул и вытащил из кармана удостоверение репортера.
— Такой бумажкой любой может обзавестись, — сказал Миллер.
— Здесь имеется номер телефона. Центральный офис агентства.
— И всякий может нанять голос, который заявит, что это офис агентства.
— Верно. У вас наверняка есть масса изумительных теорий об убийстве Кеннеди. О том, что ООН контролируется торговцами наркотиками. А тяжелый рок — порождение сатаны.
Миллер неохотно рассмеялся.
— Хорошо, — сказал Слоэн. — Пока вы можете смеяться над собой, с вами все в порядке.
— Иногда я бываю любознателен. Вы сказали, что хотите поговорить о моем отце. Почему?
— Я контактирую с министерством юстиции. Оказываю им услуги — пишу статьи, раздувающие их общественный имидж. Они оказывают услуги мне — информируют меня, когда работают над чем-то, что я могу использовать.
— Я все еще не понимаю. Какое отношение министерство юстиции имеет к моему отцу?
— Кто-то прислал им документы, после изучения которых они решили открыть на него дело.
Миллер так сжал бокал, что он чуть не треснул у него в руке.
— Это все больше и больше походит на безумие.
— И раз уж ваш отец исчез…
— Вы уже знаете об этом?
— Я решил, что единственный человек, с кем можно поговорить об этом, — вы.
— Хорошо, — слабо произнес Миллер. — Выкладывайте наконец самое худшее. Сразу с конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Издержки бизнеса, подумал Розенберг, и эта мысль снова напомнила ему о том, что его жизнь вышла из-под контроля. Подавленный, он выбрался из машины и пошел к дому.
Высокопоставленный полицейский чин вышел из дома поприветствовать Арона. Его фамилия была Чавес. На нем были сандалии, шорты и ярко-красная рубашка, расстегнутая на толстом животе. Когда он улыбался, его тонкие черные усики превращались в горизонтальную линию.
— Сеньор Розенберг, как мило с вашей стороны, что вы приехали.
— Всегда рад, капитан.
Розенберг прошел вслед за капитаном из тени дома на солнечную сторону рядом с бассейном. Он обратил внимание на то, что ему не предложили выпить, и его стали одолевать дурные предчувствия.
— Подождите здесь, пожалуйста, — сказал капитан. Он прошел через раздвижные стеклянные двери в дом и вернулся с небольшим пакетом. — Я получил важную для вас информацию.
— Какая-нибудь проблема?
— Это скажете мне вы, — капитан раскрыл пакет и достал оттуда большую черно-белую фотографию. Он подал ее Розенбергу. Сердце Арона сжалось от страха.
— Не понимаю, — он поднял глаза на Чавеса. — Зачем вы показываете мне фотографию нацистского солдата времен второй мировой воины?
— Не просто солдата, офицера. Могу назвать ранг — прошу прощения за мой немецкий, — обер-фюрер, или старший полковник. Один из Totenkopfverbande, дивизии “Мертвая голова”. Видите серебряный череп на его фуражке? Вы также можете заметить двойную молнию на рукаве его кителя — символ SS. Фотография настолько подробная, что даже можно увидеть на пряжке ремня клятву этой части, дававшуюся фюреру: “Моя верность — моя честь”. Обратите, пожалуйста, внимание на фон — горы трупов. Дивизия “Мертвая голова” несет ответственность за массовое уничтожение евреев.
— Вам незачем рассказывать мне об уничтожении, — надулся Розенберг. — Почему вы показываете мне эту фотографию?
— Вы не узнаете этого офицера?
— Конечно, нет. Почему, собственно…
— Потому что он имеет поразительное сходство с вашим отцом, фотографию которого вы мне дали, чтобы я расследовал дело о его исчезновении несколько месяцев тому назад.
— Этот человек не мой отец.
— Не лгите мне! — резко сказал Чавес. — Я тщательнейшим образом сравнил фотографии! Прибавил морщины на лице! Убрал немного волос! Оставшиеся сделал седыми! Допустил незначительное вмешательство пластической хирургии! Этот человек — ваш отец!
— Как еврей может быть офицером SS?
— Ваш отец не еврей, и вы тоже! Ваша настоящая фамилия Роденбах! Имя вашего отца Отто! Ваше — Карл! — Чавес вытащил из пакета документы. — Это фото офицера на удостоверении и на иммиграционной карте, когда он приехал в Мехико. Хотя фамилии разные — лицо одно и то же. Скоро властям станет известно, кто он на самом деле! И властям США тоже, а мы оба знаем, что США поддерживают отношения с Израилем, изображая нетерпимость к нацистским военным преступникам!
Розенберг не мог даже пошевелиться.
— Кто вам все это рассказал?
— Вы думаете, что я выдам вам свои источники, — Чавес доброжелательно развел руки в стороны. — Но меня интересует, сколько вы заплатите за то, чтобы я нейтрализовал свои источники и убедил власти в том, что это ошибка.
Розенберга затошнило. Шантаж никогда не кончится. Можно лишь купить время, но это лимитируемые поставки. Они будут продолжаться, пока у него есть деньги. Он подумал о товаре на корабле, идущем в Средиземное море, и пришел к выводу, что теперь это реальная опасность.
— Сколько вы хотите? — спросил Розенберг.
Блеск в черных как уголь глазах капитана не успокоил его.
3
Сент-Пол, Миннесота.
Пересекая коктейль-холл в направлении мужчины в левой кабинке у задней стены зала, Уильям Миллер старательно изображал приветственную улыбку.
По телефону мужчина представился как Слоэн. Он сказал, что работает на “Ассошиэйтед Пресс” и хотел бы поговорить от отце Миллера.
Слоэн имитировал улыбку Миллера и встал, протягивая ему руку.
Они оглядели друг друга.
— Что вам прислали? — спросил Слоэн. — По телефону вы сказали что-то о мерзости.
— Вы действительно репортер?
— Вот вам крест.
— Дерьмо, — Миллер сглотнул, он был отвратителен сам себе. — Извините, когда вы позвонили, я вышел из себя. Я подумал…
— Именно поэтому я здесь. Чтобы поговорить об этом. — Слоэн указал на кабинку.
Они сели друг против друга. Слоэну было около тридцати пяти лет, это был невысокий человек с широкой грудью, редкими черными волосами и умными глазами.
— Что вы имели в виду под мерзостью? — спросил он.
— Фотографии.
— Чего?
— Нацистских концлагерей. Трупы, пепел, — Миллер потер лоб. — Боже. Мой отец исчез. Потом кто-то нарисовал череп на дне моего бассейна.
— Череп?
— Теперь появляетесь вы…
— И вы решили…
— Хорошо, а разве вы не решили? Моя жена не знает о фотографиях.
— Спокойнее, — сказал Слоэн. — То, о чем вы говорите, связано с целью моего прихода. Я выложу вам то, что есть у меня, и тогда посмотрим, к чему мы придем.
— Ваши “верительные грамоты”?
— Что?
— Вы репортер “Ассошиэйтед Пресс”. Докажите это.
Слоэн вздохнул и вытащил из кармана удостоверение репортера.
— Такой бумажкой любой может обзавестись, — сказал Миллер.
— Здесь имеется номер телефона. Центральный офис агентства.
— И всякий может нанять голос, который заявит, что это офис агентства.
— Верно. У вас наверняка есть масса изумительных теорий об убийстве Кеннеди. О том, что ООН контролируется торговцами наркотиками. А тяжелый рок — порождение сатаны.
Миллер неохотно рассмеялся.
— Хорошо, — сказал Слоэн. — Пока вы можете смеяться над собой, с вами все в порядке.
— Иногда я бываю любознателен. Вы сказали, что хотите поговорить о моем отце. Почему?
— Я контактирую с министерством юстиции. Оказываю им услуги — пишу статьи, раздувающие их общественный имидж. Они оказывают услуги мне — информируют меня, когда работают над чем-то, что я могу использовать.
— Я все еще не понимаю. Какое отношение министерство юстиции имеет к моему отцу?
— Кто-то прислал им документы, после изучения которых они решили открыть на него дело.
Миллер так сжал бокал, что он чуть не треснул у него в руке.
— Это все больше и больше походит на безумие.
— И раз уж ваш отец исчез…
— Вы уже знаете об этом?
— Я решил, что единственный человек, с кем можно поговорить об этом, — вы.
— Хорошо, — слабо произнес Миллер. — Выкладывайте наконец самое худшее. Сразу с конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91