— Джойс Стоун порылась в неприметной гобеленовой сумочке. Отыскав пачку сигарет, она попыталась закурить.
— Вы не джентльмен, — резко бросила она Сэвэджу.
— Потому что не зажег вам сигарету? Я ведь только что объяснил, что когда речь заходит о защите, вы становитесь служанкой, а я хозяином.
— Чушь какая-то.
— Вовсе нет. Вам стоит подумать о том, что мне необходимо всегда держать руки свободными на тот случай, если кто-нибудь захочет к вам пристать. Так зачем я вам понадобился?
— Моя сестра хочет получить развод.
— Тогда ей нужен адвокат. Я тут без надобности.
— Этого ее ублюдочный муженек ни за что не позволит. Она останется его пленницей до тех пор, пока не изменит своего решения.
— Пленницей?
— Конечно, она не прикована цепями, если вы об этом подумали. Но все равно Рэйчел в тюрьме. И ее не пытают. — Джойс, похоже, удалось закурить сигарету. — Если не считать побоев и изнасилований каждое утро, день и вечер. Он говорит, это делается для того, чтобы напоминать ей о том, что именно она теряет. Чтобы, так сказать, не скучала девочка. Говорит, что ей нужен настоящий мужик. А вот ему нужно продырявить его гнилой, мерзкий мозг. Вы носите пистолет? — спросила она, выпуская дымную струю.
— Иногда.
— Тогда какой от вас прок?
Сэвэдж отстранился от колонны.
— Вы совершили ошибку, мисс Стоун. Если вам нужен убийца…
— Нет! Мне нужна моя сестра!
Сэвэдж снова уселся на колонну.
— Значит, вы имеете в виду возвращение похищенной.
— Называйте, как хотите.
— Если я соглашусь принять ваше предложение, мой гонорар составит…
— Я заплачу миллион долларов.
— Плохой из вас торговец. Я мог бы согласиться и на меньшую сумму.
— Но я предлагаю именно столько.
— Предположим, что я возьмусь за эту работу… Мне потребуется половина денег вперед наличными, вторая же — по возвращении вашей сестры. Плюс расходные деньги.
— Можете останавливаться в лучших отелях — это мне безразлично. Можете тратить на самую лучшую еду любые суммы. Несколько лишних тысяч долларов…
— Вы не поняли. Под “расходами” я подразумевал не менее нескольких сотен тысяч долларов.
— Что!?
— Вы просите меня, чтобы я встал поперек дороги у одного из наиболее влиятельных и могущественных людей Греции. Каково его состояние? Пятьдесят миллиардов? На безопасность такие люди не скупятся, пробить систему его защиты будет непросто. Теперь скажите мне, где находится ваша сестра. Я слетаю на разведку. Через неделю, считая с этого дня, я сообщу вам, есть ли возможность ее вызволить. Смогу ли я это сделать.
Джойс Стоун погасила окурок и поднялась.
— Почему?
— Не уверен, что понял ваш вопрос.
— У меня складывается такое впечатление, что сама операция для вас более важна, чем деньги. Почему же вы решили принять мое предложение?
На одно-единственное завораживающее мгновение перед глазами Сэвэджа промелькнула картинка сверкающей стали и фонтанирующей крови. Подавив воспоминание, он уклонился от ответа на щекотливый вопрос.
— Вы приказали шоферу прибыть через час. Время. Пойдемте, — сказал он. — А когда сядете в машину, прикажите ему ехать в отель другой дорогой, а не той, которой он добирался сюда.
6
Придерживаясь собственного совета, Сэвэдж, для того, чтобы вернуться в Акрополь, а точнее в район, находящийся к северу от него и представляющий самый знаменитый торговый туристический центр Афин — Плаку, выбрал совершенно иной маршрут. Войдя в узенькую извилистую улочку, он оказался в царстве мириадов мелких рынков, базарчиков и лавочек, магазинчиков и всякого такого разного. Несмотря на вновь сгустившийся смог, Сэвэджу удалось учуять готовящийся неподалеку шиш-кебаб, запах которого тут же уступил место аромату свежесрезанных цветов. Крикливые продавцы жестами приглашали покупать самодельные коврики, изделия из кожи, горшки и чугунки, серебряные браслеты и медные урны. Сэвэдж добрался до лабиринта узеньких переулочков, заскочил в подъезд, осмотрелся и, удовлетворенный тем, что наблюдения за ним явно не велось, прошел мимо таверны и протиснулся в лавчонку, торговавшую мехами для вина.
Внутри с балок свисали на крючьях грозди мехов: от кожи исходил сильный, но приятный запах. Чтобы пройти под ними, Сэвэджу пришлось наклонить голову, и таким образом он внезапно оказался возле прилавка, за которым стояла чересчур дородная женщина.
Знание Сэвэджем греческого было крайне скудным. Поэтому он заговорил заученными фразами.
— Мне нужен специальный товар. Мех для вина совершенно иного образца. Если бы ваш уважаемый хозяин согласился уделить мне несколько минут своего драгоценного времени…
— Ваше имя? — спросила женщина.
— Пожалуйста, скажите ему, что оно означает качество, противоположное “вежливому”.
Она уважительно кивнула и, повернувшись, прошествовала вверх по ступеням. Несколько секунд спустя женщина вернулась, жестом позвав Сэвэджа за собой.
Пройдя мимо углубления, в котором сильно небритый мужчина с обрезом пытливо рассматривал посетителя, Сэвэдж стал подниматься по лестнице. На верхней площадке дверь оказалась открытой. Сквозь проем Сэвэдж увидел совершенно пустую, за исключением одинокого стола, за которым восседал мускулистый человек, наливающий в стакан прозрачную жидкость, комнату.
Когда Сэвэдж вошел, хозяин воззрился на него в каком-то изумлении, будто его вовсе не предупреждали о визите посетителя.
— Это, что, привидение? — Несмотря на то, что он был греком, мужчина говорил по-английски. Сэвэдж ухмыльнулся.
— Может быть, мое лицо тебе незнакомо?
— Неблагодарный негодяй, не показывавшийся столько времени, что я и позабыл о том, что он когда-то звался моим приятелем.
— Дела, дела…
— Эти так называемые дела больно смахивают на миф.
— Нет, все было чрезвычайно важным. Но теперь я смогу кое-чем компенсировать свое отсутствие.
Сэвэдж выложил на стол греческий эквивалент десяти тысяч американских долларов. Раскладывая купюры, он покрыл ими круглые отметины, оставленные пополнявшимся регулярно стаканом, в который наливали узо. Запах лакрицы — узо готовилось с добавлением аниса — витал в воздухе.
Грек заметил взгляд, брошенный Сэвэджем в сторону бутылки.
— Тебя можно соблазнить?
— Ты ведь знаешь, что я пью крайне редко.
— Черта характера, которая является, на мой взгляд, вполне извинительной.
Грек раздул грудь как турман, и где-то в недрах его организма родился глухой смешок. По его состоянию нельзя было ничего сказать об алкоголизме. Похоже, что узо, словно формальдегид, сохраняло его тело в неприкосновенности. Отлично, до блеска выбритый, с глянцевыми, зачесанными назад волосами, он отпил из стакана, поставил его на стол и начал изучать деньги. Смуглая кожа излучала здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Вы не джентльмен, — резко бросила она Сэвэджу.
— Потому что не зажег вам сигарету? Я ведь только что объяснил, что когда речь заходит о защите, вы становитесь служанкой, а я хозяином.
— Чушь какая-то.
— Вовсе нет. Вам стоит подумать о том, что мне необходимо всегда держать руки свободными на тот случай, если кто-нибудь захочет к вам пристать. Так зачем я вам понадобился?
— Моя сестра хочет получить развод.
— Тогда ей нужен адвокат. Я тут без надобности.
— Этого ее ублюдочный муженек ни за что не позволит. Она останется его пленницей до тех пор, пока не изменит своего решения.
— Пленницей?
— Конечно, она не прикована цепями, если вы об этом подумали. Но все равно Рэйчел в тюрьме. И ее не пытают. — Джойс, похоже, удалось закурить сигарету. — Если не считать побоев и изнасилований каждое утро, день и вечер. Он говорит, это делается для того, чтобы напоминать ей о том, что именно она теряет. Чтобы, так сказать, не скучала девочка. Говорит, что ей нужен настоящий мужик. А вот ему нужно продырявить его гнилой, мерзкий мозг. Вы носите пистолет? — спросила она, выпуская дымную струю.
— Иногда.
— Тогда какой от вас прок?
Сэвэдж отстранился от колонны.
— Вы совершили ошибку, мисс Стоун. Если вам нужен убийца…
— Нет! Мне нужна моя сестра!
Сэвэдж снова уселся на колонну.
— Значит, вы имеете в виду возвращение похищенной.
— Называйте, как хотите.
— Если я соглашусь принять ваше предложение, мой гонорар составит…
— Я заплачу миллион долларов.
— Плохой из вас торговец. Я мог бы согласиться и на меньшую сумму.
— Но я предлагаю именно столько.
— Предположим, что я возьмусь за эту работу… Мне потребуется половина денег вперед наличными, вторая же — по возвращении вашей сестры. Плюс расходные деньги.
— Можете останавливаться в лучших отелях — это мне безразлично. Можете тратить на самую лучшую еду любые суммы. Несколько лишних тысяч долларов…
— Вы не поняли. Под “расходами” я подразумевал не менее нескольких сотен тысяч долларов.
— Что!?
— Вы просите меня, чтобы я встал поперек дороги у одного из наиболее влиятельных и могущественных людей Греции. Каково его состояние? Пятьдесят миллиардов? На безопасность такие люди не скупятся, пробить систему его защиты будет непросто. Теперь скажите мне, где находится ваша сестра. Я слетаю на разведку. Через неделю, считая с этого дня, я сообщу вам, есть ли возможность ее вызволить. Смогу ли я это сделать.
Джойс Стоун погасила окурок и поднялась.
— Почему?
— Не уверен, что понял ваш вопрос.
— У меня складывается такое впечатление, что сама операция для вас более важна, чем деньги. Почему же вы решили принять мое предложение?
На одно-единственное завораживающее мгновение перед глазами Сэвэджа промелькнула картинка сверкающей стали и фонтанирующей крови. Подавив воспоминание, он уклонился от ответа на щекотливый вопрос.
— Вы приказали шоферу прибыть через час. Время. Пойдемте, — сказал он. — А когда сядете в машину, прикажите ему ехать в отель другой дорогой, а не той, которой он добирался сюда.
6
Придерживаясь собственного совета, Сэвэдж, для того, чтобы вернуться в Акрополь, а точнее в район, находящийся к северу от него и представляющий самый знаменитый торговый туристический центр Афин — Плаку, выбрал совершенно иной маршрут. Войдя в узенькую извилистую улочку, он оказался в царстве мириадов мелких рынков, базарчиков и лавочек, магазинчиков и всякого такого разного. Несмотря на вновь сгустившийся смог, Сэвэджу удалось учуять готовящийся неподалеку шиш-кебаб, запах которого тут же уступил место аромату свежесрезанных цветов. Крикливые продавцы жестами приглашали покупать самодельные коврики, изделия из кожи, горшки и чугунки, серебряные браслеты и медные урны. Сэвэдж добрался до лабиринта узеньких переулочков, заскочил в подъезд, осмотрелся и, удовлетворенный тем, что наблюдения за ним явно не велось, прошел мимо таверны и протиснулся в лавчонку, торговавшую мехами для вина.
Внутри с балок свисали на крючьях грозди мехов: от кожи исходил сильный, но приятный запах. Чтобы пройти под ними, Сэвэджу пришлось наклонить голову, и таким образом он внезапно оказался возле прилавка, за которым стояла чересчур дородная женщина.
Знание Сэвэджем греческого было крайне скудным. Поэтому он заговорил заученными фразами.
— Мне нужен специальный товар. Мех для вина совершенно иного образца. Если бы ваш уважаемый хозяин согласился уделить мне несколько минут своего драгоценного времени…
— Ваше имя? — спросила женщина.
— Пожалуйста, скажите ему, что оно означает качество, противоположное “вежливому”.
Она уважительно кивнула и, повернувшись, прошествовала вверх по ступеням. Несколько секунд спустя женщина вернулась, жестом позвав Сэвэджа за собой.
Пройдя мимо углубления, в котором сильно небритый мужчина с обрезом пытливо рассматривал посетителя, Сэвэдж стал подниматься по лестнице. На верхней площадке дверь оказалась открытой. Сквозь проем Сэвэдж увидел совершенно пустую, за исключением одинокого стола, за которым восседал мускулистый человек, наливающий в стакан прозрачную жидкость, комнату.
Когда Сэвэдж вошел, хозяин воззрился на него в каком-то изумлении, будто его вовсе не предупреждали о визите посетителя.
— Это, что, привидение? — Несмотря на то, что он был греком, мужчина говорил по-английски. Сэвэдж ухмыльнулся.
— Может быть, мое лицо тебе незнакомо?
— Неблагодарный негодяй, не показывавшийся столько времени, что я и позабыл о том, что он когда-то звался моим приятелем.
— Дела, дела…
— Эти так называемые дела больно смахивают на миф.
— Нет, все было чрезвычайно важным. Но теперь я смогу кое-чем компенсировать свое отсутствие.
Сэвэдж выложил на стол греческий эквивалент десяти тысяч американских долларов. Раскладывая купюры, он покрыл ими круглые отметины, оставленные пополнявшимся регулярно стаканом, в который наливали узо. Запах лакрицы — узо готовилось с добавлением аниса — витал в воздухе.
Грек заметил взгляд, брошенный Сэвэджем в сторону бутылки.
— Тебя можно соблазнить?
— Ты ведь знаешь, что я пью крайне редко.
— Черта характера, которая является, на мой взгляд, вполне извинительной.
Грек раздул грудь как турман, и где-то в недрах его организма родился глухой смешок. По его состоянию нельзя было ничего сказать об алкоголизме. Похоже, что узо, словно формальдегид, сохраняло его тело в неприкосновенности. Отлично, до блеска выбритый, с глянцевыми, зачесанными назад волосами, он отпил из стакана, поставил его на стол и начал изучать деньги. Смуглая кожа излучала здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138