– Закройте глаза! – вскричал Праткус, перед тем как произнести последнее слово.
Все поле битвы залило ослепительное сияние, и Ольгерхан, как и его противники, сперва сжался в испуге. Ближайшая к нему горгулья, ослепленная светом, беспомощно забила крыльями. Однако молодой полуорк бросился не к ней, а ко второму чудищу. Оно отпрянуло, но воин, перебросив дубину в руках, наотмашь ударил тварь в живот. Горгулья сложилась пополам, а Ольгерхан, отступив на шаг и покрепче ухватив дубину обеими руками, с ревом треснул ей по затылку, и горгулья ткнулась мордой в землю.
Полуорк бросился к первому чудовищу, а Праткус стал бормотать очередное целительное заклинание, когда раздался вопль Аррайан, упавшей из-за того, что сзади ее боднула еще одна горгулья. Праткус переключился на эту новую помеху, но при этом успел заметить, что Ольгерхан тоже изогнулся от боли в спине, хотя на него никто не нападал. Раздумывать над этим странным совпадением дворф, однако, не стал и ударил нового противника своей маленькой шипастой булавой.
Горгулья успела перехватить его оружие за рукоять. Но дворфа это не смутило, его главная сила была в другом. Крепко оттолкнувшись короткими мускулистыми ногами, Праткус врезался во врага всем телом и с размаху ударил его левым кулаком в морду. На латные перчатки дворфа было наложено мощное заклятие, и именно в таких ударах и заключался его излюбленный боевой стиль.
Упершись головой в грудь горгульи, Праткус отпустил булаву и принялся месить тварь кулаками, а та от его мощных ударов подскакивала в воздухе, непрерывно подвывая.
Аррайан тем временем собралась с силами.
Бросив косой взгляд в сторону Ольгерхана, она увидела, что он с такой силой треснул дубиной ослепленную горгулью, что ту отбросило далеко в сторону.
Девушка сунула руку в мешочек со всякими нужными для волшебства снадобьями, бросила что-то и произнесла заклинание. Воздух вокруг полуорка затянули тугие нити, сплетенные наподобие паутины. Закрепить ловушку было не на чем, поэтому она не остановила падающую горгулью, но зато прочные клейкие нити столь крепко опутали ее, что, грохнувшись на землю, она так и не смогла выбраться, как ни старалась.
Секунду спустя над ней пролетело другое чудище, отброшенное ударом дворфа, и, зацепив первую горгулью за лапы, потянуло за собой. Вслед раздался торжествующий боевой клич Праткуса.
Ольгерхан оказался тут как тут и принялся колотить поверженное чудище дубиной, с сухим треском ломая ему кости.
Но почему-то удары его становились все слабее. Дворф с недоумением воззрился на могучего полуорка. Тот едва переводил дыхание и вообще, казалось, из последних сил держался на ногах. Дворфский жрец озадаченно разглядывал Ольгерхана – ведь у него не было серьезных ранений, да и дрался он пока недолго.
Покачивая головой, Праткус повернулся, ища глазами нового противника.
Очередной раз кувырнувшись, чтобы увернуться от когтистых лап, Энтрери раздраженно подумал, сколько же можно падать и вставать. А еще он сердито спрашивал себя, куда, черт побери, подевались этот тощий и хвастун дворф. Однако в следующий миг он с мстительным удовлетворением отметил, что одно из чудовищ ринулось на маленькую палатку чародея и стало яростно терзать ее когтями.
Но внутри, как ни странно, никого не оказалось.
Лоскуты ткани упали на землю, и чудовище со сконфуженным видом обнаружило одну лишь веревку, удивительным образом висящую в воздухе. Тварь подергала ее и стала перебирать лапами, продвигаясь к верхнему концу. Вскоре она по плечи исчезла в межуровневом укрытии.
Вспышка ослепительного огня – и ее обезглавленное тело рухнуло наземь. Из ниоткуда вынырнул Атрогейт, сжимая в руке дымящийся кистень.
– Я дерусь с мужиками, миндальничать не по мне! Дам, с их коварством, оставьте себе! А-ха-ха-ха!
Энтрери в душе пожелал дюжину горгулий на его голову.
Две из них, словно услышав его мысленный призыв, ринулись вниз, на дворфа, но тот с такой яростью размахивал кистенями, что они не смогли подлететь близко, и в этот момент из межуровневого пространства ударила молния.
Удар был такой силы, что оба чудища разлетелись в стороны, и вслед за этим над веревкой показалось лицо Кантана. «Да, – подумал Энтрери, – этого худышку голыми руками не возьмешь».
На земле третья горгулья бросилась на дворфа, а тот, не дожидаясь удара, тоже ринулся на нее. Противники сшиблись лбами до того, как чудовище успело пырнуть Атрогейта рогом, и оба, отлетев назад, выпрямились, пытаясь устоять на нетвердых ногах.
Атрогейт снова взревел: «А-ха-ха-ха!» – фыркнул и плюнул противнику в морду.
– Сначала плюю, потом метко бью! – взревел он и, круто развернувшись, треснул чудище кистенем по морде.
Голова горгульи дико дернулась, лапы разлетелись в стороны, спина выгнулась, и она поднялась в небо. А Атрогейт, завершая разворот, ловко ударил вторым кистенем горгулью, спускавшуюся сверху.
Она упала бы, но дворф не привык рассчитывать на удачу, а может, просто слишком любил драться.
Со свистом раскрутив кистени над головой, он стал бить чудовище, пока оно не свалилось замертво на землю.
– А-ха-ха-ха! – взревел дворф и ринулся на помощь Праткусу и двум полуоркам.
Но, не добежав до них, он развернулся так круто, что каблуками тяжелых сапог прорыл в земле две борозды.
Энтрери сразу увидел, что именно отвлекло Атрогейта, и у убийцы перехватило дыхание: четыре летучие твари одновременно неслись на черный шар, созданный Джарлаксом.
– Джарлакс! – завопил Энтрери и вздрогнул, когда все четыре чудовища скрылись в непроглядном искусственном мраке.
Изнутри почти тотчас же донеслись вопли, визг и хищное рычание.
Энтрери вдруг почувствовал слабость в коленях.
– Давай туда, дворф, – прошептал он неожиданно для самого себя.
Глава 13
Оживший замок
Праткус видел, что силы оставляют обоих полуорков, и, как мог, подбадривал их словами и силой молитвы. Взывая к своему божеству, он просил благословить его союзников и посылал им волны целительной энергии.
Но это плохо помогало. Аррайан по-прежнему создавала магические разряды и лучи, но они уже не наносили врагам серьезного вреда, а лишь раздражали нападавших. Доблесть и стойкость Ольгерхана, который с самого начала держался под натиском черных чудищ твердо, как скала, также были достойны всяческого уважения, но сейчас здоровяк скорее напоминал собой кучу песка, готовую рассыпаться в любой момент.
Праткус понимал, что дело здесь нечисто. Одно из двух: либо эта парочка вовсе не такая героическая, как ему показалось вначале, либо по какой-то непонятной причине оба с непостижимой быстротой теряют силы.
Похоже, и горгульи это почувствовали. Они нападали теперь с удвоенной мощью, больше не бросаясь наугад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85