Тавносу казалось, что вместо сжатой в кулак правой руки у него большой огненный шар.
– Но ты ничего не спросила у меня, – выдохнул он. – Даже про машины не спросила.
Ашнод наклонилась к нему и прошипела:
– А зачем? У нас остались их. обломки. Благодаря им мы узнаем о вас с Урзой больше, чем если бы пытали тебя целый год.
Затем она вышла, и камера снова погрузилась во тьму.
Долгое время Тавнос неподвижна сидел во мраке, замедляя бег сердца, пытаясь отдышаться. Один раз на миг открылся и сразу закрылся глазок – невидимый наблюдатель убедился, что Ашнод не убила пленника.
Затем Тавнос медленно разжал руку. На все еще скованной болью ладони лежали серьги Ашнод и моток золотой проволоки. Драгоценные камни, вправленные в серьги, светились внутренним светом.
Тавнос мысленна повторил ее слова – Ашнод хотела удостовериться, что он столь же умен, сколь и она.
Подмастерье улыбнулся и отполз в угол камеры, где лежал оставленный ему в назидание череп.
Ашнод получила приказ прибыть во дворец, когда-то принадлежавший паше Томакула, – пред светлые очи Мишры. Прошел месяц со дня ее разговора с Тавносом, а три дня назад она представила Мишре окончательный отчет о состоянии и конструкциях новых аргивских машин. В них, вне всякого сомнения, содержались компоненты и технические решения, которые она могла бы использовать в своих собственных разработках.
Мишра сидел не за рабочим столом, а на троне бывшего паши. Он медленно, очень медленно сводил и разводил пальцы рук.
Когда Ашнод вернулась из Саринта, вид Мишры ее поразил. Император окончательно перестал следить за весом, и его седеющая борода не скрывала несколько подбородков. Одет он был в одежду кочевников, которая еще больше его полнила. За поясом он носил анх – нож в форме саринтского герба.
«На его внешности сказываются тяготы войны», – подумала Ашнод. Много лет подряд Мишра жил в страхе перед силой своего брата, а когда тот попытался напасть на него, сумел отбить удар. Теперь он жил в страхе перед новым нападением.
Справа, немного позади трона стоял Хаджар, столь же верный, сколь и молчаливый. Слева стоял монах-джиксиец, отвратительный урод, косоглазый горбун.
Ашнод преклонила колени, затем поднялась, готовая внимать словам императора.
– Пять дней назад от нас сбежал Тавнос, – бесстрастно сказал Мишра.
Ашнод нахмурилась.
– Почему мне не доложили? – недовольно сказала она. – Его поймали?
– Пока нет, – ответил Мишра.
– И мне никто не сказал? – В голосе Ашнод звучал металл. – Я могла бы помочь в погоне.
– Или помешать ей, – неожиданно раздались слова монаха.
Ашнод смерила священника взглядом, не оставлявшим сомнений – она оценивала, можно ли использовать его как материал для изготовления мутантов.
– Что вы хотите сказать? Ответил ей Мишра:
– Есть подозрение, что ты замешана в этом деле.
– Я… – выдохнула Ашнод, давая понять, что возмущена и удивлена вне всякой меры. – Кто высказал это подозрение? Кто обвиняет меня в этом?
Мишра ничего не сказал, а джиксиец рассмеялся нервным, свистящим смехом.
– Ты не станешь отрицать, что встречалась с беглым пленником, – прервал тишину Мишра.
– Всего один раз! – яростно парировала Ашнод. – С тех пор минул месяц! По твоему приказу! Чтобы понять, можно ли выбить из него показания на дыбе. Я быстро поняла – он не скажет ни слова, и я оставила его гнить в камере. Все это было в моем отчете.
– Разумеется, разумеется, – отмахнулся Мишра. – Дело, видишь ли, в том, что Тавносу удалось бежать только потому, что он использовал устройство, весьма похожее на твой посох.
– Прошу прощения? – Ашнод задумалась, достаточно ли убедительно она сыграла изумление.
– Он применил устройство, ослабившее его стража, – продолжил Мишра. – Это же устройство позволило ему отбиться от патруля, который почти схватил его. В общем, это устройство очень похоже на то, которое ты сама применила против меня много лет назад, под стенами Зегона.
– Что это доказывает? – возразила Ашнод, сделав глубокий вдох. – Когда меня взяли в плен в Крооге, Тавнос отобрал у меня посох. Что могло помешать ему тщательно изучить его и изготовить точно такой же? Может быть, твои слуги недостаточно тщательно его обыскали. Тогда при чем здесь я?
– Кроме того, против тебя свидетельствует и то, как ты вела допрос, – продолжил Мишра таким тоном, как будто не расслышал слов Ашнод. – Должен заметить, метод ведения допроса меня удивил.
– Прежде мои методы тебя не удивляли, – бросила в ответ Ашнод. Но по ее спине побежали мурашки – неужели кто-то из стражников все же понял, о чем они говорили?
Мишра как будто читал ее мысли;
– Стражники, разумеется, говорили только на фалладжи – требовалось устранить малейшую возможность общения между ними и узником. Однако им свойственна отличная память. Они сумели воспроизвести звуки и части слов вашей беседы, и их свидетельства нас весьма заинтересовали. Они, конечно, не понимали значения слов, они просто повторяли звуки, так что полученный мной перевод не слишком точен, но им было приказано точно воспроизвести те моменты, когда ты произносила мое имя.
Ашнод почувствовала, как по спине у нее течет холодный пот.
– Если ты не доверяешь мне, мой господин, в следующий раз посылай со мной стражника, который понимает язык пленника. Я убеждена, что стражники не могли точно воспроизвести мои слова.
– Я бы поверил тебе, – сказал Мишра, – если бы у меня не было улик. Монах, будь так добр, покажи свою находку.
Джиксиец расхохотался и разжал ладонь. На ней лежали серьги. Камней в них не было.
– Нашел их в сточной канаве недалеко от камеры, – прокудахтал монах.
– Чего только люди не теряют, – невозмутимо ответила Ашнод.
– В самом деле, – сказал Мишра. Его взгляд был устремлен поверх плеч Ашнод. – Я уверен, у тебя были такие же. Только теперь их нет. А в этих, что нашел монах, нет силовых камней, которые были в них вправлены.
Ашнод открыла было рот, но промолчала. Мишра, видимо, решил не обращать на ее слова ни малейшего внимания. Даже если бы она была чиста перед ним, обстоятельства говорили не в пользу Ашнод.
А ее совесть была нечиста.
– Мой господин, – сказала она, меняя тактику, – известно ли тебе, что при дворе Урзы тоже есть члены Братства Джикса?
Лицо Мишры осталось бесстрастным, лишь на мгновение дернулся рот – когда Ашнод произнесла имя его брата. Он сказал:
– Тебе рассказал об этом ученик моего брата?
– Да, – сказала Ашнод.
– Фигурировало ли это обстоятельство в твоем отчете? – сузив глаза, спросил Мишра.
Ашнод поняла, что проиграла. Пытаясь отвести от себя обвинения, она призналась, что утаила от своего господина важную информацию. Усилием воли она подавила гримасу ужаса и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Но ты ничего не спросила у меня, – выдохнул он. – Даже про машины не спросила.
Ашнод наклонилась к нему и прошипела:
– А зачем? У нас остались их. обломки. Благодаря им мы узнаем о вас с Урзой больше, чем если бы пытали тебя целый год.
Затем она вышла, и камера снова погрузилась во тьму.
Долгое время Тавнос неподвижна сидел во мраке, замедляя бег сердца, пытаясь отдышаться. Один раз на миг открылся и сразу закрылся глазок – невидимый наблюдатель убедился, что Ашнод не убила пленника.
Затем Тавнос медленно разжал руку. На все еще скованной болью ладони лежали серьги Ашнод и моток золотой проволоки. Драгоценные камни, вправленные в серьги, светились внутренним светом.
Тавнос мысленна повторил ее слова – Ашнод хотела удостовериться, что он столь же умен, сколь и она.
Подмастерье улыбнулся и отполз в угол камеры, где лежал оставленный ему в назидание череп.
Ашнод получила приказ прибыть во дворец, когда-то принадлежавший паше Томакула, – пред светлые очи Мишры. Прошел месяц со дня ее разговора с Тавносом, а три дня назад она представила Мишре окончательный отчет о состоянии и конструкциях новых аргивских машин. В них, вне всякого сомнения, содержались компоненты и технические решения, которые она могла бы использовать в своих собственных разработках.
Мишра сидел не за рабочим столом, а на троне бывшего паши. Он медленно, очень медленно сводил и разводил пальцы рук.
Когда Ашнод вернулась из Саринта, вид Мишры ее поразил. Император окончательно перестал следить за весом, и его седеющая борода не скрывала несколько подбородков. Одет он был в одежду кочевников, которая еще больше его полнила. За поясом он носил анх – нож в форме саринтского герба.
«На его внешности сказываются тяготы войны», – подумала Ашнод. Много лет подряд Мишра жил в страхе перед силой своего брата, а когда тот попытался напасть на него, сумел отбить удар. Теперь он жил в страхе перед новым нападением.
Справа, немного позади трона стоял Хаджар, столь же верный, сколь и молчаливый. Слева стоял монах-джиксиец, отвратительный урод, косоглазый горбун.
Ашнод преклонила колени, затем поднялась, готовая внимать словам императора.
– Пять дней назад от нас сбежал Тавнос, – бесстрастно сказал Мишра.
Ашнод нахмурилась.
– Почему мне не доложили? – недовольно сказала она. – Его поймали?
– Пока нет, – ответил Мишра.
– И мне никто не сказал? – В голосе Ашнод звучал металл. – Я могла бы помочь в погоне.
– Или помешать ей, – неожиданно раздались слова монаха.
Ашнод смерила священника взглядом, не оставлявшим сомнений – она оценивала, можно ли использовать его как материал для изготовления мутантов.
– Что вы хотите сказать? Ответил ей Мишра:
– Есть подозрение, что ты замешана в этом деле.
– Я… – выдохнула Ашнод, давая понять, что возмущена и удивлена вне всякой меры. – Кто высказал это подозрение? Кто обвиняет меня в этом?
Мишра ничего не сказал, а джиксиец рассмеялся нервным, свистящим смехом.
– Ты не станешь отрицать, что встречалась с беглым пленником, – прервал тишину Мишра.
– Всего один раз! – яростно парировала Ашнод. – С тех пор минул месяц! По твоему приказу! Чтобы понять, можно ли выбить из него показания на дыбе. Я быстро поняла – он не скажет ни слова, и я оставила его гнить в камере. Все это было в моем отчете.
– Разумеется, разумеется, – отмахнулся Мишра. – Дело, видишь ли, в том, что Тавносу удалось бежать только потому, что он использовал устройство, весьма похожее на твой посох.
– Прошу прощения? – Ашнод задумалась, достаточно ли убедительно она сыграла изумление.
– Он применил устройство, ослабившее его стража, – продолжил Мишра. – Это же устройство позволило ему отбиться от патруля, который почти схватил его. В общем, это устройство очень похоже на то, которое ты сама применила против меня много лет назад, под стенами Зегона.
– Что это доказывает? – возразила Ашнод, сделав глубокий вдох. – Когда меня взяли в плен в Крооге, Тавнос отобрал у меня посох. Что могло помешать ему тщательно изучить его и изготовить точно такой же? Может быть, твои слуги недостаточно тщательно его обыскали. Тогда при чем здесь я?
– Кроме того, против тебя свидетельствует и то, как ты вела допрос, – продолжил Мишра таким тоном, как будто не расслышал слов Ашнод. – Должен заметить, метод ведения допроса меня удивил.
– Прежде мои методы тебя не удивляли, – бросила в ответ Ашнод. Но по ее спине побежали мурашки – неужели кто-то из стражников все же понял, о чем они говорили?
Мишра как будто читал ее мысли;
– Стражники, разумеется, говорили только на фалладжи – требовалось устранить малейшую возможность общения между ними и узником. Однако им свойственна отличная память. Они сумели воспроизвести звуки и части слов вашей беседы, и их свидетельства нас весьма заинтересовали. Они, конечно, не понимали значения слов, они просто повторяли звуки, так что полученный мной перевод не слишком точен, но им было приказано точно воспроизвести те моменты, когда ты произносила мое имя.
Ашнод почувствовала, как по спине у нее течет холодный пот.
– Если ты не доверяешь мне, мой господин, в следующий раз посылай со мной стражника, который понимает язык пленника. Я убеждена, что стражники не могли точно воспроизвести мои слова.
– Я бы поверил тебе, – сказал Мишра, – если бы у меня не было улик. Монах, будь так добр, покажи свою находку.
Джиксиец расхохотался и разжал ладонь. На ней лежали серьги. Камней в них не было.
– Нашел их в сточной канаве недалеко от камеры, – прокудахтал монах.
– Чего только люди не теряют, – невозмутимо ответила Ашнод.
– В самом деле, – сказал Мишра. Его взгляд был устремлен поверх плеч Ашнод. – Я уверен, у тебя были такие же. Только теперь их нет. А в этих, что нашел монах, нет силовых камней, которые были в них вправлены.
Ашнод открыла было рот, но промолчала. Мишра, видимо, решил не обращать на ее слова ни малейшего внимания. Даже если бы она была чиста перед ним, обстоятельства говорили не в пользу Ашнод.
А ее совесть была нечиста.
– Мой господин, – сказала она, меняя тактику, – известно ли тебе, что при дворе Урзы тоже есть члены Братства Джикса?
Лицо Мишры осталось бесстрастным, лишь на мгновение дернулся рот – когда Ашнод произнесла имя его брата. Он сказал:
– Тебе рассказал об этом ученик моего брата?
– Да, – сказала Ашнод.
– Фигурировало ли это обстоятельство в твоем отчете? – сузив глаза, спросил Мишра.
Ашнод поняла, что проиграла. Пытаясь отвести от себя обвинения, она призналась, что утаила от своего господина важную информацию. Усилием воли она подавила гримасу ужаса и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137