– В Иотии, – сказал Урза, – вождь позволил мне строить машины, но я не мог контролировать их использование. К тому же мне всегда не хватало средств и материалов, чтобы довести изобретения до ума, хотя я и носил титул Главного изобретателя. Теперь же, будучи Защитником отечества, я полностью контролирую распределение и использование машин и в моих руках сосредоточены необходимые мне средства,
– Не уверен, что ты действительно контролируешь все, – ответил Тавнос. – Насколько мне известно, вождям иногда приходится мириться с некоторыми событиями, ибо они не в силах на них повлиять. Например, им неподвластна воля масс. То и дело в столице раздаются призывы отвоевать Иотию.
– Что ж, так, возможно, и будет, – ответил Урза, – но это произойдет тогда, когда у нас будет механизированная армия, укомплектованная мстителями, механическими солдатами и новыми стражами, которых мы с тобой разрабатываем.
– Возможно, это произойдет прежде, чем мы сможем закончить работу, – усомнился Тавнос, – Кстати, твое новое положение, после принятия титула, как раз может вынудить тебя уступить давлению и объявить поход на Иотию.
Урза сжал ладони и задумался. Затем он пожал плечами:
– Возможно, мой бывший ученик, ты прав.
– Так зачем же ты согласился принять митру и скипетр? – повторил свой вопрос Тавнос.
– Есть причина, – ответил Урза таким тоном, что было ясно: больше он обсуждать этот вопрос не намерен.
Тавнос хотел продолжить разговор и выяснить, в чем дело, но в этот момент дверь комнаты распахнулась и в нее влетела маленькая железная птица, а за ней – ее преследователь, малыш Харбин. Семилетний мальчуган, весело хохоча, пытался схватить птицу, но та без труда уворачивалась от его ручонок и летала кругами по комнате.
Тавнос просвистел какую-то мелодию, и птица тут же села на каминную полку. Замолчал и мальчик, внезапно заметив, что в комнате кто-то есть.
– Дядя Тавнос, – сказал он с улыбкой, Затем его лицо стало серьезным. – Отец, прошу прощения, что прервал ваш разговор.
Урза весело улыбнулся в ответ и сказал:
– Ничего страшного, мы как раз закончили. – Взглянув на птицу, он спросил Тавноса: – Твоя работа?
Тот пожал плечами:
– Так, развлечение, решил опробовать пару идей, над которыми работал. Птице удается уворачиваться от ладошек мальчика благодаря тому, что она распознает движение воздуха, которое тот создает руками. Если бы Харбин двигался медленно и осторожно, он бы поймал ее, но у мальчишек его возраста не хватает терпения.
Урза кивнул:
– У иотийцев, возможно, в самом деле много душ, но в глубине каждой из них ты по-прежнему игрушечных дел мастер.
Тут в комнату вошла Кайла, королева Иотии в изгнании, за ней по пятам следовал слуга с ее плащом, но он не осмелился переступить порог.
– Харбин! Ты же знаешь, что не должен мешать отцу и Тавносу!
Урза улыбнулся еще раз и повторил:
– Ничего страшного. В такой день все равно не удастся сделать ничего полезного. Так что давайте лучше выпьем за удачу.
Тавнос взял со стола большую бутыль красного вина – подарок аргивской знати. Аргивяне любили красное терпкое вино. Урза принес два бокала для гостей и свой кубок, изготовленный собственноручно из какой-то детали последнего из онулетов Токасии. В Аргиве эти животные уже считались легендой, как птицы рух и минотавры.
Тавнос налил немного себе и Кайле, а кубок Урзы наполнил почти до краев.
Урза поднял тост:
– Последние годы мы шли сквозь огонь, и он закалил нас. Сейчас огонь разгорается все ярче, но и мы с каждым часом становимся сильнее, и мы победим этот огонь. За Аргив и за Корлис!
– За память об Иотии! – сказала Кайла.
– За нового Верховного Лорда-изобретателя и Защитника отечества! – сказал Тавнос.
– За нового Главного ученого! – ответил Урза, и они чокнулись, по комнате разнесся звон металла. Урза осушил кубок и продолжил: – Пора идти. Если мы опоздаем, аргивяне обязательно введут опоздания в традицию и до конца дней мы будем вынуждены опаздывать!
Урза направился было к двери, но остановился и просвистел ту же мелодию, что и Тавнос несколько минут назад. Металлическая птица расправила крылья и поднялась с каминной полки. Харбин замахнулся на нее рукой, но та увернулась и снова стала летать кругами по комнате, увлекая за собой мальчугана.
Церемония была обставлена в лучших аргивских традициях – чем длиннее и скучнее, тем лучше. Тавнос едва выдержал королевскую свадьбу месяц назад, но нынешнее празднество превзошло все ожидания – теперь виновниками торжества были он сам и Урза и, стало быть, у них не было ни малейшей возможности незаметно улизнуть.
Большой церемониальный зал когда-то был собором, посвященным давно забытому богу. Толпы аргивской знати, разодетой в пух и прах, толклись в ожидании начала церемонии. В соборе обильно курили фимиам, но его перебивал аромат духов, которыми щедро облились благородные дамы (и некоторые из господ). Тавнос подумал, удастся ли ему чихнуть – так тесен его парадный наряд, и на глаза у него навернулись слезы.
Тавнос с опаской относился к аргивянам, а к аргивской знати особенно. Даже в Крооге он, мальчишка из прибрежной провинции, чувствовал себя неуютно. Но там он все-таки был своим среди своих. А здесь, в Аргиве, большинство людей почему-то полагали, что иотийцам с трудом даются иностранные языки, и все, с кем Тавносу случалось говорить, считали необходимым обращаться к нему очень громко, а слова произносить очень медленно.
Многие аргивяне вообще считали его подмастерьем Урзы, мальчиком на побегушках, а потому они позволяли себе – в присутствии Верховного Лорда-изобретателя – просто не замечать его. Когда же Урза специально обращал внимание этих людей на изобретения Тавноса, например трискелион – передвижную крепость, глаза их устремлялись в неведомое, а взор затуманивался. Тавносу казалось, что они предпочитают ничего не знать и не слышать о нем.
«Но хуже всего, – решил Тавнос, – это жесткие воротники». Он собрался было поправить свой, но вовремя сдержался: если заметят, его примут за деревенщину – кому еще придет в голову поправлять воротник во время церемонии?
Церемония казалась бесконечной. Сначала перечислили титулы королевских особ, затем обратились с речью к иностранным делегациям, затем поименно назвали присутствующих на церемонии знатных особ, что, по сути дела, оказалось всеобщей перекличкой, затем с речью, продолжительности которой могли позавидовать легендарные аргивские проповеди, выступил королевский казначей. Затем глашатай огласил список торжеств, случившихся за последнее время благодаря усилиям Урзы и его верного помощника Тавноса (среди перечисленных были и такие, к которым ни Урза, ни Тавнос не имели ни малейшего отношения).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137