– Мне кажется, он не то чтобы подавлен, скорее он очень и очень устал. Кажется, у него не осталось сил ни на ненависть, ни на что другое.
– Он просто смирился, решил – будь, что будет, – ответил Тавнос. – Он прошел долгий путь, и сейчас он стоит в нескольких шагах от цели. Мне кажется, он это понимает. Ждать осталось недолго, скоро все закончится – возможно, в его пользу, возможно, нет.
– Я хочу быть здесь, когда все закончится, – сказал Харбин. – Независимо от результата.
Тавнос решительно тряхнул головой:
– Нет. Эльфы сумели захватить какие-то корабли и направляются к нашим берегам. Нужно, чтобы войска, расквартированные на побережье, возглавил достойный командир. Этим командиром будешь ты.
Харбин не стал отвечать.
– Ты же всегда хотел вести за собой людей, – продолжал Тавнос, – но за это право нужно платить, а цена – необходимость вести их за собой тогда, когда это нужно, независимо от того, хочешь ты этого или нет.
Харбин медленно кивнул:
– Ты уже обсудил все с отцам, я правильно понял?
Тавнос пожал плечами:
– Он попросил у меня совета.
Харбин посмотрел бывшему подмастерью отца в глаза и спросил:
– А о нем ты позаботишься? В смысле, о моем отце. Ты позаботишься а нем?
– Я всю жизнь только этим и занимаюсь, – ответил Главный ученый.
– Нет, ты не понял, – сказал молодой человек, – Дело вот в чем. Когда мы прощались, отец сказал мне: «Передай своей матери, что я прошу ее об одном – пусть помнит меня таким, каким я пытался быть, а не таким, каким я был на самом деле». Эти слова не дают мне покоя. Мне кажется, он не рассчитывает пережить последнюю битву.
Харбин опустил глаза, и Тавнос сказал:
– Не беспокойся, я позабочусь о нем. Я действительно всю жизнь занимаюсь только одним – забочусь о нем, так или иначе.
Харбин вздохнул:
– Знаешь, я еще признался ему, что совершил ошибку.
– Какую ошибку? Ты сказал ему, что с твоей стороны будет ошибкой остаться здесь? – спросил Тавнос.
Харбин ответил:
– Нет. Однажды – с тех прошло много времени – отец спросил меня, что я думаю об изысканиях Союза. О магии. Я ответил ему, что абсолютно уверен – магии не существует в природе. А теперь, увидев, на что способны эльфы и их королева, я сомневаюсь. Я чувствую себя виноватым в том, что убедил его в невозможности магии.
– Знаешь, я не думаю, что кому-то когда-то удавалось убедить Урзу в том, во что он сам не верил, – сказал Тавнос. – Просто помни, что всегда существует нечто, чего ты еще не знаешь, но можешь познать.
– Поэтому-то ты до сих пор здесь, с моим отцом? – спросил Харбин.
– Вероятно, – ответил Тавнос. – Но я многому научился и от других людей. Мне кажется, я всю жизнь считал, что знаю меньше других, и поэтому всегда больше хотел слушать, чем говорить.
Харбин улыбнулся. Тавнос тем временем подошел к какому-то ящику, стоявшему в углу палатки, покопался в нем и вынул короткий продолговатый предмет. На одном конце у него был большой шар, похожий на апельсин.
– Вот, держи,– сказал он. – Подарок на прощание. Харбин взял предмет в руки.
– Что это?
– Еще один прибор. Я сделал его много лет назад. Он делает владельца недоступным для сенсоров боевых машин. Это всего лишь пробный вариант, у меня не было времени довести его до ума, так что от гигантов он тебя не спасет, но если тебе придется столкнуться с мутантами, то они тебя просто не заметят.
Харбин снова улыбнулся:
– Все заботишься обо мне, дядя Тавнос? Нет, оставь эту вещь себе. Мне кажется, учитывая, где остаешься ты и куда отправляюсь я, тебе он понадобится сильнее.
– Значит, ты все-таки уезжаешь? – сказал Тавнос. Смеясь, Харбин понял руки вверх.
– Ну конечно! Но я вернусь сразу, как только разберусь с этими эльфами. Так что рассчитывайте на меня.
– Не сомневаюсь, – сказал Тавнос. – В конце концов ты же сын своего отца.
– Конечно, – отрешенно сказал Харбин и снова улыбнулся. – Кем еще я могу быть?
Мишра не спросил, ни куда делся Хаджар, ни куда делись корабли, ни что делает сама Ашнод. Он все глубже и глубже погружался в оставшийся на острове лес. Все, что нельзя было скормить кузницам и литейным мастерским, сжигалось и убивалось. На каждом шагу в земле зияли ямы с трупами убитых. В воздухе постоянно висело черное облако дыма. Войска Мишры продвигались вперед медленно, но верно, с поистине механическим упорством уничтожая все на своем пути.
В конце концов Ашнод снова вызвали к Мишре. Войдя, она отметила, что стоявшие справа и слева от кадира монахи похожи на стервятников, ожидающих, когда сидящий промеж них лев убьет очередную жертву и обеспечит их пищей.
– Ты вела переговоры с местными,– начал Мишра, не дав ей времени даже поклониться.
Ашнод бросила взгляд на плотоядные лица монахов и ответила:
– Так точно. Я пыталась подбить их на то, чтобы они напали на войска Урзы. В их отряде есть друиды, которые…
Мишра прервал ее:
– Ты полагаешь, они могут победить моего брата?
Ашнод взглянула на Мишру, но он наклонил голову.
– Нет, – просто ответила она, – не думаю, что им удастся.
– Но они смогут ослабить его армию, – сказал Мишра.
– Так точно, – ответила Ашнод. – К чему ты клонишь?
Мишра поднял голову, и Ашнод увидела, что в его глазах бушует пламя.
– Главные позиции Урзы находятся в семи днях пешего марша отсюда. В данный момент к ним направляется эльфийское войско, до Урзы им осталось два дня ходу. Я полагаю, что, если эльфы нападут на моего брата, они подорвут его силы в достаточной степени, чтобы я мог окончательно раздавить его. Я хочу знать твое мнение.
– У Урзы немало машин, – начала Ашнод, но тут же оборвала себя, увидев, как Мишра нахмурился.– Так точно. Если эльфы первым делом атакуют Урзу, то он понесет большие потери. Но из любого столкновения с местными он, несомненно, выйдет победителем.
– Спасибо, – сказал Мишра и отвернулся. – Можешь идти.
– Господин, – сказала Ашнод, – если вы намерены вступить в битву, нужно разработать план.
– Я все уже подготовил, – сказал Мишра, и священник справа изобразил на лице мерзкую улыбку. Ашнод поняла, кто помогал императору составлять план. – Мы соберем силы и выступим вслед за эльфами, чтобы напасть на брата сразу же, как только он закончит битву с местными. Можешь идти.
Ашнод бросила короткий взгляд на монаха, затем низко поклонилась Мишре и покинула тронный зал, громким шепотом понося все и вся.
Тем вечером Братство Джикса устроило праздник. Монахи запалили у себя в лагере огромный костер и пели и плясали вокруг него всю ночь. Ашнод хотела было воспользоваться этим и попытаться повидать Мишру наедине, но отказалась от этой мысли. Вне всяких сомнений, джиксийцы оставили кого-то следить за кадиром-изобретателем.
Рыжеволосая женщина сидела в своей палатке, сжимая в руках мешок, в котором до сих пор лежал гол-готский силекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Он просто смирился, решил – будь, что будет, – ответил Тавнос. – Он прошел долгий путь, и сейчас он стоит в нескольких шагах от цели. Мне кажется, он это понимает. Ждать осталось недолго, скоро все закончится – возможно, в его пользу, возможно, нет.
– Я хочу быть здесь, когда все закончится, – сказал Харбин. – Независимо от результата.
Тавнос решительно тряхнул головой:
– Нет. Эльфы сумели захватить какие-то корабли и направляются к нашим берегам. Нужно, чтобы войска, расквартированные на побережье, возглавил достойный командир. Этим командиром будешь ты.
Харбин не стал отвечать.
– Ты же всегда хотел вести за собой людей, – продолжал Тавнос, – но за это право нужно платить, а цена – необходимость вести их за собой тогда, когда это нужно, независимо от того, хочешь ты этого или нет.
Харбин медленно кивнул:
– Ты уже обсудил все с отцам, я правильно понял?
Тавнос пожал плечами:
– Он попросил у меня совета.
Харбин посмотрел бывшему подмастерью отца в глаза и спросил:
– А о нем ты позаботишься? В смысле, о моем отце. Ты позаботишься а нем?
– Я всю жизнь только этим и занимаюсь, – ответил Главный ученый.
– Нет, ты не понял, – сказал молодой человек, – Дело вот в чем. Когда мы прощались, отец сказал мне: «Передай своей матери, что я прошу ее об одном – пусть помнит меня таким, каким я пытался быть, а не таким, каким я был на самом деле». Эти слова не дают мне покоя. Мне кажется, он не рассчитывает пережить последнюю битву.
Харбин опустил глаза, и Тавнос сказал:
– Не беспокойся, я позабочусь о нем. Я действительно всю жизнь занимаюсь только одним – забочусь о нем, так или иначе.
Харбин вздохнул:
– Знаешь, я еще признался ему, что совершил ошибку.
– Какую ошибку? Ты сказал ему, что с твоей стороны будет ошибкой остаться здесь? – спросил Тавнос.
Харбин ответил:
– Нет. Однажды – с тех прошло много времени – отец спросил меня, что я думаю об изысканиях Союза. О магии. Я ответил ему, что абсолютно уверен – магии не существует в природе. А теперь, увидев, на что способны эльфы и их королева, я сомневаюсь. Я чувствую себя виноватым в том, что убедил его в невозможности магии.
– Знаешь, я не думаю, что кому-то когда-то удавалось убедить Урзу в том, во что он сам не верил, – сказал Тавнос. – Просто помни, что всегда существует нечто, чего ты еще не знаешь, но можешь познать.
– Поэтому-то ты до сих пор здесь, с моим отцом? – спросил Харбин.
– Вероятно, – ответил Тавнос. – Но я многому научился и от других людей. Мне кажется, я всю жизнь считал, что знаю меньше других, и поэтому всегда больше хотел слушать, чем говорить.
Харбин улыбнулся. Тавнос тем временем подошел к какому-то ящику, стоявшему в углу палатки, покопался в нем и вынул короткий продолговатый предмет. На одном конце у него был большой шар, похожий на апельсин.
– Вот, держи,– сказал он. – Подарок на прощание. Харбин взял предмет в руки.
– Что это?
– Еще один прибор. Я сделал его много лет назад. Он делает владельца недоступным для сенсоров боевых машин. Это всего лишь пробный вариант, у меня не было времени довести его до ума, так что от гигантов он тебя не спасет, но если тебе придется столкнуться с мутантами, то они тебя просто не заметят.
Харбин снова улыбнулся:
– Все заботишься обо мне, дядя Тавнос? Нет, оставь эту вещь себе. Мне кажется, учитывая, где остаешься ты и куда отправляюсь я, тебе он понадобится сильнее.
– Значит, ты все-таки уезжаешь? – сказал Тавнос. Смеясь, Харбин понял руки вверх.
– Ну конечно! Но я вернусь сразу, как только разберусь с этими эльфами. Так что рассчитывайте на меня.
– Не сомневаюсь, – сказал Тавнос. – В конце концов ты же сын своего отца.
– Конечно, – отрешенно сказал Харбин и снова улыбнулся. – Кем еще я могу быть?
Мишра не спросил, ни куда делся Хаджар, ни куда делись корабли, ни что делает сама Ашнод. Он все глубже и глубже погружался в оставшийся на острове лес. Все, что нельзя было скормить кузницам и литейным мастерским, сжигалось и убивалось. На каждом шагу в земле зияли ямы с трупами убитых. В воздухе постоянно висело черное облако дыма. Войска Мишры продвигались вперед медленно, но верно, с поистине механическим упорством уничтожая все на своем пути.
В конце концов Ашнод снова вызвали к Мишре. Войдя, она отметила, что стоявшие справа и слева от кадира монахи похожи на стервятников, ожидающих, когда сидящий промеж них лев убьет очередную жертву и обеспечит их пищей.
– Ты вела переговоры с местными,– начал Мишра, не дав ей времени даже поклониться.
Ашнод бросила взгляд на плотоядные лица монахов и ответила:
– Так точно. Я пыталась подбить их на то, чтобы они напали на войска Урзы. В их отряде есть друиды, которые…
Мишра прервал ее:
– Ты полагаешь, они могут победить моего брата?
Ашнод взглянула на Мишру, но он наклонил голову.
– Нет, – просто ответила она, – не думаю, что им удастся.
– Но они смогут ослабить его армию, – сказал Мишра.
– Так точно, – ответила Ашнод. – К чему ты клонишь?
Мишра поднял голову, и Ашнод увидела, что в его глазах бушует пламя.
– Главные позиции Урзы находятся в семи днях пешего марша отсюда. В данный момент к ним направляется эльфийское войско, до Урзы им осталось два дня ходу. Я полагаю, что, если эльфы нападут на моего брата, они подорвут его силы в достаточной степени, чтобы я мог окончательно раздавить его. Я хочу знать твое мнение.
– У Урзы немало машин, – начала Ашнод, но тут же оборвала себя, увидев, как Мишра нахмурился.– Так точно. Если эльфы первым делом атакуют Урзу, то он понесет большие потери. Но из любого столкновения с местными он, несомненно, выйдет победителем.
– Спасибо, – сказал Мишра и отвернулся. – Можешь идти.
– Господин, – сказала Ашнод, – если вы намерены вступить в битву, нужно разработать план.
– Я все уже подготовил, – сказал Мишра, и священник справа изобразил на лице мерзкую улыбку. Ашнод поняла, кто помогал императору составлять план. – Мы соберем силы и выступим вслед за эльфами, чтобы напасть на брата сразу же, как только он закончит битву с местными. Можешь идти.
Ашнод бросила короткий взгляд на монаха, затем низко поклонилась Мишре и покинула тронный зал, громким шепотом понося все и вся.
Тем вечером Братство Джикса устроило праздник. Монахи запалили у себя в лагере огромный костер и пели и плясали вокруг него всю ночь. Ашнод хотела было воспользоваться этим и попытаться повидать Мишру наедине, но отказалась от этой мысли. Вне всяких сомнений, джиксийцы оставили кого-то следить за кадиром-изобретателем.
Рыжеволосая женщина сидела в своей палатке, сжимая в руках мешок, в котором до сих пор лежал гол-готский силекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137