Беседы не состоялось, потому что угрюмый принц был чересчур занят общением с Горацио — теоретически мы знали, что этот философствующий типчик есть закадычный друг нашего злосчастного героя и его роль во всех событиях нам, опять же, была ясна не до конца.
В течение дня мы только и делали, что знакомились. Офелия — упрямая надменная девочка приняла «друзей» Гамлета с большой прохладцей, позволила чмокнуть ручку и ненавязчиво выставила, сославшись на головную боль. Лаэрт, брат Офелии, нам понравился гораздо больше — хотя бы тем, что он не мудрствовал, не философствовал, а сразу предложил пойти в кабак. Как выразился Лаэрт, «в этом проклятом Эльсиноре уже все мухи от скуки передохли». Мушиная судьба Лаэрта не прельщала и он громко рассуждал о том, как здорово жить в Париже или, на худой конец, в Виттенберге…
По дороге нам встретился досточтимый родитель Лаэрта и высокомерной Офелии — старик Полоний, занимавший при дворе должность, примерно соответствующую должности премьер-министра Дании. Особого впечатления Полоний не произвел. В пьесе Гамлет назвал его «вертлявый глупый хлопотун» и, пожалуй, был прав — дедулечка суетился, вид имел угодливый и вместе с тем несчастный. Вероятно, канительная должность Полония тяготила, но оставлять ее он не желал из честолюбия.
— …Зачем вы приехали в Эльсинор? — громогласно вопрошал Лаэрт. — Тут вас научат пьянству только потому, что больше здесь нечего делать!
— Нас попросили, — пожал плечами Дастин. — С принцем не все в порядке. Мы его старые друзья и король полагает, что он сумеет рассеяться… Йоген, еще пива!
Принесли пива, а я подумал, что Дастин, гоняя трактирщика, получает прямо-таки удовольствие садиста, ибо впервые за последние недели он выступает не в роли хозяина кабака, а прямо наоборот. Решил оторваться на толстячке Йогене. Лаэрт же, подвыпив, как человек бесхитростный, чуть ли даже не из народа, выболтал нам большинство необходимых на первое время сведений.
— Будет война! — глаголил Лаэрт. Кстати, он не показался мне особо умным — обычный молодой человек своего времени, недалекий и дружелюбный. Из таких субъектов во все времена получались отличные младшие офицеры или капитаны гвардии. Верен господину, честен, исполнителен. Что еще нужно? А соображение — дело десятое. — Гильденстерн, вы заметили, какая строгость караулов в Эльсиноре? По всей стране льют пушки, покупают оружие за границей, в Священной Римской империи! Всех корабельных плотников заставили работать на верфях и в будни, и в заповеданное воскресенье! Неужели не слышали, а, Розенкранц?
— Слышали, — хором соврали я и Дастин. — А чем это вызвано? С кем воевать будем?
— С Норвегией, — Лаэрт посмотрел удивленно. — Господа, вы будто из самой глухой деревни приехали, а не из университетского Виттенберга! Предыдущий король Гамлет был вызван на поединок королем Фортинбрасом, папашей младшего Фортинбраса, нынешнего норвежского принца. Так вот, имелся договор, скрепленный с соблюдением всех правил чести — если один из королей падет в бою, вместе с жизнью он оставляет победителю весьма обширные земли. Земля Фортинбрасов по названной статье вся досталась Гамлету.
— Старшему или младшему? — уточнил я.
— Гильденстерн, как же вы не осведомлены! Ах, вы Розенкранц?.. Извините. Ясен пень, Гамлету-старшему, а через него — младшему! То есть не ему лично, а королевству, которым сейчас правит наш добрый Клавдий. Принцу Фортинбрасу, наследнику Норвегии, само собой, попала вожжа под хвост и он решил отбить утраченные земли. Собирает армию, готовится… И предзнаменования дурные.
— Какие же? Что-нибудь необычное, сверхъестественное? — осторожно намекнул я.
— По дворцовой страже прошел слух, — понизил голос Лаэрт, — будто несколько ночей подряд под северной стеной Эльсинора и на площадке перед замком видели призрака.
— Призрака? — притворившись изумленным до глубины души, ахнул я. — Настоящего? И что же он делал — завывал и гремел цепями? Предвещал страшные бедствия?
— Нет, — развел руками Лаэрт. — Просто гулял. Сам я его не видел… Но по всем поверьям призраки являются в годы несчастий. Вот так, господа! Ну что, еще по кружечке?
Господа накачались пивом настолько, что Дастин посчитал, будто в таком свинском виде возвращаться в резиденцию короля будет неприлично, а потому мы решили погулять по поселку, устроившемуся под скалой Эльсинора. Видимо, пьяные дворяне здесь были зрелищем привычным и обыденным, а посему подгулявшие Розенкранц и Гильденстерн особого удивления у поселян, что праздных, что трудящихся, не вызывали. Алкоголь подстегнул наше воображение, и мы выдвигали версии одна абсурднее другой. Монетка по-прежнему падала орлом вверх.
— Здесь требуется тщательное расследование! — втолковывал я Дастину. — У нас достаточно оснований считать, что благополучие Дании под угрозой. Если мы пустим дело на самотек, дело кончится точно так, как у Шекспира — гора трупов, королем становится Фортинбрас Норвежский, предъявивший права на трон…
— Что ты сказал? — оборвал меня Дастин, дернув за рукав. — Повтори?
— И повторять нечего. Ты очень невнимательно смотрел кино. Помнишь завершающие слова Фортинбраса? Когда он разговаривает с этим надутым индюком Горацио? «Не в добрый час мне выпадает счастье. На этот край есть право у меня. Я предъявлю его». Замечу: Горацио — единственный из персонажей, переживший все и всех. Король, королева, Гамлет, Офелия, Лаэрт, Полоний… Даже Розенкранц и Гильденстерн, которые были вообще не при чем — все сложились! Горацио почему-то жив. Подозрительно…
— Ничего подозрительного, — поморщился Дастин. — Мы с тобой — расходный материал. А Горацио в пьесе — персонификация автора, если я правильно понимаю. Он обязан остаться в живых, дабы потом поведать всему миру, что нет повести печальнее на свете…
— Чем повесть о Розенкранце и Гильденстерне, — подхватил я. — Есть предложение! Немного сумасбродное. Как насчет того, чтобы не поспать сегодняшнюю ночку и поглядеть на призрака?
— Так он тебе и явится!
— Обязан явиться, — с жаром сказал я. — Помнишь первое действие «Гамлета»? Призрака видели все — офицеры стражи, Горацио, который специально привел принца посмотреть на тень его родителя… Следовательно, и мы увидим. Как, согласен?
— Есть один момент, наводящий на размышления, — после долгой паузы сказал Дастин. — Призраки обычно где появляются?
— Вспомни поучения вампира Эмиеля, — ответил я. — Сокровища ищи под алтарем, дракона — в пещере, а саркофаг — в подземелье. Значит, призрак должен бродить по замку. Причем обязательно в тех местах, которые были как-то связаны с жизнью и смертью его носителя. Ты к чему клонишь?
— К чему клоню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
В течение дня мы только и делали, что знакомились. Офелия — упрямая надменная девочка приняла «друзей» Гамлета с большой прохладцей, позволила чмокнуть ручку и ненавязчиво выставила, сославшись на головную боль. Лаэрт, брат Офелии, нам понравился гораздо больше — хотя бы тем, что он не мудрствовал, не философствовал, а сразу предложил пойти в кабак. Как выразился Лаэрт, «в этом проклятом Эльсиноре уже все мухи от скуки передохли». Мушиная судьба Лаэрта не прельщала и он громко рассуждал о том, как здорово жить в Париже или, на худой конец, в Виттенберге…
По дороге нам встретился досточтимый родитель Лаэрта и высокомерной Офелии — старик Полоний, занимавший при дворе должность, примерно соответствующую должности премьер-министра Дании. Особого впечатления Полоний не произвел. В пьесе Гамлет назвал его «вертлявый глупый хлопотун» и, пожалуй, был прав — дедулечка суетился, вид имел угодливый и вместе с тем несчастный. Вероятно, канительная должность Полония тяготила, но оставлять ее он не желал из честолюбия.
— …Зачем вы приехали в Эльсинор? — громогласно вопрошал Лаэрт. — Тут вас научат пьянству только потому, что больше здесь нечего делать!
— Нас попросили, — пожал плечами Дастин. — С принцем не все в порядке. Мы его старые друзья и король полагает, что он сумеет рассеяться… Йоген, еще пива!
Принесли пива, а я подумал, что Дастин, гоняя трактирщика, получает прямо-таки удовольствие садиста, ибо впервые за последние недели он выступает не в роли хозяина кабака, а прямо наоборот. Решил оторваться на толстячке Йогене. Лаэрт же, подвыпив, как человек бесхитростный, чуть ли даже не из народа, выболтал нам большинство необходимых на первое время сведений.
— Будет война! — глаголил Лаэрт. Кстати, он не показался мне особо умным — обычный молодой человек своего времени, недалекий и дружелюбный. Из таких субъектов во все времена получались отличные младшие офицеры или капитаны гвардии. Верен господину, честен, исполнителен. Что еще нужно? А соображение — дело десятое. — Гильденстерн, вы заметили, какая строгость караулов в Эльсиноре? По всей стране льют пушки, покупают оружие за границей, в Священной Римской империи! Всех корабельных плотников заставили работать на верфях и в будни, и в заповеданное воскресенье! Неужели не слышали, а, Розенкранц?
— Слышали, — хором соврали я и Дастин. — А чем это вызвано? С кем воевать будем?
— С Норвегией, — Лаэрт посмотрел удивленно. — Господа, вы будто из самой глухой деревни приехали, а не из университетского Виттенберга! Предыдущий король Гамлет был вызван на поединок королем Фортинбрасом, папашей младшего Фортинбраса, нынешнего норвежского принца. Так вот, имелся договор, скрепленный с соблюдением всех правил чести — если один из королей падет в бою, вместе с жизнью он оставляет победителю весьма обширные земли. Земля Фортинбрасов по названной статье вся досталась Гамлету.
— Старшему или младшему? — уточнил я.
— Гильденстерн, как же вы не осведомлены! Ах, вы Розенкранц?.. Извините. Ясен пень, Гамлету-старшему, а через него — младшему! То есть не ему лично, а королевству, которым сейчас правит наш добрый Клавдий. Принцу Фортинбрасу, наследнику Норвегии, само собой, попала вожжа под хвост и он решил отбить утраченные земли. Собирает армию, готовится… И предзнаменования дурные.
— Какие же? Что-нибудь необычное, сверхъестественное? — осторожно намекнул я.
— По дворцовой страже прошел слух, — понизил голос Лаэрт, — будто несколько ночей подряд под северной стеной Эльсинора и на площадке перед замком видели призрака.
— Призрака? — притворившись изумленным до глубины души, ахнул я. — Настоящего? И что же он делал — завывал и гремел цепями? Предвещал страшные бедствия?
— Нет, — развел руками Лаэрт. — Просто гулял. Сам я его не видел… Но по всем поверьям призраки являются в годы несчастий. Вот так, господа! Ну что, еще по кружечке?
Господа накачались пивом настолько, что Дастин посчитал, будто в таком свинском виде возвращаться в резиденцию короля будет неприлично, а потому мы решили погулять по поселку, устроившемуся под скалой Эльсинора. Видимо, пьяные дворяне здесь были зрелищем привычным и обыденным, а посему подгулявшие Розенкранц и Гильденстерн особого удивления у поселян, что праздных, что трудящихся, не вызывали. Алкоголь подстегнул наше воображение, и мы выдвигали версии одна абсурднее другой. Монетка по-прежнему падала орлом вверх.
— Здесь требуется тщательное расследование! — втолковывал я Дастину. — У нас достаточно оснований считать, что благополучие Дании под угрозой. Если мы пустим дело на самотек, дело кончится точно так, как у Шекспира — гора трупов, королем становится Фортинбрас Норвежский, предъявивший права на трон…
— Что ты сказал? — оборвал меня Дастин, дернув за рукав. — Повтори?
— И повторять нечего. Ты очень невнимательно смотрел кино. Помнишь завершающие слова Фортинбраса? Когда он разговаривает с этим надутым индюком Горацио? «Не в добрый час мне выпадает счастье. На этот край есть право у меня. Я предъявлю его». Замечу: Горацио — единственный из персонажей, переживший все и всех. Король, королева, Гамлет, Офелия, Лаэрт, Полоний… Даже Розенкранц и Гильденстерн, которые были вообще не при чем — все сложились! Горацио почему-то жив. Подозрительно…
— Ничего подозрительного, — поморщился Дастин. — Мы с тобой — расходный материал. А Горацио в пьесе — персонификация автора, если я правильно понимаю. Он обязан остаться в живых, дабы потом поведать всему миру, что нет повести печальнее на свете…
— Чем повесть о Розенкранце и Гильденстерне, — подхватил я. — Есть предложение! Немного сумасбродное. Как насчет того, чтобы не поспать сегодняшнюю ночку и поглядеть на призрака?
— Так он тебе и явится!
— Обязан явиться, — с жаром сказал я. — Помнишь первое действие «Гамлета»? Призрака видели все — офицеры стражи, Горацио, который специально привел принца посмотреть на тень его родителя… Следовательно, и мы увидим. Как, согласен?
— Есть один момент, наводящий на размышления, — после долгой паузы сказал Дастин. — Призраки обычно где появляются?
— Вспомни поучения вампира Эмиеля, — ответил я. — Сокровища ищи под алтарем, дракона — в пещере, а саркофаг — в подземелье. Значит, призрак должен бродить по замку. Причем обязательно в тех местах, которые были как-то связаны с жизнью и смертью его носителя. Ты к чему клонишь?
— К чему клоню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136