Взглянув на портрет брата, Айлин взмолилась:
— Помоги мне, Дэвид! Дай ему увидеть, что, несмотря на нерадивость нашего отца и легкомыслие деда, род Бери всегда вносил свою лепту в величие Англии, как делал бы это и ты, если бы был жив!..
Неожиданно девушке показалось, будто бы Дэвид подмигнул ей, словно давая знать, что он услышал ее слова и посмеивается над ее страхами.
Она будто слышала, как Дэвид говорит, что зов крови не позволит герцогу пренебречь своими обязанностями, что сам Дом сумеет убедить его лучше, чем она.
— Надеюсь, что ты прав, — сказала она, словно он и в самом деле спорил с ней. — Но он непонятный человек, и мне не нравится.
«Ты сама хотела, чтобы он проявил известную жесткость!» — будто бы услышала она слова Дэвида.
— Но ради нас, а не против!..
Тут Айлин спохватилась, что опоздает к обеду, если продолжит беседу с братом, и поспешила вниз. Герцог, как она и ожидала, сидел в кабинете с бокалом в руке. Бросив взгляд на серебряный поднос на столике перед ним, девушка увидела два графина. Значит, мистер Берд сумел отыскать мадеру.
Заметив, что герцог пристально рассматривает ее, Айлин, хотя и зарекалась оправдываться перед ним, все же не выдержала и тихо проговорила:
— Боюсь, на ваш взгляд, мое платье старомодно, но в нашей тихой провинции, мы только недавно узнали, что турнюр уже давно пришел на смену кринолину.
— Вы очаровательны, мисс Эшли.
Это было сказано в его обычной саркастичной манере и вряд ли могло считаться комплиментом.
Герцог предложил ей бокал мадеры, и, пригубив вино, Айлин подумала, что не пробовала его с тех пор, как несчастный случай уложил ее отца в постель. Доктора запретили ему пить спиртное, утверждая, что алкоголь может лишь усилить боли, от которых он и так жестоко страдал.
Иногда старый герцог все же требовал, чтобы ему принесли наверх бутылку бренди, и уверял, что это облегчает его мучения.
Когда дочь пыталась удержать его, он поднимал страшный крик. «Если ему хочется покончить счеты с жизнью, — заявлял старик, — то он не собирается спрашивать у нее разрешения».
Отец становился все агрессивнее, ни один доктор не мог облегчить его муки, и Айлин в конце концов решила, что нет смысла противиться его желанию.
Если отцу кажется, что алкоголь снимает боль, зачем ей протестовать?
Когда запасы бренди в подвале — и немалые — иссякли, герцог перешел на другие вина.
Незадолго до смерти его требования стали превосходить их возможности.
Случалось, что в состоянии опьянения герцог вел себя столь непотребно, что камердинер не впускал Айлин в спальню.
По утрам, когда отец мучился в тяжелом похмелье, вид у него был довольно неприглядный, и Айлин тяжело было сознавать, что перед ней человек, которого она знала и любила с раннего детства.
Часто она спрашивала себя, как бы вела себя ее мама, оказавшись в такой ситуации. Но скорее всего, если бы мать была жива, отец никогда не опустился бы до подобного состояния.
Айлин старалась не вспоминать обо всем, что ей пришлось пережить.
Теперь ей предстояла неравная борьба с новым герцогом.
Он сидел перед ней и медленно потягивал вино. Как раз в этот момент отворилась дверь, Сингх заглянул в комнату и провозгласил:
— Кушать подано, мастер!
Айлин с облегчением подумала, что старому дворецкому не пришлось преодолевать длинный путь от столовой до кабинета.
Еще больше она обрадовалась, увидев, что Сингх расставляет блюда на столе.
Обед заметно отличался от ленча, и Айлин догадалась, что герцог успел снабдить дворецкого деньгами.
Им подали суп из свежих грибов со сметаной.
На второе было баранье жаркое, и Айлин оно показалось изумительно вкусным. Последнее время у них были только кролики, — которых Джейкобс ловил в кустах возле дома, да голуби. Крестьяне вспугивали их с полей.
Миссис Берд на этот раз превзошла себя. И баранина, и курица просто таяли во рту.
Герцог отдал должное обоим блюдам, не оставив своим вниманием острые фаршированные помидоры и крыжовенный кисель со сбитыми сливками.
Эти блюда любили еще родители Айлин.
Миссис Берд готовила прекрасно, а на этот раз она еще и постаралась блеснуть своим кулинарным мастерством перед Глэдис.
Вдруг герцог, который с аппетитом поглощал уже вторую порцию баранины, спросил:
— Как это вам при столь великолепном поваре удается сохранять такое изящество, мисс Эшли! Надеюсь, вы не из тех нудных дам, которые больше всего на свете боятся поправиться?
Айлин только рассмеялась в ответ. У них постоянно не хватало еды, так что ей не приходилось заботиться о том, как сохранить фигуру.
Иногда, когда куры отказывались нестись, а в силки Джейкобса не попадалось ни одного кролика, им приходилось питаться лишь овощами, которые еще можно было найти на запущенном огороде. Причем картофель Айлин сажала сама. Старому садовнику из-за его артрита зачастую было не под силу копаться в земле.
— Что вас тревожит? — неожиданно спросил герцог.
— Почему вам кажется, что меня что-то беспокоит?
— Такой у вас вид с первого момента нашей встречи. Неужели это из-за того, что я не оценил своих великих предков?
— А разве после всего, что я вам рассказывала, вы не осознали собственного величия?
Герцог рассмеялся.
— Ну, нынешнее положение дел таково, что я вряд ли буду упиваться своим величием!
— Едва люди почувствуют, что вы истинный герцог Тетберийский, перед вами откроются такие возможности, каких вы не будете иметь нигде больше.
— Это какие же, например? — скептически спросил герцог.
Он сидел, откинувшись в кресле, и Айлин невольно отметила, что несмотря на то, что его вечерний костюм поношен и несколько небрежен, герцог весьма хорош собой.
Это трудно было объяснить словами, но, казалось, он олицетворял собой саму жизнь, и эта жизненная сила притягивала и восхищала.
«Таким и должен быть истинный герцог», — думала Айлин, вспоминая своего отца в молодости.
Наверное, все ее предки были отмечены этим даром энергии и жизнелюбия, в особенности второй герцог, завоевавший славу в Индии и удостоенный награды низама.
Но немного погодя Айлин вновь почувствовала неприязнь к новому хозяину аббатства за его равнодушие ко всему, что было дорого ей самой.
Она так старалась, показывая ему дом, что совсем не обратила внимания на его глухое молчание при виде картин, севрского фарфора, знаменитой коллекции оружия, с незапамятных времен собираемой всеми из рода Бери.
С годами в этой уникальной коллекции появились и другие ценные вещи — кубки, шкатулки, — которые присылали семье в дар со всех концов света.
В одной из комнат в шкафу хранились награды, завоеванные их предками на полях сражений, или полученные в знак милости правящих монархов.
Здесь был орден Подвязки, усыпанный бриллиантами, каждый из которых в случае продажи обеспечил бы пищей весь дом на три-четыре месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32