Как раз этого-то Ола опасалась, и пока она собиралась с духом. Жиль продолжил:
— Я не был уверен, где смогу найти тебя, и приехал в Ниццу, чтобы укрепить здоровье после аварии. Тебе было безразлично мое состояние, а ведь я сломал два ребра и у меня до сих пор болит голова.
— С вами случилось то, что вы заслужили, — резко ответила Ола, — и мне повезло, что я убежала от вас!
— К маркизу Элвинггонскому!
Он произнес это с нескрываемой насмешкой, и Ода сказала:
— Его светлость были достаточно добры, чтобы помочь мне, когда вы пытались принудить меня к замужеству лишь для того, чтобы присвоить мое состояние.
— Я по крайней мере был готов жениться на тебе, — усмехнулся Жиль, — но я всегда думал, что с твоими волосами ты рано или поздно станешь шлюхой!
Он говорил так агрессивно, что не услышал, как маркиз вошел в салон и стоял позади него. Ола же увидела его.
Замолчав, он обернулся и увидел маркиза.
— Будьте любезны извиниться за те слова, которые вы сказали вашей кузине! — спокойно сказал маркиз.
— И не подумаю! — огрызнулся Жиль. — Я назвал ее шлюхой, каковой она, очевидно, и является, но, будучи ее родственником, я все еще готов сделать из нее порядочную женщину, о чем вы, конечно, и не помышляете.
Он держался с маркизом бесцеремонно, и у Олы перехватило дыхание, когда маркиз ударил его в подбородок и сбил с ног.
Когда Жиль растянулся на полу, маркиз сказал:
— Убирайтесь вон с моей яхты! Если я еще раз увижу вас здесь или услышу, что вы обращаетесь к женщине в такой оскорбительной манере, я отделаю вас, как вы того заслуживаете!
Жиль лежал на полу с таким похабным и двусмысленным выражением на лице и не шевелился. Потом пришел в себя, поднялся и сказал:
— Если вы думаете, что вам это сойдет с рук, Элвингтон, то вы очень ошибаетесь! Когда я вернусь в Лондон, то добьюсь, чтобы все в обществе узнали о вашем поведении и похищении молодой беззащитной девушки. Я не могу поверить, что его величество или королева одобрят подобную безнравственность в своем привилегированном кругу.
Он закончил говорить, и Ола вскрикнула в ужасе, а когда Жиль вышел из каюты, потирая подбородок, и маркиз последовал за ним, то она побежала в свою каюту.
Она знала, что Жиль не зря говорил, что маркиз попадет в немилость, если король и королева услышат его искаженный рассказ о том, как она одна, без чьего-либо сопровождения была на яхте маркиза.
Королева и так уже проявила достаточное великодушие, приняв бремя незаконнорожденных детей его величества и благосклонно относясь к ним, но во всем остальном она щепетильна, благочестива и крайне строга ко всему, что могло бы оскорбить ее идеалы нравственности и респектабельности.
Воспитанная в духе нравов узкого провинциального двора, она получила четкие и ясные представления об общепринятых правилах патриархального уклада жизни и не собиралась менять свои убеждения в чужой для нее стране.
Ола была достаточно умна и понимала, что маркиз не только гордился доверием к себе короля, но и считал своим долгом уберечь монарха от многих ошибок, которые тот мог совершить из-за своего импульсивного и запальчивого характера.
Во время одной из их бесед она также совершенно случайно узнала, что придворные особы, включая даже премьер-министра, желая довести до сведения короля какой-либо свой вопрос, обращались к маркизу с просьбой изложить их точку зрения его величеству просто потому, что король был так благосклонен к нему.
«Как же я могу так испортить ему репутацию? Как могу так вмешиваться в его жизнь?» — спрашивала себя Ола.
Она не видела никакого выхода из положения и стала лихорадочно собирать свой чемодан, доставая платья из шкафа, в котором они висели, вынимая другие свои вещи из ящиков, так умело встроенных в мебель, подогнанную под одну из изогнутых бортовых сторон каюты.
Ола была сильно взволнована и потратила на сборы больше времени, чем обычно, да к тому же больная рука от напряжения стала ее беспокоить.
Наконец все было упаковано, и она сняла шляпку с верхней полки комода, надела ее, подвязав ленты под подбородком.
Подойдя к двери каюты, она позвала стюарда.
Когда она и маркиз находились в своих каютах, обычно к их услугам всегда был стюард, но на сей раз на ее вызов явился почему-то не стюард, а Гибсон.
— Я хотела вызвать стюарда, — сказала она.
— Я сделаю все, что пожелаете, мисс.
Ола поколебалась секунду, затем сказала:
— Пожалуйста, стяните ремнем мой чемодан и отправьте его на причал, и еще наймите мне экипаж.
Гибсон молчал, и, выждав немного, она твердо сказала:
— Прямо сейчас!
— Боюсь, что это невозможно, мисс.
— Как это так… невозможно? — спросила Ола.
— Перед тем как сойти на берег, мисс, господин сказал мне: «Присмотрите за мисс Милфорд, Гибсон, пока я не вернусь».
— Меня не заботит, что его светлость сказали или чего не говорили, — произнесла с достоинством Ола. — Я должна покинуть яхту, Гибсон, и я была бы признательна вам, если бы вы выполнили мои распоряжения.
— Сожалею, мисс, но этого я не могу сделать!
— Вы хотите сказать, что отказываетесь доставить мой чемодан на берег?
— В общем, да, мисс, я не разрешаю вам уйти, — ответил Гибсон. — Кроме того, вы еще недостаточно окрепли для долгой ходьбы, и вы знаете это так же хорошо, как и я.
— Но я… должна… сойти, Гибсон.
Он покачал головой, и вместо того, чтобы напуститься на него, что она сделала бы раньше, Ола от ощущения безысходности опустилась на кровать.
— А теперь, мисс, знаете, что я сделаю, — сказал Гибсон другим тоном, — я принесу вам хорошую чашку чая. Нет ничего лучше чашечки чая, когда чувствуешь себя расстроенным.
Он вышел из каюты, захлопнув за собой дверь, и Ола приложила руки к глазам, как бы собираясь с мыслями.
— Если я останусь здесь, я наврежу маркизу, — сказала она, — а я не должна этого делать.
Она решила, что раз Гибсон устроил ей преграду, она должна будет уехать без своего багажа.
Ола знала, что он пойдет на камбуз приготовить ей чай, поэтому если не мешкать, то можно будет проскользнуть на палубу и поскорее скрыться, пока он хватится ее.
«Морской волк» был притянут к причалу, и она могла сойти на берег по трапу.
Она взяла свой кейс с драгоценностями и очень тихо, чтобы никто не услышал, подошла к двери и повернула ручку.
Дверь не поддалась, тогда она снова повернула ручку и с негодованием поняла, что Гибсон запер ее!
Это было уже чересчур с его стороны, и она подошла к иллюминатору, сожалея, что ей не удастся протиснуться через него и поплыть к берегу, показав тем самым свою независимость.
Она снова села на кровать, сняла свою шляпку, швырнула ее в сердцах на пол и почувствовала себя еще более усталой.
Услышав, как возвращается Гибсон, она решила сказать все, что она думает о его дерзком поведении, когда он обращается с ней, как с маленьким ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33