Когда священника увели, Ренни обратился к полисмену.
— Сведите нашего приятеля вниз, в приемный покой, и пусть они его обследуют. Я не желаю, чтоб кто-то сказал, что мы не оказали ему медицинской помощи при задержании.
Он посмотрел на часы. Два часа ночи. Уже Рождество. А он даже не позвонил Джоан. За это придется расплачиваться.
И он поспешил к телефону.
Дежурный врач перехватил Ренни в холле примерно через полчаса.
— Эй, лейтенант...
— Я сержант.
— Ну сержант. Где вы, черт побери, откопали этого парня?
Этот врач был молод, около тридцати, с длинными темными волосами, с серьгой в правом ухе и с аккуратной бородкой. Смахивал на раввина. На ярлычке на его белом халате значилось «А. Штейн, доктор медицины».
— Лома? Мы задержали его за покушение на убийство. А может, и за убийство, если отыщем когда-нибудь его жену, так что... Чего вы качаете головой?
— Мистер Лом ни в каком случае не сможет предстать перед судом.
В желудке у Ренни екнуло — приговор Штейна выглядел окончательным и бесповоротным.
— Он умер?
— Можно и так сказать. Мозг у него умер.
Что за дерьмо! Он симулирует, прикидывается, будто у него эта, как ее... ката... ката...
— Кататония. Но он не кататоник. И не прикидывается. Такое нельзя симулировать.
— Так что с ним?
Штейн поскреб в бороде.
— Я пока не уверен. Но скажу вам одно: исследование нервных рефлексов позволяет поставить его на уровень, средний между земляным червем и турнепсом.
— Благодарю, док, — едко сказал Ренни. — Вы очень нам помогли. А теперь, может, найдете мне специалиста, который знает, что люди с мертвым мозгом не умеют разгуливать как ни в чем не бывало. Тогда, может, мне удастся провести настоящее обследование.
Штейн покраснел, и Ренни сообразил, что сквитался. Штейн схватил его за руку.
— Ладно, умник, пошли. Я тебе кое-что покажу.
Ренни последовал за ним в приемный покой, где в дальнем углу в кабинетике за занавесками на кушетке лежал Герберт Лом. Один.
— Где Хевенс?
— Коп? Я за кофе его послал.
— Вы оставили подозреваемого одного? — гневно вопросил Ренни.
— Мистер Лом никуда не денется, — заявил Штейн. Он вытащил из кармана халата фонарик-карандашик и обошел кушетку с другого конца. — Идите сюда и смотрите.
Ренни подошел поближе и взглянул на бесстрастное лицо Лома.
— Смотрите на его зрачки. Смотрите, какие они широкие. — Штейн направлял лучик фонарика в каждый глаз, придвигая и отдаляя его. — Видите какие-нибудь изменения?
Зрачки не дрогнули ни на волосок.
— Расширены и неподвижны, — объяснил Штейн. — Теперь сюда смотрите.
Он дотронулся пальцем до левого глазного яблока Лома, Ренни моргнул, а Лом нет.
— Не надо иметь степень доктора медицины, чтобы догадаться, что это ненормально, — сказал Штейн. — Проверим еще. Смотрите ему в глаза.
Он взял Лома за голову обеими руками — одной за подбородок, другой за макушку — и покачивая ее в стороны несколько раз, потом взад и вперед, как кивающую марионетку. Глаза Лома ни разу не шелохнулись, взгляд его был устремлен вперед, куда бы ни поворачивалась голова.
— Мы называем это «кукольные глаза». Это значит, что мозг у него в глубокой заднице. У него отсутствуют высшие мозговые функции — не работает ничего, кроме ствола мозга, да и то. Это турнепс.
— Стало быть, он не симулирует? — уточнил Ренни, хоть и так уже знал ответ.
— Никоим образом.
— А как насчет наркотиков? Что показали анализы крови?
Штейн отвел глаза в сторону.
— Мы их не делали.
— Вы хотите сказать, что у вас парень с дохлым мозгом, а вы не проверили, не накачан ли он героином, или марихуаной, или кокаином?
— Мы не смогли взять у него ни капли крови, — сказал Штейн, все еще глядя в сторону.
Рука с ледяными пальцами, медленно пощекотала Ренни вдоль позвоночника.
— О, будь я проклят! Неужто еще один?
— Вам и про мальчика тоже известно? — поинтересовался Штейн, взглянув теперь на него. — Кажется, всей больнице уже известно. Что за чертовщина творится, сержант? Кто-то привозит обескровленного, изувеченного мальчишку, которого не берет анестезия, ваши копы привозят этого... этого зомби, без пульса, без кровяного давления, без сердцебиения, а он сидит, стоит, ходит. Я не могу взять у него кровь — я даже проткнул бедренную артерию, или, по крайней мере, то место, где, по моему мнению, должна быть бедренная артерия. Мы ввели катетер в мочевой пузырь, чтобы взять мочу, и вытащили его сухим. Жутковато становится.
— Может, мозг у него и поврежден, — согласился Ренни, борясь с ознобом. Для одной ночи по горлышко хватит всякого дерьма из ужасников. — А нельзя ему голову просветить рентгеном или еще чем-нибудь?
Штейн просветлел.
— Можно кое-что получше. Можно запустить МР и получить все, что надо.
Штейн умчался готовить МР, что бы это ни было, а Ренни остался с неодушевленным, глазеющим в пространство Ломом.
— Меня ты не одурачишь, парень, — прошептал он, наклоняясь к нему. — Я тебя выведу на чистую воду и позабочусь, чтоб ты расплатился за все, что сотворил с этим парнишкой.
И чуть не отскочил назад, когда рот Лома скривился в зубастой ухмылке.
Ренни все еще трясся, сидя рядом с кабинетом, где находился МР — магнитный резонатор. Ухмылка Лома длилась всего один миг, потом снова сменилась отсутствующим выражением, которое он сохранял всю ночь, но этого мига было вполне достаточно, чтобы убедить Ренни, что у него в руках нынче незаурядный артист.
И это поистине замечательно. Как будто все дело и без того не перекручено, чтобы вдобавок заполучить в качестве главного подозреваемого артиста, способного впадать в транс почище Гудини.
Штейн спустился в холл и плюхнулся на сиденье рядом с Ренни. Он принес пару рентгеновских снимков. Выглядел он неважно, но силился улыбнуться.
— Стоите на страже? — спросил Штейн.
— Собственно говоря, сижу.
Ренни уселся здесь, когда Лома ввезли в кабинет, и намеревался сидеть до тех пор, пока его не вывезут. В кабинет с магнитным резонатором был только один вход, он же выход — вот этот. Он сидел здесь, чтобы лично предотвратить еще какой-нибудь трюк Лома, например, с исчезновением. Ренни следовало бы находиться внутри, прямо рядом с машиной, да только ему предложили оставить снаружи все железное. Все, что может исказить магнитное поле или еще что-нибудь в этом роде. Это значило вытащить пистолет и снять значок; ему даже велели оставить бумажник, ибо магнитные полоски на кредитке тоже могли повлиять на магнитное поле.
Все это, на взгляд Ренни, смахивало на бред из «Звездных войн», но он собирался приближаться к Лому не иначе как вооруженным до зубов. Так что пришлось обосноваться снаружи.
— Я вам сказал, сержант, что мистер Лом никуда не уйдет. Вообще никуда.
— А я вам сказал, что он мне ухмыльнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96