— Да. Она путает день и ночь.
Билл вздрогнул, заметив у своего локтя телефон.
— Он больше не будет вас беспокоить, — заверил Вейер. — Но давайте вернемся к нашему молодому человеку из Северной Каролины. Вы говорите, он называет себя Лосмарой?
— Да. И это анаграмма Сары Лом, женщины, которую, как я вам рассказывал, я встречал пять лет назад.
— И оба — анаграммы другого имени. — Он устало улыбнулся и покачал головой. — Все в игрушки играет.
— Какого другого? — спросил Аугустино, сидевший на диване справа от Билла.
— Расалом.
— Что это за имя такое?
— Очень древнее.
— Это что, их фамилия? — спросил Билл.
— Чья? — Старик выглядел удивленным.
— Рафа и его сестры.
— Нет никакой сестры. Только один Расалом. В определенных рамках он может принимать разное обличье. Та, что называла себя Сарой, и тот, что называет себя Рафом, — одно и то же лицо.
— Нет, — сказал Билл, закрывая глаза и откидывая назад голову. — Этого быть не может.
— Но почему этого не может быть? После всего, что случилось с пустым насквозь Гербертом Ломом, с Дэнни, почему не поверить в этот нехитрый трюк?
Он открыл глаза и посмотрел на Вейера.
— Это лежит за пределами нашего понимания, да?
— Это лежит за пределами всякого понимания, — сказал Вейер.
— С кем мы имеем дело?
— С Расаломом.
— А кто это, черт его подери? — вмешался Аугустино.
Вейер вздохнул.
— После того, что вы оба видели нынче ночью, я полагаю, вы готовы поверить. Это история очень длинная, а я очень устал, так что изложу ее вам покороче. Расалом некогда был человеком. Рожденным много веков назад. Расалом даже не настоящее его имя, но он принял его и использует с тех пор в разных своих воплощениях. Столетия назад, будучи юношей, он отдал себя во власть силы, враждебной всему, что мы считаем добрым, достойным, разумным. Он стал средоточием запредельного зла, всего темного и враждебного человечеству. Свою мощь он черпает из самого дурного, что в нас есть. Стоит, как плотина, в потоке людской подлости, продажности, разврата, порочности и коварства и черпает из него мощь.
— Мощь? — переспросил Билл. — Что это значит?
— Мощь и власть, которые позволяют ему все изменять. Изменять мир, превращая его в место, наиболее подходящее для силы, которой он служит.
Билл услышал рядом недоверчивое сопение Аугустино.
— Ладно, бросьте. Я хочу сказать, все это похоже на дурацкую сказку.
— Уверен, вы произнесли то же самое, когда ваш друг священник заявил, что мальчик, похороненный пять лет назад, жив.
— Угу, — сказал Аугустино, медленно кивая и передергиваясь. — Тут вы попали в точку. Но все равно это смахивает на игру для «Нинтендо». Ну, знаете, надо остановить Злую Ящерицу, пока она не добралась до Кольца Власти и не принялась править миром. Что-то в этом роде.
— Да. Только здесь не игра, — заметил Вейер. — Вы никогда не задумывались, почему подобные игры и сказки всегда столь привлекательны, почему они возникают снова и снова, завораживая одно поколение за другим?
— Нет, но, надеюсь, вы мне подскажете.
— Генетическая память. Война вспыхнула очень давно... и была почти проиграна. С такими опустошительными последствиями, что историю человечества пришлось начинать сначала. Но Расалом не оставляет попыток. И каждый раз терпит поражение, ибо всегда сталкивается с кем-то, кто представляет иную силу.
— Ну ладно! — сказал Аугустино. — Старая байка о войне Добра и Зла.
Билл почувствовал искушение велеть ему заткнуться и дать старику говорить.
— Только Добро здесь не самой высшей пробы, — продолжал Вейер, которого детектив явно не смог сбить с толку. — Оно довольно-таки равнодушно к нашей судьбе. Его больше интересует победа над другой силой, чем наше благо. В тот момент, когда казалось, что Расалом наконец остановлен навсегда, противостоящая ему сила ушла.
— Когда это было? — спросил Билл.
— В 1941 году.
— Так каким образом он вернулся?
— Попытался выжить, и ему повезло. Он не в первое тело вселяется. Все очень сложно. Достаточно сказать, что он нашел способ родиться заново в шестьдесят восьмом.
В шестьдесят восьмом. Почему этот год с чем-то связывается в памяти Билла?
— Откуда вам столько об этом известно? — спросил Аугустино.
— Я наблюдал за ним долгое время.
— Все это хорошо и прекрасно, — подытожил Билл. Он не собирался во все это верить, но старик излагал историю так убедительно, что Билл понял — он ему верит. Наверно, следовало бы записать старика в сумасшедшие, но после нынешней ночи он не собирается чересчур быстро записывать кого-либо в эту категорию. — Но что он задумал? Почему вцепился в Дэнни? Почему вцепился в Лизл? Это не принесет ему власти над миром.
— Кто может сказать, что на уме у Расалома? Впрочем, на это я вам отвечу. Он получает самое глубокое удовлетворение, когда человек сам себя губит. Когда он пробуждает в нас самое дурное, когда заставляет нас потерять веру в себя, убеждает стать хуже, чем мы можем быть, уговаривает встать на кривую, дорожку. Это, можно сказать... по-моему, для него это нечто вроде космического сексуального наслаждения. Кроме того, он становится сильней с каждым таким случаем.
Билл не мог не подумать о Лизл. Определенно, похоже на то, что сделал с ней Раф — или Расалом, если так хочется Вейеру.
— Но почему Дэнни и Лизл? Почему он заинтересовался ими?
— О, я весьма сомневаюсь, что они — его истинная цель.
— Так кто же?
— Подумайте. Оба они очень близки вам. С потерей мальчика вы скатились на самое дно, откуда едва выбрались. Возможно, вам этого не удалось бы, если бы нечто подобное произошло с этой молодой женщиной?
Сердце его заколотилось от неожиданно накатившего ужаса. Билл выпрямился на диване.
— Вы хотите сказать...
— Да, — подтвердил Вейер, кивнув головой. — Я думаю, что мишень Расалома — вы.
Билл вскочил. Ему надо было двигаться, надо было пройтись по комнате. Еще безумней. Не может быть! Но это очень многое объясняет. И дьявольски смахивает на правду.
— Но почему, будь я проклят! Почему я?
— Не знаю, — сказал Вейер. — Хотя, может быть, знаю кого-то, кто знает. Сейчас мы не можем поговорить с ней. А утром я ей позвоню. Теперь же предлагаю всем слегка отдохнуть.
Билл продолжал кружить по комнате. Отдохнуть? Как может он отдыхать, если все, что перенес Дэнни, все, через что прошла Лизл, случилось из-за него?
Глава 28
Северная Каролина
Лизл заперла машину с мирно спящим Эвом и пошла к стоянке грузовиков. Пару раз за последние полчаса он принимался ворочаться, и она думала, что он просыпается, но Эв так ни разу как следует и не открыл глаза. Она надеялась, что он скоро очнется, можно будет отвезти его домой и немного поспать самой.
Она была совершенно разбита. Уже почти светает, и в суете, без сна прошло двадцать четыре часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96