— Наверно, это стоит денег.
Аня выпустила из ноздрей клочок дыма.
— Скажу тебе, немалых. Покупаешь жилье, выплачиваешь залог, оплачиваешь ежемесячные услуги, но твое будущее обеспечено. Это важно.
— Настолько, чтобы похоронить себя здесь?
Она пожала плечами, закурила очередную сигарету — третью после отъезда из больницы.
— Я просто тебе пересказываю то, что слышу от соседей. Сама здесь потому, что обо мне некому позаботиться, никого не осталось. А другие боятся оказаться в памперсах на руках у сына или дочери.
— Не все дети считают это обузой.
— А родители? Кому хочется, чтоб его таким помнили? Тебе хочется?
— Нет, пожалуй. Действительно нет.
Не хочется даже вспоминать отца, распластанного под больничными простынями. Еще меньше хотелось бы помнить его пустоглазым слюнявым безумцем в пеленках. Воспоминания о достойной жизни испарились бы, словно деньги азартного игрока.
— Стареть плохо, да? — спросил Джек.
— Для одних да, но отнюдь не для всех. Тело начинает то тихо, то громко напоминать, что ты уже не прежняя девчонка, не прежний мальчишка, но можно приспособиться. Главным образом, вопрос приспособления. — Она указала направо. — Сюда поворачивай.
Джек свернул на Уайт-Ибис-Лейн, судя по указателю. В конце короткой дороги стояли два одинаковых домика. Стоянка на четыре машины в маленьком тупичке пустовала. Он остановился, вышел, Аня открыла дверцу, чихуахуа Ирвинг спрыгнул на землю, немедленно засеменил к ближайшей пальме, пустил на ствол крошечную желтую струйку.
— Дерево совсем засохло. Должно быть благодарно, — улыбнулся Джек.
Аня рассмеялась, медленно вылезая с пассажирского сиденья и распрямляясь.
— И правда. Оглядись вокруг, пока я схожу за ключом от отцовского дома.
Он удивленно вздернул брови.
— Папа дал вам ключ?
— Ничего подобного, детка. Мы обмениваемся ключами ради предосторожности. Знаешь, на всякий пожарный случай.
Джек не удержался, подмигнул.
— И больше ничего?
— Ты о чем это? Разве Томас связался бы с костлявой старой ведьмой, когда за ним все женщины бегают? Не говори глупостей.
Он взмахнул руками:
— Ух! Чуточку отмотайте обратно. За папой бегают женщины?
— Кружат, точно стервятники. Скажу тебе, Томас любую может заполучить — сколько душе угодно.
Джек расхохотался:
— Ушам своим не верю. Папа — дамский угодник!
— Не в том дело. Просто здесь на каждого вдовца четыре вдовы. Томас дееспособный мужчина со здравым умом и славным характером. И что еще важнее — умеет себя вести. Лакомая добыча, не веришь?
Он вдруг вспомнил Эйба.
— Кстати, о добыче, Аня. Если вдруг решите вернуться на север, у меня найдется для вас кавалер.
Она махнула на него сигаретой:
— Забудь. Я на балы уже не выезжаю.
Джек покачал головой:
— Мой папа — лакомая добыча. Ну и ну. — Он улыбнулся. — Если вы не из стервятников, о которых шла речь, расскажите, чем с ним занимаетесь.
— Это совсем тебя не касается, милый. Впрочем, скажу: в основном мы играем в маджонг.
Еще одно потрясающее открытие.
— Он играет в маджонг?
— Видишь? Я же говорила, что ты многого о нем не знаешь. Я его научила, он сделал большие успехи. — Аня постучала себя по виску. — Понимаешь, бухгалтерский склад ума.
— Мой папа — любитель маджонга! Кажется, мне надо выпить.
— Мне тоже. Заходи, как устроишься. Опрокинем по рюмке, преподам тебе первый урок маджонга.
— Ну, не знаю...
— Попробуй. Научишься, будет чем с отцом заняться.
Когда тыквы в аду померзнут, мысленно посулил Джек.
Аня указала направо:
— Вот дом твоего отца. Оглядись пока. Через минуту вернусь.
И направилась в сопровождении Ирвинга к дому слева... непонятного цвета. Если б дома красили в цвет бело-розового зенфандела, о чем Джек никогда в жизни не слышал, то это как раз он и есть. Папин более мужественный, небесно-голубой.
Он сообразил, что стоит перед задней верандой отцовского дома. Толкнул дверь с закрытыми жалюзи — заперта. Открыл бы за двадцать секунд, да не стоит труда, раз у Ани есть ключ.
Прошелся по плиточной дорожке между домами. Трава коричневая, мертвая, как повсюду в Южных Вратах, растительность вокруг гладко оштукатуренных стен жаждет воды, хотя не такая поникшая, как по дороге. Видимо, папа тайком по ночам поливает.
Впрочем, нет. Он так твердо следует предписаниям, что дал бы скорее деревьям погибнуть, чем нарушил закон.
В окна сквозь закрытые жалюзи не заглянешь. Джек отошел от окон, оглянулся на Анин дом, замер на месте.
Не дом, а тропический лес. Боковая стена почти вся заросла роскошными зелеными, красными, желтыми тропическими растениями всевозможных видов, не просто живыми, а буйно растущими. На углу грейпфрутовое дерево, густо усыпанное плодами, трава... пышная, плотная... зеленое море.
Одно дело — слегка тайком вспрыскивать, только Аня, похоже, глубоко плюет на любые запреты.
На газоне стоялискульптурные украшения: неизменные гномы, розовые фламинго, разнообразные колеса, среди них необычные с виду вещицы — вручную раскрашенные жестяные банки, тряпочки на тонких воткнутых в землю ветках.
На именной табличке на боковой стене значится фамилия Манди.
Джек направился к парадной двери отцовского дома. Дворики перед двумя бунгало сбегали к почти круглому пруду футов пятьдесят диаметром. Когда он подошел посмотреть, лягушки из осторожности с плеском запрыгали с берега в воду. На дальнем берегу черная птица подставляла солнцу распростертые остроугольные крылья, словно накапливая солнечную энергию. Пруд, полный, чистый, обрамлен здоровой травой, тростником. За ним к северу и к югу бесконечно тянулось поросшее травой болото, заканчиваясь у высоких кипарисов приблизительно в миле на западе — судя по солнцу, уходившему за верхушки деревьев.
Джек оглянулся на отцовский дом. На открытой передней веранде под крышей стоит круглый столик с парой стульев. Мебель белая. По столбикам пытается виться цветущая лоза. Пол на веранде вымощен голубыми плитками. Почти всю стену слева от двери занимает эркерное окно, закрытое вертикальными жалюзи. Он толкнул парадную дверь. Заперта, как и задняя.
— Вот ключи, — раздался голос Ани.
Он оглянулся, видя, как она в сопровождении Ирвинга шагает со своей зеленой лужайки на выгоревший отцовский газон с ключом в левой руке и с сигаретой в правой.
— Ваша фамилия Манди? — спросил Джек. — Толбот вам, случайно, не родственник?
— Писатель? Возможно.
— Я в детстве обожал «Ружья царя Хибера».
— Никогда не читала. Держи ключ.
Он широко развел руками:
— Похоже, местечко у вас первоклассное.
— Вид чудесный! Конечно, я одной из первых здесь поселилась, могла выбирать. Как старожилку, меня по мере необходимости приглашают на временную работу. Чаще всего конверты заклеивать, рассылать рекламные брошюры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85