Мы должны встретиться сегодня днем, потому что возможность представится лишь вечером.
Тысяча баксов... лучшего гонорара за час работы он еще не получал. От него просят всего лишь часа. Ричи уже решил, что деньги он возьмет, говорить спасибо не будет, но клиента выслушает. Затем направится к Харли и посмотрит игру. В худшем случае пропустит часть первого периода.
— О'кей. Уговорили. Вы знаете, где находится мой офис?
Клиент не знал, и Ричи дал ему адрес. Встречаются через полчаса.
Когда Ричи нажал кнопку отключения, по спине у него поползли мурашки мрачного предчувствия. А что, если это тот самый Джек? О котором ему рассказала монахиня? А что, если он услышал о сестре Мэгги и решил попотчевать Ричи тем же самым лекарством?
Он стряхнул с себя эти опасения. Бред. Монашка наняла человека сделать определенную работу. Он с ней справился. Если потом с клиентом что-то случилось... ну и что? Это уже не его дело, не его заботы.
Кроме того, у этого Горси не только голос гомика. Он знает Доббинса, у него есть номер сотового телефона Ричи.
Тем не менее перед встречей имеет смысл провести небольшую проверку.
7
В старой записной книжке Джек наконец нашел номер телефона Престона Леба. Когда им было двадцать с небольшим, они встречались на тренировках по боевым искусствам. И Престон принимал участие в одном из ранних дел Джека.
После второго звонка раздался мягкий, спокойный голос:
— Алло, говорит Престон.
— Престон? Это Джек. — Поскольку ответом было молчание, он добавил: — Помнишь курс Айчисона?
— Джек? Как поживаешь, дорогой? Ты не звонил, не писал...
— Я к тебе за помощью, Прес. За небольшим руководством в портняжном деле.
— Ты? О, только не говори, что ты наконец решил им заняться! В твои годы? Но все же лучше позже, чем никогда. Значит, ты хочешь, чтобы я разукрасил тебя под голубого? Польщен.
Даже если бы у него было время — а его не имелось, — Джек был не в том настроении, чтобы вести светскую болтовню. Но он постарался сдержать свое нетерпение.
— Мне нужно с твоей помощью выдать себя за кого-нибудь твоих друзей.
Пауза. А затем:
— Вот это уже интересно. И когда ты хотел бы?..
— Сейчас. И как можно скорее. Ты свободен?
— Работаю над некоторыми эскизами, но... почему бы и нет? Встречай меня... давай прикинем... как насчет «Претории» на Грин-стрит?
Это в Сохо. Надо поторопиться.
— Выезжаю.
8
— А теперь объясни мне, дорогуша, почему из всех людей именно ты захотел выглядеть как голубой? Надеюсь, ты не перешел на другую сторону улицы?
В Престоне Лебе роста было шесть футов и один дюйм, он был хрупкого телосложения, и у него были длинные черные вьющиеся волосы — в давние времена они были прямыми, — которые обрамляли его красивое лицо. На нем был чистый и аккуратный пушистый светло-голубой свитер с короткими рукавами и слаксы кремового цвета. Картину дополняла черная наплечная сумка из крокодиловой кожи.
Они только что вошли в «Преторию», магазин мужской одежды с потолком в двадцать футов и почти такими же окнами. Тусклый полуденный свет, который просачивался сквозь них, тут же терялся в ярком флуоресцентном сиянии светильников. Все здесь было ослепительно белым, кроме содержимого вешалок и полок с одеждой.
Джек покачал головой:
— Нет. Я по-прежнему предпочитаю женщин. Я не желаю смахивать на озабоченного гомика. Скорее на человека, который... ну, скажем, на пару дюймов сменил окраску.
— Не сомневаюсь, что тебе известно — пара дюймов может полностью изменить мир.
Джек прикрыл глаза и замотал головой:
— Престон...
— Знаю, о чем ты думаешь, Джек. Что по сравнению со мной прежним я веду себя просто возмутительно, выдаю какие-то банальности. Что ж, ты прав. Именно так я себя и веду. Сознательно. И знаешь почему? Потому что мне это нравится. Мне — это — нравится. Это мой способ показывать нос всем этим высокомерным гетеросексуалам, что расхаживают по земле. И знаешь что? Моим клиентам это тоже нравится. Они считают, что гей, который позволяет себе так воспламеняться, должен быть великим фантазером в душе. Так что уж позволь мне дурачиться, ладно? Жизнь должна проходить весело. Хотя вижу, что у тебя радостей не так уж и много.
Джек вздохнул. Престон был прав.
— Можешь так считать. А скоро их будет еще меньше. Я должен встретиться с неким слизняком, который ожидает неприятностей от любого незнакомца. И я хочу — как бы это поточнее выразиться, — чтобы он расслабился, обрел спокойствие.
Прес подбоченился:
— И ты считаешь, что, если он тебя примет за голубого, не будет бояться ничего иного?
— Прямо в рифму. Да, именно в этом направлении у меня и работают мозги.
— И ты уже все продумал, не так ли?
— О да.
Прес мог быть фантазером в душе и производить впечатление легковесного болтуна, но Джек тренировался с ним и знал, что у него молниеносная реакция, а как он работает с нунчаками, просто не поддается описанию.
— Ладно. — Прес хлопнул в ладоши и осмотрелся. — Что ж, приступим. — Он показал направо. — С этого. С рубашек. Всегда лучше начинать с них.
Джек проследовал за ним к вешалке и стал свидетелем того, с каким удовольствием Прес перебирает радужное тряпичное разноцветье. Остановившись, он вытащил одну, бирюзовую.
— Посмотри на нее. Ну не восхитительно ли?
— А что это за штуки на груди сверху донизу? Словно кто-то развесил спагетти.
— Это вышивка, милый. Она всегда красиво смотрится.
— Вот уж никогда не рассматривал одежду с этой точки зрения.
— Ну, ты никогда не переменишься: по делу, по делу, и только по делу. А одежда должна выражать внутреннюю сущность.
Джек раскинул руки:
— И что же моя одежда говорит о моей внутренней сущности?
— Ты в самом деле хочешь это узнать? Пойми, у меня нет желания обижать твои чувства... или что там у тебя есть.
— Не беспокойся. У тебя это не получится.
— Что ж, ладно. То, как ты одеваешься, говорит, будто... будто у тебя вообще нет внутреннего мира.
Джек позволил себе улыбнуться:
— Здорово.
— Как ты можешь так говорить — здорово! Это отнюдь не комплимент. Я-то сказал из лучших побуждений, но кое-кто — считая и меня — счел бы это оскорблением.
— Пусть тебя это не беспокоит. Я и хочу выглядеть незаметным. Словно вместо меня — пустое место.
— Джек, дорогой мой человек, ты же знаешь, что ты очень странная личность. Именно это я и хочу сказать — очень, очень странная.
— Так мне и говорили.
Он протянул Джеку рубашку:
— О'кей. Возьмем ее как вариант. Я подберу кое-что еще и...
Он посмотрел на волосы Джека.
— Что-то не так?
— Ты имеешь в виду свою внешность? Все не так. Но особенно прическа. — Он извлек из сумки телефон и нажал кнопку. — Кристоф? Ты мне нужен, малыш... Нет, не для меня. Для друга... я знаю, что ты занят... — посмотрев на Джека, он закатил глаза, давая понять, что ему стоит вести эту болтовню, — но тебе все же придется им заняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Тысяча баксов... лучшего гонорара за час работы он еще не получал. От него просят всего лишь часа. Ричи уже решил, что деньги он возьмет, говорить спасибо не будет, но клиента выслушает. Затем направится к Харли и посмотрит игру. В худшем случае пропустит часть первого периода.
— О'кей. Уговорили. Вы знаете, где находится мой офис?
Клиент не знал, и Ричи дал ему адрес. Встречаются через полчаса.
Когда Ричи нажал кнопку отключения, по спине у него поползли мурашки мрачного предчувствия. А что, если это тот самый Джек? О котором ему рассказала монахиня? А что, если он услышал о сестре Мэгги и решил попотчевать Ричи тем же самым лекарством?
Он стряхнул с себя эти опасения. Бред. Монашка наняла человека сделать определенную работу. Он с ней справился. Если потом с клиентом что-то случилось... ну и что? Это уже не его дело, не его заботы.
Кроме того, у этого Горси не только голос гомика. Он знает Доббинса, у него есть номер сотового телефона Ричи.
Тем не менее перед встречей имеет смысл провести небольшую проверку.
7
В старой записной книжке Джек наконец нашел номер телефона Престона Леба. Когда им было двадцать с небольшим, они встречались на тренировках по боевым искусствам. И Престон принимал участие в одном из ранних дел Джека.
После второго звонка раздался мягкий, спокойный голос:
— Алло, говорит Престон.
— Престон? Это Джек. — Поскольку ответом было молчание, он добавил: — Помнишь курс Айчисона?
— Джек? Как поживаешь, дорогой? Ты не звонил, не писал...
— Я к тебе за помощью, Прес. За небольшим руководством в портняжном деле.
— Ты? О, только не говори, что ты наконец решил им заняться! В твои годы? Но все же лучше позже, чем никогда. Значит, ты хочешь, чтобы я разукрасил тебя под голубого? Польщен.
Даже если бы у него было время — а его не имелось, — Джек был не в том настроении, чтобы вести светскую болтовню. Но он постарался сдержать свое нетерпение.
— Мне нужно с твоей помощью выдать себя за кого-нибудь твоих друзей.
Пауза. А затем:
— Вот это уже интересно. И когда ты хотел бы?..
— Сейчас. И как можно скорее. Ты свободен?
— Работаю над некоторыми эскизами, но... почему бы и нет? Встречай меня... давай прикинем... как насчет «Претории» на Грин-стрит?
Это в Сохо. Надо поторопиться.
— Выезжаю.
8
— А теперь объясни мне, дорогуша, почему из всех людей именно ты захотел выглядеть как голубой? Надеюсь, ты не перешел на другую сторону улицы?
В Престоне Лебе роста было шесть футов и один дюйм, он был хрупкого телосложения, и у него были длинные черные вьющиеся волосы — в давние времена они были прямыми, — которые обрамляли его красивое лицо. На нем был чистый и аккуратный пушистый светло-голубой свитер с короткими рукавами и слаксы кремового цвета. Картину дополняла черная наплечная сумка из крокодиловой кожи.
Они только что вошли в «Преторию», магазин мужской одежды с потолком в двадцать футов и почти такими же окнами. Тусклый полуденный свет, который просачивался сквозь них, тут же терялся в ярком флуоресцентном сиянии светильников. Все здесь было ослепительно белым, кроме содержимого вешалок и полок с одеждой.
Джек покачал головой:
— Нет. Я по-прежнему предпочитаю женщин. Я не желаю смахивать на озабоченного гомика. Скорее на человека, который... ну, скажем, на пару дюймов сменил окраску.
— Не сомневаюсь, что тебе известно — пара дюймов может полностью изменить мир.
Джек прикрыл глаза и замотал головой:
— Престон...
— Знаю, о чем ты думаешь, Джек. Что по сравнению со мной прежним я веду себя просто возмутительно, выдаю какие-то банальности. Что ж, ты прав. Именно так я себя и веду. Сознательно. И знаешь почему? Потому что мне это нравится. Мне — это — нравится. Это мой способ показывать нос всем этим высокомерным гетеросексуалам, что расхаживают по земле. И знаешь что? Моим клиентам это тоже нравится. Они считают, что гей, который позволяет себе так воспламеняться, должен быть великим фантазером в душе. Так что уж позволь мне дурачиться, ладно? Жизнь должна проходить весело. Хотя вижу, что у тебя радостей не так уж и много.
Джек вздохнул. Престон был прав.
— Можешь так считать. А скоро их будет еще меньше. Я должен встретиться с неким слизняком, который ожидает неприятностей от любого незнакомца. И я хочу — как бы это поточнее выразиться, — чтобы он расслабился, обрел спокойствие.
Прес подбоченился:
— И ты считаешь, что, если он тебя примет за голубого, не будет бояться ничего иного?
— Прямо в рифму. Да, именно в этом направлении у меня и работают мозги.
— И ты уже все продумал, не так ли?
— О да.
Прес мог быть фантазером в душе и производить впечатление легковесного болтуна, но Джек тренировался с ним и знал, что у него молниеносная реакция, а как он работает с нунчаками, просто не поддается описанию.
— Ладно. — Прес хлопнул в ладоши и осмотрелся. — Что ж, приступим. — Он показал направо. — С этого. С рубашек. Всегда лучше начинать с них.
Джек проследовал за ним к вешалке и стал свидетелем того, с каким удовольствием Прес перебирает радужное тряпичное разноцветье. Остановившись, он вытащил одну, бирюзовую.
— Посмотри на нее. Ну не восхитительно ли?
— А что это за штуки на груди сверху донизу? Словно кто-то развесил спагетти.
— Это вышивка, милый. Она всегда красиво смотрится.
— Вот уж никогда не рассматривал одежду с этой точки зрения.
— Ну, ты никогда не переменишься: по делу, по делу, и только по делу. А одежда должна выражать внутреннюю сущность.
Джек раскинул руки:
— И что же моя одежда говорит о моей внутренней сущности?
— Ты в самом деле хочешь это узнать? Пойми, у меня нет желания обижать твои чувства... или что там у тебя есть.
— Не беспокойся. У тебя это не получится.
— Что ж, ладно. То, как ты одеваешься, говорит, будто... будто у тебя вообще нет внутреннего мира.
Джек позволил себе улыбнуться:
— Здорово.
— Как ты можешь так говорить — здорово! Это отнюдь не комплимент. Я-то сказал из лучших побуждений, но кое-кто — считая и меня — счел бы это оскорблением.
— Пусть тебя это не беспокоит. Я и хочу выглядеть незаметным. Словно вместо меня — пустое место.
— Джек, дорогой мой человек, ты же знаешь, что ты очень странная личность. Именно это я и хочу сказать — очень, очень странная.
— Так мне и говорили.
Он протянул Джеку рубашку:
— О'кей. Возьмем ее как вариант. Я подберу кое-что еще и...
Он посмотрел на волосы Джека.
— Что-то не так?
— Ты имеешь в виду свою внешность? Все не так. Но особенно прическа. — Он извлек из сумки телефон и нажал кнопку. — Кристоф? Ты мне нужен, малыш... Нет, не для меня. Для друга... я знаю, что ты занят... — посмотрев на Джека, он закатил глаза, давая понять, что ему стоит вести эту болтовню, — но тебе все же придется им заняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119