Она возила телегу с углем и…
– Так я не вижу здесь никакой телеги!
– Мы не можем держать ее здесь, ведь к дому не подъедешь – дороги тут нет. Телега всегда стоит возле жилища углежога. Лошадь же находится дома, пока мы здесь. Ночью она пасется на улице. И вот сегодня, когда мы проснулись, то не увидели ее, а принялись искать, нашли только тушу наверху, в скалах. Она была растерзана, а когда мой муж увидал следы, то сказал, что это был медведь.
– Где сейчас лежит оставшееся мясо?
– Снаружи, в сарае.
– Покажи мне.
– Не могу, господин, – испуганно сказала она. – Мой муж запретил мне пускать туда чужих людей.
– По какой причине?
– Не знаю.
– А где он сейчас?
– Пошел искать логово медведя.
– Так это же крайне опасно! Неужели твой муж такой храбрый охотник?
– Да, он таков.
– Когда он вернется?
– Видимо, вскоре.
– Так! Чужие люди сегодня были у вас?
– Нет. Почему ты о них спрашиваешь?
– Потому что твой муж запретил тебе пускать чужаков в сарай.
– Там никого не было, ни одного человека, ни сегодня и ни вчера. Мы живем так уединенно, что редко кто к нам заезжает.
В это мгновение раздался пронзительный, душераздирающий крик. Женщина затараторила, стараясь отвлечь наше внимание, но я сказал:
– Послушай! Кто там кричал?
– Я ничего не слышала.
– Зато я очень ясно слышал.
– Так это была какая-то птица.
– Нет, это был человек. У тебя и впрямь никого нет?
– Я совершенно одна.
При этом она махнула рукой конакджи, указывая на дверь. Я увидел это, повернулся и вышел.
– Господин! – она закричала мне вслед. – Куда ты идешь?
– В сарай.
– Тебе нельзя!
– Ба! Я хочу посмотреть, кто там кричал.
Тут конакджи перегородил мне дорогу и сказал:
– Останься здесь, эфенди! Ты ведь слышал, что ни один чужак…
Он осекся. Снова раздался крик, еще громче и страшнее, чем прежде.
– Ты слышишь? – возразил я ему. – Похоже, чья-то жизнь в опасности. Нам надо посмотреть.
– Но тебе же нельзя…
– Молчи! Никто не помешает мне сделать то, что я хочу.
Он сделал еще попытку удержать меня, женщина тоже, но я все же вырвался. Трое моих спутников последовали за мной. Позади шел конакджи с хозяйкой. Оба усиленно перешептывались. Насколько я мог заметить, конакджи был весьма смущен.
Я отпер сарай. В нем не было ничего, кроме разного хлама. Когда мы подошли к другому сараю, снова раздался крик – именно оттуда. Звук и впрямь был ужасный. Мы открыли сарай и вошли внутрь. Там было весьма темно.
– Есть тут кто-нибудь? – спросил я.
– О, Аллах, Аллах! – раздался голос, который я сразу узнал. – Шайтан, шайтан! Он идет! Он хватает меня! Он тащит меня в ад!
– Да это же старый Мубарек! – шепнул мне Халеф.
– Разумеется. Остальные либо устроили нам засаду поблизости, либо продолжили поездку к углежогу, а его были вынуждены оставить здесь. У него жар.
– Господин, не входи туда! – промолвила женщина. – Там больной.
– Почему ты о нем промолчала?
– Нельзя нарушать его покой.
– Чем же он болен?
– Холерой. Не заходи туда! Он тебя заразит, и ты умрешь.
– Холера? Сейчас? В этом глухом лесу? Гм! Не верю я в это.
– Это правда, господин!
– Кто же он?
– Мой брат.
– Так! Он старик?
– Нет, он еще совсем молодой человек.
– Женщина, ты лжешь! Я знаю человека, лежащего здесь. Он может быть твоим братом, ведь оба вы – дьявольские отродья, но он совсем не молод. Это – старый Мубарек, и я хочу его тщательно осмотреть. Лампа у тебя есть?
– Нет.
– А лучина?
– Тоже нет.
– Послушай, принеси-ка лучины, чтобы посветить здесь, а если через минуту ты не вернешься, я так отхлещу тебя, что твоя грязная шкура лопнет.
Я взял в руки плетку. Это подействовало.
– Эфенди, – сказал конакджи, – ты не вправе вести себя так, словно ты здесь – хозяин и повелитель. Мы здесь гости и…
– И должны платить той монетой, которую здесь заслуживают: либо пиастрами, либо плетьми, – прервал я его слова. – Там, внутри, лежит Мубарек. Всюду, где бы он ни был, мы попадаем в беду, поэтому я буду поступать так, как того требует наша безопасность. Если ты будешь сбивать меня с толка, то я предположу, что ты тайно связан с нашими врагами. Причин так думать имеется уже предостаточно, и ты знаешь это. Поэтому смотри в оба!
Он умолк и больше не отваживался говорить. Женщина принесла несколько сосновых лучин, одну из которых уже зажгла. Мы зажгли остальные, взяли их в левую руку, а заряженные револьверы или пистолеты в правую руку и принялись обследовать сарай.
Интересовали нас прежде всего Мубарек, лежавший без сознания в углу, и труп лошади в другом углу. Когда мы приблизились к последнему, с него вспорхнул целый рой противных мух.
– Ты спятила? – спросил я женщину. – Там находится человек, у которого началась раневая лихорадка, и рядом лежит конская туша, которую облепили тысячи насекомых. И этим мясом ты собиралась нас угощать? Ты разве не знаешь, как это опасно?
– А чем это вредно?
– Это может стоить жизни. Ты нам солгала. Тот человек – наш смертельный враг, пытавшийся нас убить. Ты хотела его утаить от нас и тем доказала, что ты с ним заодно. Это тебе дорого может стоить!
– Господин, – ответила она, – я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь.
– Не верю этому.
– Могу поклясться.
– Твоим клятвам я тоже нисколько не верю. Как попал к тебе старик?
Она бросила вопрошающий взгляд на конакджи. Тот кивнул ей. Я понял, что он сказал ей этим, но сделал вид, что ничего не заметил.
– Мимо проезжали всадники, – поведала она мне. – Один из них был болен; он не мог ехать дальше, и тогда они попросили меня оставить его здесь, пока он не окрепнет или пока они не заберут его. Они уверяли, что очень хорошо заплатят мне.
– Ты их знаешь?
– Нет.
– Почему ты сказала, что этот старый грешник твой брат?
– Я не знала, грешник он или нет. Они попросили меня так его называть и велели не подпускать к нему никого, так как его преследуют враги.
– Они описали тебе этих врагов?
– Да.
– Мы подходим под это описание?
– Совершенно точно. Поэтому я не хотела пускать тебя к нему.
В дверях раздался чей-то разгневанный голос:
– Что тут творится? Кто посмел зайти сюда без моего позволения?
Держа в руках сосновую лучину, я подошел поближе к говорившему. Женщина подбежала к нему и начала что-то нашептывать. Я не видел никакой причины мешать им. Когда они все обговорили, он обратился ко мне:
– Господин, моя жена рассказала мне, что вы угрожали ей. Я такого не потерплю. Мы приняли у себя этого больного, потому что так велит долг милосердия, и нет у вас никакого права нас упрекать.
– Кто вас упрекал?
– Ты!
– Неправда. Она укрывала его от нас.
– А это вас касается? Разве мы не можем поступать так, как нам угодно?
– Можете, наверное, но я услышал крик какого-то человека, и поскольку в ответ на мой вопрос она сказала, что там никого нет, я заподозрил что-то неладное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Так я не вижу здесь никакой телеги!
– Мы не можем держать ее здесь, ведь к дому не подъедешь – дороги тут нет. Телега всегда стоит возле жилища углежога. Лошадь же находится дома, пока мы здесь. Ночью она пасется на улице. И вот сегодня, когда мы проснулись, то не увидели ее, а принялись искать, нашли только тушу наверху, в скалах. Она была растерзана, а когда мой муж увидал следы, то сказал, что это был медведь.
– Где сейчас лежит оставшееся мясо?
– Снаружи, в сарае.
– Покажи мне.
– Не могу, господин, – испуганно сказала она. – Мой муж запретил мне пускать туда чужих людей.
– По какой причине?
– Не знаю.
– А где он сейчас?
– Пошел искать логово медведя.
– Так это же крайне опасно! Неужели твой муж такой храбрый охотник?
– Да, он таков.
– Когда он вернется?
– Видимо, вскоре.
– Так! Чужие люди сегодня были у вас?
– Нет. Почему ты о них спрашиваешь?
– Потому что твой муж запретил тебе пускать чужаков в сарай.
– Там никого не было, ни одного человека, ни сегодня и ни вчера. Мы живем так уединенно, что редко кто к нам заезжает.
В это мгновение раздался пронзительный, душераздирающий крик. Женщина затараторила, стараясь отвлечь наше внимание, но я сказал:
– Послушай! Кто там кричал?
– Я ничего не слышала.
– Зато я очень ясно слышал.
– Так это была какая-то птица.
– Нет, это был человек. У тебя и впрямь никого нет?
– Я совершенно одна.
При этом она махнула рукой конакджи, указывая на дверь. Я увидел это, повернулся и вышел.
– Господин! – она закричала мне вслед. – Куда ты идешь?
– В сарай.
– Тебе нельзя!
– Ба! Я хочу посмотреть, кто там кричал.
Тут конакджи перегородил мне дорогу и сказал:
– Останься здесь, эфенди! Ты ведь слышал, что ни один чужак…
Он осекся. Снова раздался крик, еще громче и страшнее, чем прежде.
– Ты слышишь? – возразил я ему. – Похоже, чья-то жизнь в опасности. Нам надо посмотреть.
– Но тебе же нельзя…
– Молчи! Никто не помешает мне сделать то, что я хочу.
Он сделал еще попытку удержать меня, женщина тоже, но я все же вырвался. Трое моих спутников последовали за мной. Позади шел конакджи с хозяйкой. Оба усиленно перешептывались. Насколько я мог заметить, конакджи был весьма смущен.
Я отпер сарай. В нем не было ничего, кроме разного хлама. Когда мы подошли к другому сараю, снова раздался крик – именно оттуда. Звук и впрямь был ужасный. Мы открыли сарай и вошли внутрь. Там было весьма темно.
– Есть тут кто-нибудь? – спросил я.
– О, Аллах, Аллах! – раздался голос, который я сразу узнал. – Шайтан, шайтан! Он идет! Он хватает меня! Он тащит меня в ад!
– Да это же старый Мубарек! – шепнул мне Халеф.
– Разумеется. Остальные либо устроили нам засаду поблизости, либо продолжили поездку к углежогу, а его были вынуждены оставить здесь. У него жар.
– Господин, не входи туда! – промолвила женщина. – Там больной.
– Почему ты о нем промолчала?
– Нельзя нарушать его покой.
– Чем же он болен?
– Холерой. Не заходи туда! Он тебя заразит, и ты умрешь.
– Холера? Сейчас? В этом глухом лесу? Гм! Не верю я в это.
– Это правда, господин!
– Кто же он?
– Мой брат.
– Так! Он старик?
– Нет, он еще совсем молодой человек.
– Женщина, ты лжешь! Я знаю человека, лежащего здесь. Он может быть твоим братом, ведь оба вы – дьявольские отродья, но он совсем не молод. Это – старый Мубарек, и я хочу его тщательно осмотреть. Лампа у тебя есть?
– Нет.
– А лучина?
– Тоже нет.
– Послушай, принеси-ка лучины, чтобы посветить здесь, а если через минуту ты не вернешься, я так отхлещу тебя, что твоя грязная шкура лопнет.
Я взял в руки плетку. Это подействовало.
– Эфенди, – сказал конакджи, – ты не вправе вести себя так, словно ты здесь – хозяин и повелитель. Мы здесь гости и…
– И должны платить той монетой, которую здесь заслуживают: либо пиастрами, либо плетьми, – прервал я его слова. – Там, внутри, лежит Мубарек. Всюду, где бы он ни был, мы попадаем в беду, поэтому я буду поступать так, как того требует наша безопасность. Если ты будешь сбивать меня с толка, то я предположу, что ты тайно связан с нашими врагами. Причин так думать имеется уже предостаточно, и ты знаешь это. Поэтому смотри в оба!
Он умолк и больше не отваживался говорить. Женщина принесла несколько сосновых лучин, одну из которых уже зажгла. Мы зажгли остальные, взяли их в левую руку, а заряженные револьверы или пистолеты в правую руку и принялись обследовать сарай.
Интересовали нас прежде всего Мубарек, лежавший без сознания в углу, и труп лошади в другом углу. Когда мы приблизились к последнему, с него вспорхнул целый рой противных мух.
– Ты спятила? – спросил я женщину. – Там находится человек, у которого началась раневая лихорадка, и рядом лежит конская туша, которую облепили тысячи насекомых. И этим мясом ты собиралась нас угощать? Ты разве не знаешь, как это опасно?
– А чем это вредно?
– Это может стоить жизни. Ты нам солгала. Тот человек – наш смертельный враг, пытавшийся нас убить. Ты хотела его утаить от нас и тем доказала, что ты с ним заодно. Это тебе дорого может стоить!
– Господин, – ответила она, – я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь.
– Не верю этому.
– Могу поклясться.
– Твоим клятвам я тоже нисколько не верю. Как попал к тебе старик?
Она бросила вопрошающий взгляд на конакджи. Тот кивнул ей. Я понял, что он сказал ей этим, но сделал вид, что ничего не заметил.
– Мимо проезжали всадники, – поведала она мне. – Один из них был болен; он не мог ехать дальше, и тогда они попросили меня оставить его здесь, пока он не окрепнет или пока они не заберут его. Они уверяли, что очень хорошо заплатят мне.
– Ты их знаешь?
– Нет.
– Почему ты сказала, что этот старый грешник твой брат?
– Я не знала, грешник он или нет. Они попросили меня так его называть и велели не подпускать к нему никого, так как его преследуют враги.
– Они описали тебе этих врагов?
– Да.
– Мы подходим под это описание?
– Совершенно точно. Поэтому я не хотела пускать тебя к нему.
В дверях раздался чей-то разгневанный голос:
– Что тут творится? Кто посмел зайти сюда без моего позволения?
Держа в руках сосновую лучину, я подошел поближе к говорившему. Женщина подбежала к нему и начала что-то нашептывать. Я не видел никакой причины мешать им. Когда они все обговорили, он обратился ко мне:
– Господин, моя жена рассказала мне, что вы угрожали ей. Я такого не потерплю. Мы приняли у себя этого больного, потому что так велит долг милосердия, и нет у вас никакого права нас упрекать.
– Кто вас упрекал?
– Ты!
– Неправда. Она укрывала его от нас.
– А это вас касается? Разве мы не можем поступать так, как нам угодно?
– Можете, наверное, но я услышал крик какого-то человека, и поскольку в ответ на мой вопрос она сказала, что там никого нет, я заподозрил что-то неладное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106