Попутно я заметил, что на левой ноге торговца углем, – а он не носил ни башмаков, ни сапог – недоставало мизинца.
– У тебя лишь четыре пальца на левой ноге. Когда ты потерял пятый?
– Его переехало колесо моей груженой телеги. Палец расплющился; он висел на ноге, и пришлось его отрезать. Почему ты спрашиваешь об этом?
– Не без умысла. Я только что обратил внимание на твою ногу.
– Ты возьмешь еще мясо или мы можем его унести?
– Берите его; оно ваше.
Они поволокли тяжелую ношу. Мои спутники наблюдали за мной, и Халеф поинтересовался:
– Для чего ты взял жир, сиди? Нам ведь он не нужен.
– Быть может, он нам еще понадобится. Если мы попадем в пещеру Сокровищ, там будет очень темно.
– Ты и верно решил туда попасть?
– Пока не знаю. Если я проберусь туда, то жир пригодится мне для светильника.
– Так ведь нужен будет и фитиль. Там еще лежит тряпка, в которую была завернута колбаса. Мы можем начинить ее жиром и использовать как фитиль.
– Сделай это! Мне не хотелось бы снова дотрагиваться до этой вещицы.
– А я должен это делать?
– Да, ведь ты не убоишься этого, ибо с огромным аппетитом поедал все, что там было завернуто…
– Молчи, сиди! – поспешно крикнул он. – Я не хочу ничего слышать и выполню твою волю.
Он поднялся, завернул жир в лоскут и сунул его в сумку, притороченную к своему седлу.
Больше нам никто не мешал. Впрочем, уже через час мне пришлось подниматься, ведь по жребию я нес стражу вторым.
В доме еще горел свет. Я устал и, чтобы не заснуть, ходил взад и вперед. Невольно я подошел к двери. Я попробовал открыть ее и убедился, что она заперта. Из окон тянуло едким дымом и пахло жареным мясом. Я заглянул; верно, эта троица развела в комнате огонь и жарила медвежатину, хотя накануне вечером они съели огромную порцию конины. Мне хорошо было видно их. Они что-то живо обсуждали, отрезая один кусок мяса за другим. Разобрать их речи я не мог, поскольку они сидели в стороне от окна.
Впрочем, прямо над ними имелось еще одно окно – без стекла, естественно. Я пробрался туда и стал слушать. Из окна выбивался дым. Я достал носовой платок и, обмотав им рот и нос, закрыл глаза, а затем сунул голову подальше в окно. Меня не могли увидеть, потому что стена дома была толстой, а окно находилось высоко над головами людей.
– Да, с этими пройдохами нужно держать ухо востро и поступать очень умно, – произнес конакджи. – Вы слышали, что немец заподозрил, будто я, да и вы тоже, общаюсь с нашими друзьями. В этих гяурах дьявол сидит и особливо в глазах у них. Они видят все. Но сегодня их последняя ночь.
– Ты и впрямь так думаешь? – спросил хозяин.
– Да, это верно!
– Хотелось бы этого желать! Я тоже думал об этом, ведь я знаю моего шурина, углежога; он ада не убоится. Вот только как я увидел этих людей, стал сомневаться. Уж очень они осторожны и храбры.
– Ба! Это им не поможет!
– Почему же? Если человек идет на медведя с ножом и закалывает его, не получив ни единой царапины, он и моего шурина схватит за горло.
– До этого дело не дойдет. Их хитростью заманят в ловушку и там убьют.
– Их же пуля не берет.
– Не верь в это! Эфенди сам над этим смеялся. А пусть и так, разве нет другого оружия кроме огнестрельного? Впрочем, дело даже не дойдет до того, чтобы стрелять в них или закалывать их ножом. Их заманят в пещеру, а потом подожгут приготовленные там дрова. Они задохнутся.
– Да, может статься, что мой шурин и предложит такой план, но оба аладжи настаивают на том, что эфенди должен пасть от их рук, а Баруд эль-Амасат собирается убить другого, которого зовут Оско. Они мстят друг другу. Я их отговаривал от этих затей, но они настояли на том, чтобы подстеречь их у Чертовой скалы и убить с помощью пращи и чекана. Ради этого они забрали у меня обе мои пращи.
– Глупцы что ли они? Дело непременно дойдет до схватки.
– О нет! У чужаков не будет времени, чтобы отбиться, потому что на них нападут из засады.
– Не очень-то на это надейся! Я знаю ущелье возле Чертовой скалы; там не устроишь засаду. Им остается разве что спрятаться среди кустов слева или справа от дороги, но из этой затеи тоже ничего не выйдет, ведь скалы по обе стороны дороги так круты, что туда не взобраться.
– Ты сильно заблуждаешься. Есть одно место, – впрочем, только одно-единственное, – где можно вскарабкаться на скалу. В этом месте левый склон спускается в воду. Вот, пройдя по речке, и можно забраться на скалу, если не боишься немного промокнуть.
– Они знают это место?
– Оба аладжи знают эту местность не хуже меня.
– И они туда действительно заберутся?
– Конечно.
– Но ведь они будут на лошадях!
– Они заранее отведут их к моему шурину. Оттуда не очень далеко до его пещеры. Потом они вернутся и влезут на скалу. Чекан, брошенный сверху, размозжит голову любому, в кого попадет. Я очень хорошо знаю это место. Нужно пройти по воде шагов пятьдесят-шестьдесят, потом преодолеть гребень скалы. Если подняться вверх шагов на сто пятьдесят – сто шестьдесят, то окажешься среди кустов и деревьев, а прямо под тобой ущелье делает поворот. Если кто-нибудь расположится наверху, то от него никто не ускользнет. Это место станет могилой для чужаков.
– Дьявол! Это опасно для меня!
– Почему? – спросил Юнак.
– Потому что в меня тоже могут попасть.
– Ба! Они же будут целиться!
– На это я не надеюсь. Случай – коварный слуга.
– Так задержись чуть позади!
– Если я это сделаю, то подозреваю, что чужаки тоже остановятся.
– Тогда скачи вперед. Речку ты непременно увидишь. А когда покажется поворот, сделай вид, что твоя лошадь понесла. Хлестни ее несколько раз, чтобы она умчалась галопом. Тогда тебя минуют и чекан, и камень, брошенный из пращи.
– Да, это единственное, что мне остается.
– Разумеется, я попрошу наших друзей быть повнимательнее, чтобы они не попали в тебя.
– Ты еще переговоришь с ними?
– Конечно! Кто не участвует в дележе, рискует не получить ничего. Вот почему меня вдвойне злит, что моя лошадь мертва. Теперь придется проделывать путь пешком.
– Ты же придешь слишком поздно.
– Не думаю. Я – очень хороший скороход.
– Но наших лошадей тебе же не перегнать.
– Почему ты думаешь, что я позже вас тронусь в путь. Стоит мне перекусить, как я тотчас же пойду.
– Значит, ты будешь там еще до нашего приезда.
– Если только немец не вздумает рано поутру сесть со своими спутниками в седло.
– Я позабочусь, чтобы им было недосуг. Я устрою им на пути столько препятствий, что они будут не так быстро продвигаться вперед. В крайнем случае я заблужусь. Конечно, как бы они утром что-то не заподозрили, заметив, что тебя уже след простыл.
– Есть, пожалуй, одна хорошая отговорка…
Но тут дым очень сильно ударил мне в нос, и поневоле я убрал голову из окна. Когда я снова заглянул внутрь, то увидел, что Юнак встал с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– У тебя лишь четыре пальца на левой ноге. Когда ты потерял пятый?
– Его переехало колесо моей груженой телеги. Палец расплющился; он висел на ноге, и пришлось его отрезать. Почему ты спрашиваешь об этом?
– Не без умысла. Я только что обратил внимание на твою ногу.
– Ты возьмешь еще мясо или мы можем его унести?
– Берите его; оно ваше.
Они поволокли тяжелую ношу. Мои спутники наблюдали за мной, и Халеф поинтересовался:
– Для чего ты взял жир, сиди? Нам ведь он не нужен.
– Быть может, он нам еще понадобится. Если мы попадем в пещеру Сокровищ, там будет очень темно.
– Ты и верно решил туда попасть?
– Пока не знаю. Если я проберусь туда, то жир пригодится мне для светильника.
– Так ведь нужен будет и фитиль. Там еще лежит тряпка, в которую была завернута колбаса. Мы можем начинить ее жиром и использовать как фитиль.
– Сделай это! Мне не хотелось бы снова дотрагиваться до этой вещицы.
– А я должен это делать?
– Да, ведь ты не убоишься этого, ибо с огромным аппетитом поедал все, что там было завернуто…
– Молчи, сиди! – поспешно крикнул он. – Я не хочу ничего слышать и выполню твою волю.
Он поднялся, завернул жир в лоскут и сунул его в сумку, притороченную к своему седлу.
Больше нам никто не мешал. Впрочем, уже через час мне пришлось подниматься, ведь по жребию я нес стражу вторым.
В доме еще горел свет. Я устал и, чтобы не заснуть, ходил взад и вперед. Невольно я подошел к двери. Я попробовал открыть ее и убедился, что она заперта. Из окон тянуло едким дымом и пахло жареным мясом. Я заглянул; верно, эта троица развела в комнате огонь и жарила медвежатину, хотя накануне вечером они съели огромную порцию конины. Мне хорошо было видно их. Они что-то живо обсуждали, отрезая один кусок мяса за другим. Разобрать их речи я не мог, поскольку они сидели в стороне от окна.
Впрочем, прямо над ними имелось еще одно окно – без стекла, естественно. Я пробрался туда и стал слушать. Из окна выбивался дым. Я достал носовой платок и, обмотав им рот и нос, закрыл глаза, а затем сунул голову подальше в окно. Меня не могли увидеть, потому что стена дома была толстой, а окно находилось высоко над головами людей.
– Да, с этими пройдохами нужно держать ухо востро и поступать очень умно, – произнес конакджи. – Вы слышали, что немец заподозрил, будто я, да и вы тоже, общаюсь с нашими друзьями. В этих гяурах дьявол сидит и особливо в глазах у них. Они видят все. Но сегодня их последняя ночь.
– Ты и впрямь так думаешь? – спросил хозяин.
– Да, это верно!
– Хотелось бы этого желать! Я тоже думал об этом, ведь я знаю моего шурина, углежога; он ада не убоится. Вот только как я увидел этих людей, стал сомневаться. Уж очень они осторожны и храбры.
– Ба! Это им не поможет!
– Почему же? Если человек идет на медведя с ножом и закалывает его, не получив ни единой царапины, он и моего шурина схватит за горло.
– До этого дело не дойдет. Их хитростью заманят в ловушку и там убьют.
– Их же пуля не берет.
– Не верь в это! Эфенди сам над этим смеялся. А пусть и так, разве нет другого оружия кроме огнестрельного? Впрочем, дело даже не дойдет до того, чтобы стрелять в них или закалывать их ножом. Их заманят в пещеру, а потом подожгут приготовленные там дрова. Они задохнутся.
– Да, может статься, что мой шурин и предложит такой план, но оба аладжи настаивают на том, что эфенди должен пасть от их рук, а Баруд эль-Амасат собирается убить другого, которого зовут Оско. Они мстят друг другу. Я их отговаривал от этих затей, но они настояли на том, чтобы подстеречь их у Чертовой скалы и убить с помощью пращи и чекана. Ради этого они забрали у меня обе мои пращи.
– Глупцы что ли они? Дело непременно дойдет до схватки.
– О нет! У чужаков не будет времени, чтобы отбиться, потому что на них нападут из засады.
– Не очень-то на это надейся! Я знаю ущелье возле Чертовой скалы; там не устроишь засаду. Им остается разве что спрятаться среди кустов слева или справа от дороги, но из этой затеи тоже ничего не выйдет, ведь скалы по обе стороны дороги так круты, что туда не взобраться.
– Ты сильно заблуждаешься. Есть одно место, – впрочем, только одно-единственное, – где можно вскарабкаться на скалу. В этом месте левый склон спускается в воду. Вот, пройдя по речке, и можно забраться на скалу, если не боишься немного промокнуть.
– Они знают это место?
– Оба аладжи знают эту местность не хуже меня.
– И они туда действительно заберутся?
– Конечно.
– Но ведь они будут на лошадях!
– Они заранее отведут их к моему шурину. Оттуда не очень далеко до его пещеры. Потом они вернутся и влезут на скалу. Чекан, брошенный сверху, размозжит голову любому, в кого попадет. Я очень хорошо знаю это место. Нужно пройти по воде шагов пятьдесят-шестьдесят, потом преодолеть гребень скалы. Если подняться вверх шагов на сто пятьдесят – сто шестьдесят, то окажешься среди кустов и деревьев, а прямо под тобой ущелье делает поворот. Если кто-нибудь расположится наверху, то от него никто не ускользнет. Это место станет могилой для чужаков.
– Дьявол! Это опасно для меня!
– Почему? – спросил Юнак.
– Потому что в меня тоже могут попасть.
– Ба! Они же будут целиться!
– На это я не надеюсь. Случай – коварный слуга.
– Так задержись чуть позади!
– Если я это сделаю, то подозреваю, что чужаки тоже остановятся.
– Тогда скачи вперед. Речку ты непременно увидишь. А когда покажется поворот, сделай вид, что твоя лошадь понесла. Хлестни ее несколько раз, чтобы она умчалась галопом. Тогда тебя минуют и чекан, и камень, брошенный из пращи.
– Да, это единственное, что мне остается.
– Разумеется, я попрошу наших друзей быть повнимательнее, чтобы они не попали в тебя.
– Ты еще переговоришь с ними?
– Конечно! Кто не участвует в дележе, рискует не получить ничего. Вот почему меня вдвойне злит, что моя лошадь мертва. Теперь придется проделывать путь пешком.
– Ты же придешь слишком поздно.
– Не думаю. Я – очень хороший скороход.
– Но наших лошадей тебе же не перегнать.
– Почему ты думаешь, что я позже вас тронусь в путь. Стоит мне перекусить, как я тотчас же пойду.
– Значит, ты будешь там еще до нашего приезда.
– Если только немец не вздумает рано поутру сесть со своими спутниками в седло.
– Я позабочусь, чтобы им было недосуг. Я устрою им на пути столько препятствий, что они будут не так быстро продвигаться вперед. В крайнем случае я заблужусь. Конечно, как бы они утром что-то не заподозрили, заметив, что тебя уже след простыл.
– Есть, пожалуй, одна хорошая отговорка…
Но тут дым очень сильно ударил мне в нос, и поневоле я убрал голову из окна. Когда я снова заглянул внутрь, то увидел, что Юнак встал с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106