Позже и сам Дордал признался, что слышал рев, но счел его «ложной грозой». Выслушав рассказ Терната о человеках, он равнодушно ответил, что на свете, очевидно, имеется много разных племен, одно страннее и уродливее другого, и незачем ему, Дордалу, забивать себе ими голову.
Тогда Тернат почти посочувствовал его ограниченности.
Солнце снова выскользнуло из-за облаков и на этот раз долго не скрывалось за ними. «Каждый день теплее предыдущего, — подумал Тернат, — скоро лед начнет таять вовсю». Как это ни прискорбно, но лето обещало быть очень жарким. Человекам оно, наверное, придется по вкусу. От них самих исходил такой жар, который, по мнению Терната, не мог быть присущ ничему живому. Ему же и его соплеменникам тепло не приносило ничего, кроме неприятностей.
Выйдя на небольшую поляну, Тернат увидел прислоненные к камню-валуну приспособления, служившие человекам для путешествий. Он хотел бы иметь такое же, однако его ноги были слишком коротки и многочисленны для того, чтобы пользоваться им. Круглые ноги приспособления гораздо лучше подходили для путешествия, чем лыжи — старший из старших успел убедиться в этом. Особенно когда снега не очень много.
Из-за валуна выглядывала человеческая нога. Судя по ее положению, человек лежал на земле. Это слегка заинтриговало Терната. За исключением времени сна, человеки не очень-то любили находиться в горизонтальном положении, как и омало, или, к примеру, скармеры. И привычки спать днем пришельцы тоже не имели. Странно…
Тернат сошел с тропы и, сбоку заглянув за валун, обнаружил там не одного, а двух человек. Ну конечно: два приспособления для путешествий — два человека. Правда, человеки лежали так странно, что их ноги и руки переплелись в невообразимом узле, и Тернату пришлось посмотреть на них тремя глазами, чтобы убедиться — да, их двое, а не один.
Еще Тернат разглядел, что ноги у пришельцев, в данный момент лишенные внешних покровов, имеют тот же бледно-розовый цвет, что и лица. Но чем они занимаются? Человеки делали много непонятных вещей, но того, что они вытворяли сейчас, Тернату еще видеть не доводилось.
Наконец эти двое разделились и поднялись с прямоугольного куска тканой материи, расстеленного на земле. Затем они начали быстро натягивать на ноги внешние покровы, причем настолько увлеклись этим, что не обратили никакого внимания на Терната.
Правда, прежде чем человеки полностью облачились, старший из старших успел заметить, что кое в чем они отличались друг от друга. Штука, которая висела между ног у того человека, что повыше, напомнила Тернату его собственные мужские органы, хотя те выступали из тела только в момент близости с самкой. Ему даже стало немного жалко пришельца: это же надо, иметь всего лишь один такой орган, да еще так нелепо торчащий — вернее, свисающий — между ног все время. Ходить, наверное, мешает…
И тут Тернат задумался о втором самце, у которого этой висячей штуки не было. Запоздалое осознание увиденного настолько ошеломило старшего из старших, что он, неосторожно направив на пару пришельцев все шесть глаз, едва не рухнул на землю.
Тернат поспешно вернулся на тропу и заторопился домой, горя желанием сообщить потрясающую новость Реатуру. Он — отец клана, ему и предстоит во всем разобраться.
* * *
Пэт Маркар быстро натянула теплые кальсоны на покрывшиеся пупырышками гусиной кожи ноги. Надев поверх исподнего шерстяные штаны, она нагнулась за сапогами и заметила застывшего неподалеку минервитянина.
— За нами подглядывали, — сообщила она Фрэнку.
— Кто? — спросил Фрэнк, вскинув голову. — А, так это абориген… — Он лениво осклабился и посмотрел на жену. — Как ты думаешь, он что-нибудь понял?
— Может быть, — Пэт свернула одеяло, поежившись при мысли о том, что минуту назад они с мужем занимались любовью в условиях вечной мерзлоты. Потом она обошла вокруг валуна и привязала одеяло к седлу своего велосипеда.
Пэт думала, что минервитянин подойдет к ним и попытается заговорить, но тот, видимо, куда-то спешил, потому что быстро зашагал прочь. Женщина вспомнила совет Ирва не вступать в контакт с аборигенами, когда они сами не изъявляют к этому желания, и не стала окликать его.
— Ну что, поехали? — Фрэнк взгромоздился на свой велосипед.
— Поехали, — буркнула Пэт, садясь на свой.
— Единственный способ не замерзнуть — это постоянно двигаться, — заметил Фрэнк, когда они выехали на тропу, а затем, ухмыльнувшись, добавил: — Ну, почти единственный, скажем так.
— Угу. — Чтобы не обижать супруга отказом разделить его благодушное настроение, Пэт сделала вид, что полностью сосредоточила свое внимание на тропе, благо та действительно была весьма ухабистой. Фрэнк выглядел вполне довольным жизнью: весело насвистывал какую-то мелодию и оставлял позади себя шлейф морозного дыхания, похожего на дым сигары, которую он имел привычку выкуривать после любовных утех. Пэт никакого удовлетворения от недавней близости не ощущала.
Разочарование взвинтило ее нервы до предела. Отправляясь на прогулку, Пэт надеялась, что, уединившись с Фрэнком где-нибудь в паре миль от корабля, она найдет разрядку, в которой сильно нуждалась последнее время. Однако из этой затеи ничего не вышло. Надежды рухнули.
С Пэт начало твориться что-то странное с тех пор, как они с Фрэнком взошли на борт «Афины». Для занятий любовью ей всегда требовалась более или менее интимная обстановка, о которой, конечно, не приходилось и мечтать на тесном корабле, где каюта каждой супружеской пары отделялась от «общего» пространства лишь занавеской. Любой посторонний шум заставлял Пэт напрягаться от страха перед чужим вмешательством — страха иррационального, она отдавала себе в этом отчет, но совладать с ним не могла.
Да и с Фрэнком ей уже не было так хорошо, как прежде. Не то чтобы Пэт разлюбила мужа — нет, она не сомневалась, что по-прежнему его любит. Просто она не могла вспомнить, когда в последний раз он заводил ее так, как нужно, по-настоящему — когда в порыве страсти ногтями расцарапываешь спину мужчины до крови.
Разочарованная сексом с собственным супругом, она тайно завидовала Левиттам. Судя по звукам, доносящимся по ночам из их каютки, Ирву не составляло труда доставлять Саре то удовольствие, которого так не хватало Пэт.
Такого плана мысли довели ее до того, что она стала всерьез раздумывать над тем, насколько хорошо относится Ирв к ней. И не настолько ли хорошо, чтобы увлечься ею как женщиной.
* * *
Реатур непроизвольно вонзил когти ног в гладкий лед пола. То, что рассказал старший из старших, поразило его.
— Ты уверен? — спросил он в третий раз.
— Нет, отец клана, я не уверен, — торопливо повторил Тернат, — но мне показалось, что два человека совокуплялись, и у одного из них, похоже, имеются органы для соития… Вернее, один орган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Тогда Тернат почти посочувствовал его ограниченности.
Солнце снова выскользнуло из-за облаков и на этот раз долго не скрывалось за ними. «Каждый день теплее предыдущего, — подумал Тернат, — скоро лед начнет таять вовсю». Как это ни прискорбно, но лето обещало быть очень жарким. Человекам оно, наверное, придется по вкусу. От них самих исходил такой жар, который, по мнению Терната, не мог быть присущ ничему живому. Ему же и его соплеменникам тепло не приносило ничего, кроме неприятностей.
Выйдя на небольшую поляну, Тернат увидел прислоненные к камню-валуну приспособления, служившие человекам для путешествий. Он хотел бы иметь такое же, однако его ноги были слишком коротки и многочисленны для того, чтобы пользоваться им. Круглые ноги приспособления гораздо лучше подходили для путешествия, чем лыжи — старший из старших успел убедиться в этом. Особенно когда снега не очень много.
Из-за валуна выглядывала человеческая нога. Судя по ее положению, человек лежал на земле. Это слегка заинтриговало Терната. За исключением времени сна, человеки не очень-то любили находиться в горизонтальном положении, как и омало, или, к примеру, скармеры. И привычки спать днем пришельцы тоже не имели. Странно…
Тернат сошел с тропы и, сбоку заглянув за валун, обнаружил там не одного, а двух человек. Ну конечно: два приспособления для путешествий — два человека. Правда, человеки лежали так странно, что их ноги и руки переплелись в невообразимом узле, и Тернату пришлось посмотреть на них тремя глазами, чтобы убедиться — да, их двое, а не один.
Еще Тернат разглядел, что ноги у пришельцев, в данный момент лишенные внешних покровов, имеют тот же бледно-розовый цвет, что и лица. Но чем они занимаются? Человеки делали много непонятных вещей, но того, что они вытворяли сейчас, Тернату еще видеть не доводилось.
Наконец эти двое разделились и поднялись с прямоугольного куска тканой материи, расстеленного на земле. Затем они начали быстро натягивать на ноги внешние покровы, причем настолько увлеклись этим, что не обратили никакого внимания на Терната.
Правда, прежде чем человеки полностью облачились, старший из старших успел заметить, что кое в чем они отличались друг от друга. Штука, которая висела между ног у того человека, что повыше, напомнила Тернату его собственные мужские органы, хотя те выступали из тела только в момент близости с самкой. Ему даже стало немного жалко пришельца: это же надо, иметь всего лишь один такой орган, да еще так нелепо торчащий — вернее, свисающий — между ног все время. Ходить, наверное, мешает…
И тут Тернат задумался о втором самце, у которого этой висячей штуки не было. Запоздалое осознание увиденного настолько ошеломило старшего из старших, что он, неосторожно направив на пару пришельцев все шесть глаз, едва не рухнул на землю.
Тернат поспешно вернулся на тропу и заторопился домой, горя желанием сообщить потрясающую новость Реатуру. Он — отец клана, ему и предстоит во всем разобраться.
* * *
Пэт Маркар быстро натянула теплые кальсоны на покрывшиеся пупырышками гусиной кожи ноги. Надев поверх исподнего шерстяные штаны, она нагнулась за сапогами и заметила застывшего неподалеку минервитянина.
— За нами подглядывали, — сообщила она Фрэнку.
— Кто? — спросил Фрэнк, вскинув голову. — А, так это абориген… — Он лениво осклабился и посмотрел на жену. — Как ты думаешь, он что-нибудь понял?
— Может быть, — Пэт свернула одеяло, поежившись при мысли о том, что минуту назад они с мужем занимались любовью в условиях вечной мерзлоты. Потом она обошла вокруг валуна и привязала одеяло к седлу своего велосипеда.
Пэт думала, что минервитянин подойдет к ним и попытается заговорить, но тот, видимо, куда-то спешил, потому что быстро зашагал прочь. Женщина вспомнила совет Ирва не вступать в контакт с аборигенами, когда они сами не изъявляют к этому желания, и не стала окликать его.
— Ну что, поехали? — Фрэнк взгромоздился на свой велосипед.
— Поехали, — буркнула Пэт, садясь на свой.
— Единственный способ не замерзнуть — это постоянно двигаться, — заметил Фрэнк, когда они выехали на тропу, а затем, ухмыльнувшись, добавил: — Ну, почти единственный, скажем так.
— Угу. — Чтобы не обижать супруга отказом разделить его благодушное настроение, Пэт сделала вид, что полностью сосредоточила свое внимание на тропе, благо та действительно была весьма ухабистой. Фрэнк выглядел вполне довольным жизнью: весело насвистывал какую-то мелодию и оставлял позади себя шлейф морозного дыхания, похожего на дым сигары, которую он имел привычку выкуривать после любовных утех. Пэт никакого удовлетворения от недавней близости не ощущала.
Разочарование взвинтило ее нервы до предела. Отправляясь на прогулку, Пэт надеялась, что, уединившись с Фрэнком где-нибудь в паре миль от корабля, она найдет разрядку, в которой сильно нуждалась последнее время. Однако из этой затеи ничего не вышло. Надежды рухнули.
С Пэт начало твориться что-то странное с тех пор, как они с Фрэнком взошли на борт «Афины». Для занятий любовью ей всегда требовалась более или менее интимная обстановка, о которой, конечно, не приходилось и мечтать на тесном корабле, где каюта каждой супружеской пары отделялась от «общего» пространства лишь занавеской. Любой посторонний шум заставлял Пэт напрягаться от страха перед чужим вмешательством — страха иррационального, она отдавала себе в этом отчет, но совладать с ним не могла.
Да и с Фрэнком ей уже не было так хорошо, как прежде. Не то чтобы Пэт разлюбила мужа — нет, она не сомневалась, что по-прежнему его любит. Просто она не могла вспомнить, когда в последний раз он заводил ее так, как нужно, по-настоящему — когда в порыве страсти ногтями расцарапываешь спину мужчины до крови.
Разочарованная сексом с собственным супругом, она тайно завидовала Левиттам. Судя по звукам, доносящимся по ночам из их каютки, Ирву не составляло труда доставлять Саре то удовольствие, которого так не хватало Пэт.
Такого плана мысли довели ее до того, что она стала всерьез раздумывать над тем, насколько хорошо относится Ирв к ней. И не настолько ли хорошо, чтобы увлечься ею как женщиной.
* * *
Реатур непроизвольно вонзил когти ног в гладкий лед пола. То, что рассказал старший из старших, поразило его.
— Ты уверен? — спросил он в третий раз.
— Нет, отец клана, я не уверен, — торопливо повторил Тернат, — но мне показалось, что два человека совокуплялись, и у одного из них, похоже, имеются органы для соития… Вернее, один орган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98