Фральк же, в отличие от остальных, уже научился читать чувства чужаков по их почти не меняющим цвета лицам. Он знал, что, когда уголки их отвратительных на вид ртов изгибаются вверх, человекам весело или смешно. Для него оставалось непонятным, почему военные занятия так веселят их, но в том, что они веселятся, он был уверен.
«Ну что ж, — подумал старший из старших, — хотел бы я посмотреть, как поведет себя человек, атакованный самцом, вооруженным сразу четырьмя копьями». Напади на человека с той стороны, где у него нет глаз, и он твой — даже не поймет, в чем дело, прежде чем умереть.
Постой, постой… Одно из чужацких понятий, которое Фральк никак не мог усвоить до сего момента, внезапно обрело смысл. Что такое «слева» и «справа», он понял почти сразу. «Слева» и «справа» — всего лишь противоположности одного относительно другого; для себя Фральк интерпретировал это как ТРИ РУКИ ПОРОЗНЬ. А вот ПОЗАДИ… Позади — это направление, для которого человек в данный момент не имеет глаз, «слепое» направление. Неудивительно, что человекам в силу их природы (о, жалкие странные создания!) требуется специальное слово для обозначения этого направления.
ПОЗАДИ… Здесь даже присутствовала какая-то чудная логика, или, по крайней мере, экономичность, вполне понятная деловито-меркантильному рассудку Фралька. Подобно предлогам любого рационального языка, предлоги языка скармеров классифицировали объекты в соответствии с их относительным расстоянием от наблюдателя. Порой это значительно затрудняло процессы мышления и речи: Джуксал, к примеру, находился конкретно сейчас БЛИЖЕ-К-ФРАЛЬКУ, нежели самец по имени Изинг, но ДАЛЬШЕ-ОТ-ФРАЛЬКА, чем самец, которого звали Капом.
Намного легче сказать — или подумать, — что Джуксал ПОЗАДИ Капома. Ах, как бы было прекрасно, если бы несносный инструктор стоял сейчас ПОЗАДИ Изинга и ПОЗАДИ многих других самцов, и не видел бы его, Фралька, и не досаждал бы ему своими грубыми солдафонскими выходками.
Увы, Фральк знал цену желаниям. И своим, и чужим. Если бы все желания сбывались, каждый голодающий фермер, уснув с мечтой о процветании, уже к утру просыпался бы, скажем, отцом клана. Большинство желаний так желаниями и остаются.
Но мечта о том, чтобы Джуксал оказался где-нибудь подальше, была такой приятной, что Фральк не смог избавиться от нее сразу. Поэтому его глазные стебли слегка колыхались от затаенного удовольствия, когда он возвращался с плаца в город Хогрэма.
ГЛАВА 7
Забытый Реатуром кусок пергамента с начертанными на нем письменами провалялся в палатах самок несколько дней. Большинство самок не обратили на него никакого внимания, некоторые нацарапали какие-то каракули на чистых местах и отбросили пергамент в сторону. Потом им завладела Ламра. Читать она не умела, но знала, что каждому написанному знаку соответствует определенный звук. Однажды, устав от игр с подругами, Ламра захотела поиграть со звуками, которые были ей известны и обозначались знаками, следующими один за другим.
Она решила выяснить, что получится, если произнести один звук, потом второй, следующий за первым, а затем третий… И в итоге получилось Л-Е-Д! Так вот что означают эти три знака! Лед! Взволнованная своим открытием, Ламра воззрилась на кусок пергамента всеми шестью глазами одновременно, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Она, правда, услышала, как приоткрылась дверь, но не придала этому никакого значения, не в силах оторваться от написанного.
Поэтому самка немного растерялась, заслышав совсем рядом голос Реатура:
— Что у тебя здесь такое?
Три ее глазных стебля, дернувшись, повернулись в его сторону. Рядом с Реатуром стояла человечья самка Сара. Как им удалось подкрасться к ней так незаметно? А, неважно. Она обрадовалась их приходу. Особенно приходу Реатура.
— Смотри, — Ламра указала на уже известные ей знаки. — Это означает «лед», правильно?
Хозяин владения приблизил один из глазных стеблей к пергаменту.
— Ну да, лед. Как ты догадалась? — спросил он, не отрывая одного глаза от слова, другим глядя на Сару и на играющих у противоположной стены самок, а остальными четырьмя внимательно рассматривая Ламру.
— Если говорить звуки трех этих знаков вместе, то из них получается слово, — объяснила она.
Реатур ничего не ответил, но и глазных стеблей в сторону не отвел. Ламру встревожило его молчание.
— Со мной что-то не так? — спросила она, опасаясь, как бы Реатур не отругал ее за то, что она посмела узнать смысл написанного.
— Нет, с тобой все в порядке, — ответил хозяин владения после ужасно длинной паузы. Ламра посмотрела на свое тело и с удовлетворением отметила, что встревоженный голубой сменился зеленым цветом облегчения и счастья.
— Что? — спросила Сара, не совсем поняв, о чем идет речь.
— Я знаю, что говорят эти три знака, — гордо заявила ей Ламра, указывая на пергамент когтем. Она произнесла каждый звук по отдельности, затем вместе. — Лед! Ты понимаешь?
— Да, я понимать, — сказала Сара и несколько раз хлопнула друг об друга своими пятипалыми руками. Шум напугал Ламру, и она наполовину втянула свои глазные стебли в голову. — Нет бояться, — сказала человечья самка. — У нас это означать «хорошо» или «молодчина».
Ламра лишний раз убедилась в странности пришельцев. Вроде хотят тебя напугать, а потом говорят «молодчина». Ее глазные стебли снова вытянулись наружу.
Сара повернула голову так, чтобы оба ее глаза смотрели на Реатура.
— Ты понимать?
Если бы это сказала не самка (будь она хоть трижды человечья), а взрослый самец омало, Ламра могла бы уверенно констатировать, что в голосе, которым была произнесена фраза, звучал явный триумф.
— Я ведь уже как-то говорил тебе об этом, разве нет? — спросил Реатур резко и в то же время как-то покорно.
Человечья самка наклонила голову вниз — все равно что почтительно расширилась.
— Насчет чего ты понял, Реатур? — спросила Ламра.
— Насчет тебя, — ответил хозяин владения и, помолчав, продолжил: — Человечья самка хочет попробовать сделать так, чтобы ты не умерла после почкования.
— Ого! — сказала Ламра, а потом повторила еще раз, громче: — Ого! — Она понятия не имела, как ей отнестись к сказанному Реатуром. — Ты уверен, что у нее получится?
— Нет, — признался Реатур. — Я даже не знаю, следует ли мне позволять ей делать это. Не знаю, удастся ли Саре сохранить тебе жизнь. Но одно мне известно точно — я не хочу, чтобы ты умирала. В общем, если у нее получится, я буду счастлив. Если нет… Ну что же, мне останется только скорбеть о тебе.
«Если сам Реатур считает, что у Сары может получиться, — подумала Ламра, — я поступлю так, как он захочет». С тем же любопытством, которое заставило ее изучать знаки на пергаменте, она поинтересовалась у Сары:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98