Попробовала снова, и на этот раз у нее получилось:
— Где мой бегунок?
Человеки вдруг закричали и принялись подпрыгивать на месте, хлопая друг друга по разным частям тел.
— Где мой бегунок? — снова спросила Ламра, на этот раз громче.
Один из человеков поднял с пола и протянул ей окровавленную игрушку. Она тотчас же зажала ее в кулаке.
— Как ты? Как чувствуешь себя? — спрашивали человеки, перебивая друг друга.
— Я устала, — ответила Ламра, потом, подумав, добавила: — Мне больно. Я грязная и… проголодалась.
— Где у тебя болеть? — озабоченно спросила Пэт. — Сильно болеть?
— Мне больно там, где… где вы поставили эти… ЗАЖИМЫ, — ответила она, с трудом припомнив слышанное прежде человечье слово. — Когда вы их ставили, я почти ничего не чувствовала. Вообще почти ничего не чувствовала. Смешно, — ее глазные стебли колыхнулись. — Все равно что спать и не спать одновременно. Понимаешь, о чем я?
— Нет, — Пэт поводила головой из стороны в сторону. — Сейчас очень больно?
— Не очень, — ответила Ламра и вдруг увидела в руках у Луизы двух пищащих, шевелящихся… Сначала она подумала, что это — большие бегунки, но потом вспомнила, что несколько раз Реатур показывал ей таких существ после того, как другие самки почковались. — А, отпочковавшиеся?
— Да. Хочешь посмотреть?
— Давай, — с интересом ответила Ламра. Правда, вскоре отпочковавшиеся ей надоели — чересчур суетливы и издают слишком много шума. — Хватит. Отпусти их на пол.
Ирв сказал что-то в свою коробочку с голосами, которая давно интересовала Ламру куда больше, чем сейчас ее собственные отпочковавшиеся. Она часто спрашивала себя, как человекам удается делать себя такими маленькими, чтобы залезать в коробочку и говорить оттуда. Правда, потом ей стало ясно, что они вовсе не прячутся там, а разговаривают на расстоянии. Сделанное открытие ее совершенно потрясло.
Похоже, на этот раз Ирву никто не ответил, потому что он потряс коробочку, разломил ее пополам, заглянул внутрь и опять соединил половинки в одно целое. Затем снова поднес коробочку ко рту и заговорил громче.
И снова никакого ответа. Тогда Пэт вынула свою коробочку и передала ее Ирву. И надо же, как раз в этот момент его коробочка вдруг заговорила таким же рокочущим, как у него, голосом. Ирв ответил. Ламра пока еще выучила мало слов из человечьего языка, но свое имя и имя Сары она узнала.
Мгновение спустя из коробочки донесся Сарин голос. Она тоже говорила о ней, о Ламре. И вдруг Сара сказала несколько слов на языке омало:
— Ламра, как ты? Как себя чувствуешь?
Глазные стебли самки качнулись от смеха, когда Ирв поднес коробочку к ее рту.
— Вы, человеки, задаете одни и те же вопросы.
— Не шути! — резко ответила Сара. — Скажи мне немедленно, как ты себя чувствуешь!
Ламра снова оглядела себя.
— Чувствую себя уродливой. К тому же эта… ЛЕНТА чешется.
— Я не об этом, — крикнула Сара. — Не смейся надо мной!
— Пожалуйста, Сара, не сердись, — Ламре захотелось втянуть руки и глазные стебли. — Думаю, со мной все в порядке, только у меня остались дырки в тех местах, где были почки. Они закроются или такими и останутся?
— Не знаю, Ламра. — Некоторое время в коробочке царила тишина, нарушаемая лишь слабым шипением. Затем Сара сказала: — Извини, Ламра, я не хотела сердиться на тебя. Я сердиться на себя.
Порой человеки говорили совершенно бессмысленные вещи.
— Почему ты должна сердиться на себя?
— Потому что меня не было рядом, когда ты почковалась, — ответила Сара. — Хотела быть рядом с тобой, чтобы помочь, но не смогла.
— О, не беспокойся, Сара, все нормально. Ирв, Пэт и… Луиза очень хорошо помогли мне. Что ты могла сделать такого, чего не смогли бы они?
Снова тишина. Ирв нажал что-то на коробочке и сказал:
— Ламра, это Сара придумала, как нам спасти тебя. Она показала нам, что делать. Нам просто повезло, что мы справились без нее. А если бы мы вдруг допустили ошибку, она показала бы нам, как исправить ее. — В его странном голосе звучала та же терпеливая нежность, что и в голосе Реатура, когда тот объяснял что-то юной, совсем недавно отпочковавшейся самке. Из этого Ламра заключила, что задала Саре глупый вопрос.
— Сара! — позвала она, когда Ирв снова нажал на коробочку пальцем и поднес ее ближе. — Прости меня, Сара; конечно, мне жалко, что тебя здесь не было. Ты, вероятно, делала что-то важное, если не смогла прийти сюда.
— Нет, Ламра, не очень важное, — ответила Сара после короткой паузы. — Не важнее тебя. Слушай, Реатур когда-либо говорил с тобой о самцах-скармерах, появившихся на вашей стороне Каньона Й… э-э-э… Ущелья Эрвис?
— Да, Сара, — Ламра с силой сжала в руке игрушечного бегунка.
— Так вот, он победил их. А я ему помогала.
— Это важно, Сара. Если бы Реатур их не победил, тогда и то, что случилось со мной, было бы не так уж важно, верно ведь?
— Да, — признала Сара, — но все равно, проклятье, мне хотелось бы быть рядом с тобой, Ламра!
— Ладно, Сара, теперь все нормально, — ответила самка, в который уж раз отмечая, что, даже когда человеки используют слова из языка омало, смысл в них присутствует не всегда. Ламре всегда было интересно и весело разбираться в этих загадках, и она вдруг осознала, что теперь у нее появится для этого гораздо больше времени. Мысль ей понравилась.
ГЛАВА 12
Самцы, охранявшие вход в Палату Совещаний Хогрэмова замка, вскинули копья и настороженно вытянули глазные стебли, когда к ним приблизились Толмасов и Брюсов. Глядя на наконечник копья, каких-то двух сантиметров не достающий до его груди, полковник пожалел, что не взял с собой АК-74 вместо рации. Впрочем, «Калашников» и так уже заварил здесь такую кашу, что не расхлебаешь.
— Они нас больше не любят, Сергей Константинович, — тихо произнес Брюсов, тоже уловивший напряженность атмосферы.
— Не любят, — согласился полковник. — Я только надеюсь, что у них нет некогда популярного на Руси обычая казнить посланника, приносящего дурные вести. — Он чувствовал себя боярином, идущим к Ивану Грозному с сообщением о провале очередного похода на татар.
Все разговоры в Палате Совещаний разом смолкли, когда человеки появились в дверях. Несколько самцов демонстративно отвернули в сторону все глазные стебли.
— По-моему, они просто отрицают наше право на существование, — пробормотал Брюсов.
— Все равно что повернулись к нам спинами. Хотя спин у них нет, — подтвердил Толмасов. Он был благодарен Брюсову за его согласие вместе пойти к хозяину скармерского владения, потому что даже предположить не мог, как чувствовал бы себя здесь, в зале, полном врагов, один.
Хогрэм ожидал посетителей в дальнем углу. Приблизившись к нему, Толмасов и Брюсов низко поклонились, потому что расшириться, естественно, не могли. Да Хогрэм и сам расширился едва заметно, совсем не так, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Где мой бегунок?
Человеки вдруг закричали и принялись подпрыгивать на месте, хлопая друг друга по разным частям тел.
— Где мой бегунок? — снова спросила Ламра, на этот раз громче.
Один из человеков поднял с пола и протянул ей окровавленную игрушку. Она тотчас же зажала ее в кулаке.
— Как ты? Как чувствуешь себя? — спрашивали человеки, перебивая друг друга.
— Я устала, — ответила Ламра, потом, подумав, добавила: — Мне больно. Я грязная и… проголодалась.
— Где у тебя болеть? — озабоченно спросила Пэт. — Сильно болеть?
— Мне больно там, где… где вы поставили эти… ЗАЖИМЫ, — ответила она, с трудом припомнив слышанное прежде человечье слово. — Когда вы их ставили, я почти ничего не чувствовала. Вообще почти ничего не чувствовала. Смешно, — ее глазные стебли колыхнулись. — Все равно что спать и не спать одновременно. Понимаешь, о чем я?
— Нет, — Пэт поводила головой из стороны в сторону. — Сейчас очень больно?
— Не очень, — ответила Ламра и вдруг увидела в руках у Луизы двух пищащих, шевелящихся… Сначала она подумала, что это — большие бегунки, но потом вспомнила, что несколько раз Реатур показывал ей таких существ после того, как другие самки почковались. — А, отпочковавшиеся?
— Да. Хочешь посмотреть?
— Давай, — с интересом ответила Ламра. Правда, вскоре отпочковавшиеся ей надоели — чересчур суетливы и издают слишком много шума. — Хватит. Отпусти их на пол.
Ирв сказал что-то в свою коробочку с голосами, которая давно интересовала Ламру куда больше, чем сейчас ее собственные отпочковавшиеся. Она часто спрашивала себя, как человекам удается делать себя такими маленькими, чтобы залезать в коробочку и говорить оттуда. Правда, потом ей стало ясно, что они вовсе не прячутся там, а разговаривают на расстоянии. Сделанное открытие ее совершенно потрясло.
Похоже, на этот раз Ирву никто не ответил, потому что он потряс коробочку, разломил ее пополам, заглянул внутрь и опять соединил половинки в одно целое. Затем снова поднес коробочку ко рту и заговорил громче.
И снова никакого ответа. Тогда Пэт вынула свою коробочку и передала ее Ирву. И надо же, как раз в этот момент его коробочка вдруг заговорила таким же рокочущим, как у него, голосом. Ирв ответил. Ламра пока еще выучила мало слов из человечьего языка, но свое имя и имя Сары она узнала.
Мгновение спустя из коробочки донесся Сарин голос. Она тоже говорила о ней, о Ламре. И вдруг Сара сказала несколько слов на языке омало:
— Ламра, как ты? Как себя чувствуешь?
Глазные стебли самки качнулись от смеха, когда Ирв поднес коробочку к ее рту.
— Вы, человеки, задаете одни и те же вопросы.
— Не шути! — резко ответила Сара. — Скажи мне немедленно, как ты себя чувствуешь!
Ламра снова оглядела себя.
— Чувствую себя уродливой. К тому же эта… ЛЕНТА чешется.
— Я не об этом, — крикнула Сара. — Не смейся надо мной!
— Пожалуйста, Сара, не сердись, — Ламре захотелось втянуть руки и глазные стебли. — Думаю, со мной все в порядке, только у меня остались дырки в тех местах, где были почки. Они закроются или такими и останутся?
— Не знаю, Ламра. — Некоторое время в коробочке царила тишина, нарушаемая лишь слабым шипением. Затем Сара сказала: — Извини, Ламра, я не хотела сердиться на тебя. Я сердиться на себя.
Порой человеки говорили совершенно бессмысленные вещи.
— Почему ты должна сердиться на себя?
— Потому что меня не было рядом, когда ты почковалась, — ответила Сара. — Хотела быть рядом с тобой, чтобы помочь, но не смогла.
— О, не беспокойся, Сара, все нормально. Ирв, Пэт и… Луиза очень хорошо помогли мне. Что ты могла сделать такого, чего не смогли бы они?
Снова тишина. Ирв нажал что-то на коробочке и сказал:
— Ламра, это Сара придумала, как нам спасти тебя. Она показала нам, что делать. Нам просто повезло, что мы справились без нее. А если бы мы вдруг допустили ошибку, она показала бы нам, как исправить ее. — В его странном голосе звучала та же терпеливая нежность, что и в голосе Реатура, когда тот объяснял что-то юной, совсем недавно отпочковавшейся самке. Из этого Ламра заключила, что задала Саре глупый вопрос.
— Сара! — позвала она, когда Ирв снова нажал на коробочку пальцем и поднес ее ближе. — Прости меня, Сара; конечно, мне жалко, что тебя здесь не было. Ты, вероятно, делала что-то важное, если не смогла прийти сюда.
— Нет, Ламра, не очень важное, — ответила Сара после короткой паузы. — Не важнее тебя. Слушай, Реатур когда-либо говорил с тобой о самцах-скармерах, появившихся на вашей стороне Каньона Й… э-э-э… Ущелья Эрвис?
— Да, Сара, — Ламра с силой сжала в руке игрушечного бегунка.
— Так вот, он победил их. А я ему помогала.
— Это важно, Сара. Если бы Реатур их не победил, тогда и то, что случилось со мной, было бы не так уж важно, верно ведь?
— Да, — признала Сара, — но все равно, проклятье, мне хотелось бы быть рядом с тобой, Ламра!
— Ладно, Сара, теперь все нормально, — ответила самка, в который уж раз отмечая, что, даже когда человеки используют слова из языка омало, смысл в них присутствует не всегда. Ламре всегда было интересно и весело разбираться в этих загадках, и она вдруг осознала, что теперь у нее появится для этого гораздо больше времени. Мысль ей понравилась.
ГЛАВА 12
Самцы, охранявшие вход в Палату Совещаний Хогрэмова замка, вскинули копья и настороженно вытянули глазные стебли, когда к ним приблизились Толмасов и Брюсов. Глядя на наконечник копья, каких-то двух сантиметров не достающий до его груди, полковник пожалел, что не взял с собой АК-74 вместо рации. Впрочем, «Калашников» и так уже заварил здесь такую кашу, что не расхлебаешь.
— Они нас больше не любят, Сергей Константинович, — тихо произнес Брюсов, тоже уловивший напряженность атмосферы.
— Не любят, — согласился полковник. — Я только надеюсь, что у них нет некогда популярного на Руси обычая казнить посланника, приносящего дурные вести. — Он чувствовал себя боярином, идущим к Ивану Грозному с сообщением о провале очередного похода на татар.
Все разговоры в Палате Совещаний разом смолкли, когда человеки появились в дверях. Несколько самцов демонстративно отвернули в сторону все глазные стебли.
— По-моему, они просто отрицают наше право на существование, — пробормотал Брюсов.
— Все равно что повернулись к нам спинами. Хотя спин у них нет, — подтвердил Толмасов. Он был благодарен Брюсову за его согласие вместе пойти к хозяину скармерского владения, потому что даже предположить не мог, как чувствовал бы себя здесь, в зале, полном врагов, один.
Хогрэм ожидал посетителей в дальнем углу. Приблизившись к нему, Толмасов и Брюсов низко поклонились, потому что расшириться, естественно, не могли. Да Хогрэм и сам расширился едва заметно, совсем не так, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98