Вначале, выслушав ее замечания, он просто вышел, не сказав ни слова. Он не отвечал на ее вопросы. Молчал, когда она целовала его. Не пошевелился, когда она шепнула, что хочет его.
Тогда Клер заявила, что он ведет себя как ребенок. Тревельян взглянул на нее так грозно, что она отступила на шаг. Велли заявил, что она просто младенец, у него есть сапоги, которым больше лет, чем ей. Первым побуждением девушки было убежать и спрятаться, но она заставила себя спорить с ним, отстаивать свое мнение. Она сказала, что его возраст вовсе не достоинство, что он старомоден и далек от современности. Она назвала его отсталым шотландцем.
В ответ Тревельян заявил, что он думает об Америке, а Клер окрестила всех мужчин, не прислушивающихся к доводам разума, упрямыми ослами.
Погасить ссору удалось Ниссе и Отродью. Клер и Тревельян кричали так громко, что было слышно даже в саду. Нисса и Отродье бросились вверх по лестнице и стояли у стены, слушая их спор. Потом Нисса начала аплодировать. Она сказала Отродью, чтобы та вела счет — нужно определить, кто станет победителем. Тот, кто выскажется наиболее злобно, выигрывает. Нисса и Отродье присудили Тревельяну четыре очка за язвительное высказывание о родителях Клер. Клер отразила атаку, сказав, что у Тревельяна вообще не было родителей, он, по всей видимости, нежеланный ребенок. Нисса громко объявила нокаут, а Тревельян демонстративно вышел из комнаты.
Клер уселась на диван, потрясенная этой ссорой. У нее совершенно случайно вырвались последние слова. Она вообще ничего не знает о его родителях. Как можно было сказать такое?! И все из-за его книг. Она не имела права критиковать его сочинения. Да, она думает так. Но, может быть, его измерения интересуют читателей больше всего на свете. Нисса села рядом с Клер и обняла ее.
— Лучше пойду к нему. Ведь он как раненый зверь Ему нелегко пережить эту вашу размолвку.
Клер не очень понравилось, что Нисса так хорошо поймает Тревельяна и ей известно много такого, о чем она, Клер, понятия не имеет. Но сейчас у нее нет времени задумываться об этом.
— А куда он пошел, как ты думаешь?
— В старый летний домик, — сказала Отродье. — Он часто туда ходит.
Клер кивнула. «Эта тоже знает больше, чем я». Она вышла из башни и пошла к летнему домику. До него было не больше двух миль, и она знала, что Тревельян ходит очень быстро. Он поправился, и к нему вернулись былые энергия и сила, трудно было угнаться за ним.
Он сидел на скамейке, на крыльце старого маленького Дома, и смотрел вдаль на холмы Шотландии.
— Что тебе? — спросил он злым голосом.
Она села рядом, чуть поодаль.
— Мы наговорили друг другу много ужасных вещей…
Тревельян не отвечал.
Клер знала, что глубоко обидела его. Неужели он так чувствителен?
— Мне нравятся твои книги, — начала она. — И всегда нравились. Я люблю их все, целиком.
Он глядел на нее, как будто не понимал, что она имеет в виду.
— Я говорю о твоих сочинениях. Ведь мы повздорили из-за них.
Он отвернулся и опять стал глядеть на холмы.
— Да, правда? Может быть, мне следует писать два варианта каждой книги? Один для тех, кто хочет знать все, включая размеры, а другой — для массового читателя. В этих книгах я буду рассказывать о Ниссе, о других прекрасных женщинах…
— Думаю, мир обойдется без подобных откровений, — сухо сказала Клер.
— Может быть, — ответил Тревельян безучастно. Клер молча сидела рядом. Она знала, что Тревельян мог говорить часами, но мог и надолго замолчать.
— Если то, что я сказала о твоих сочинениях, не огорчило тебя, почему ты на меня сердишься?
Он поглядел на нее удивленно.
— Я не сержусь. Ты думаешь так, я думаю иначе, вот и все.
— Но ведь ты злишься на меня. Ты выскочил из башни и пошел сюда. И был в бешенстве.
Тревельян взглянул на все, как на сумасшедшую. И Клер впервые в жизни поняла, как мужчины могут все переиначить.
— Ничего подобного. Я просто захотел немного подышать свежим воздухом.
Клер хотелось накричать на него, но она поняла, что это ничего не даст, чувствовала, что он что-то скрывает.
— Ты не хочешь о чем-то говорить мне? — тихо спросила она.
Тревельян встал и подошел к краю крыльца.
— Я не понимаю, о чем ты… Я рассказал тебе о своей жизни больше, чем любому человеку на свете.
— Возможно, это и так. Но ты рассказывал мне только о капитане Бейкере. И ничего не говорил о том, что предшествовало его появлению. Где ты рос? В каком вы родстве сГарри?
— Мне что-то холодно. Я думаю, пора возвращаться… — Он повернулся и посмотрел на нее, опустив ресницы. В глазах его зажегся огонь желания. — Или останемся здесь? Зайдем в летний домик и…
— Ты отдашь мне тело, но не душу с твоими тайнами. Ты наешь обо мне все, но никогда ничего не рассказываешь о себе. Не делишься своими секретами.
— Неправда. Я делюсь с тобой абсолютно всем.
— Нет. Только тем, что сам считаешь нужным. — Она резко повернулась, чтобы уйти.
Тревельян догнал ее, когда она отошла от домика уже довольно далеко.
— Останься, не уходи!
Клер посмотрела в его глаза, непроницаемые и загадочные, и в который раз спросила себя: «Что же там за ними?» Она хотела вырваться и убежать, но инстинктивно поняла, что нужна ему сейчас. Прижавшись к Тревельяну, девушка сказала:
— Хорошо, я остаюсь.
Он поцеловал ее в голову, продолжая крепко обнимать.
— Итак, ты думаешь, мне следует выбросить некоторые данные из моих книг, не так ли?
— Почему бы тебе не разрешить мне пройтись по ним с карандашом в руках?
— Разрешить тебе редактировать мои сочинения?! Тебе, почти ребенку?!
Они продолжали спорить всю дорогу к дому. Клер видела, что сейчас Тревельян просто дразнит ее. А ведь когда они спорили час назад, что-то в ее словах сильно его задело.
За четыре волшебных дня эта ссора была единственной неприятностью. Все остальное время они наслаждались любовью и общались с Ниссой и Отродьем. В первое утро Клер не согласилась делить время с прекрасной чужестранкой. Какая женщина захотела бы терпеть рядом с собой такую красавицу, как Жемчужина Луны?! Довольно ей обожания целого города мужчин… К тому же Клер еще не забыла, что Нисса сравнивала цвет ее лица с брюхом лягушки. Да, и еще Тревельян говорил, что Нисса была единственной женщиной, с которой он не смог управиться. Клер сомневалась, что сумеет полюбить Жемчужину Луны.
Однако она плохо знала Ниссу. Единственной ее целью было удовлетворение собственных желаний. Тревельян говорил, что как верховная священнослужительница пешанцев она имела право лишь на удовольствия, работать ей не приходилось. Что она и делала, причем весьма успешно: веселилась, пела, танцевала, поддразнивала Тревельяна, заставляя его улыбаться, а если надувшаяся Клер готова была выйти из комнаты, начинала дразнить и ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Тогда Клер заявила, что он ведет себя как ребенок. Тревельян взглянул на нее так грозно, что она отступила на шаг. Велли заявил, что она просто младенец, у него есть сапоги, которым больше лет, чем ей. Первым побуждением девушки было убежать и спрятаться, но она заставила себя спорить с ним, отстаивать свое мнение. Она сказала, что его возраст вовсе не достоинство, что он старомоден и далек от современности. Она назвала его отсталым шотландцем.
В ответ Тревельян заявил, что он думает об Америке, а Клер окрестила всех мужчин, не прислушивающихся к доводам разума, упрямыми ослами.
Погасить ссору удалось Ниссе и Отродью. Клер и Тревельян кричали так громко, что было слышно даже в саду. Нисса и Отродье бросились вверх по лестнице и стояли у стены, слушая их спор. Потом Нисса начала аплодировать. Она сказала Отродью, чтобы та вела счет — нужно определить, кто станет победителем. Тот, кто выскажется наиболее злобно, выигрывает. Нисса и Отродье присудили Тревельяну четыре очка за язвительное высказывание о родителях Клер. Клер отразила атаку, сказав, что у Тревельяна вообще не было родителей, он, по всей видимости, нежеланный ребенок. Нисса громко объявила нокаут, а Тревельян демонстративно вышел из комнаты.
Клер уселась на диван, потрясенная этой ссорой. У нее совершенно случайно вырвались последние слова. Она вообще ничего не знает о его родителях. Как можно было сказать такое?! И все из-за его книг. Она не имела права критиковать его сочинения. Да, она думает так. Но, может быть, его измерения интересуют читателей больше всего на свете. Нисса села рядом с Клер и обняла ее.
— Лучше пойду к нему. Ведь он как раненый зверь Ему нелегко пережить эту вашу размолвку.
Клер не очень понравилось, что Нисса так хорошо поймает Тревельяна и ей известно много такого, о чем она, Клер, понятия не имеет. Но сейчас у нее нет времени задумываться об этом.
— А куда он пошел, как ты думаешь?
— В старый летний домик, — сказала Отродье. — Он часто туда ходит.
Клер кивнула. «Эта тоже знает больше, чем я». Она вышла из башни и пошла к летнему домику. До него было не больше двух миль, и она знала, что Тревельян ходит очень быстро. Он поправился, и к нему вернулись былые энергия и сила, трудно было угнаться за ним.
Он сидел на скамейке, на крыльце старого маленького Дома, и смотрел вдаль на холмы Шотландии.
— Что тебе? — спросил он злым голосом.
Она села рядом, чуть поодаль.
— Мы наговорили друг другу много ужасных вещей…
Тревельян не отвечал.
Клер знала, что глубоко обидела его. Неужели он так чувствителен?
— Мне нравятся твои книги, — начала она. — И всегда нравились. Я люблю их все, целиком.
Он глядел на нее, как будто не понимал, что она имеет в виду.
— Я говорю о твоих сочинениях. Ведь мы повздорили из-за них.
Он отвернулся и опять стал глядеть на холмы.
— Да, правда? Может быть, мне следует писать два варианта каждой книги? Один для тех, кто хочет знать все, включая размеры, а другой — для массового читателя. В этих книгах я буду рассказывать о Ниссе, о других прекрасных женщинах…
— Думаю, мир обойдется без подобных откровений, — сухо сказала Клер.
— Может быть, — ответил Тревельян безучастно. Клер молча сидела рядом. Она знала, что Тревельян мог говорить часами, но мог и надолго замолчать.
— Если то, что я сказала о твоих сочинениях, не огорчило тебя, почему ты на меня сердишься?
Он поглядел на нее удивленно.
— Я не сержусь. Ты думаешь так, я думаю иначе, вот и все.
— Но ведь ты злишься на меня. Ты выскочил из башни и пошел сюда. И был в бешенстве.
Тревельян взглянул на все, как на сумасшедшую. И Клер впервые в жизни поняла, как мужчины могут все переиначить.
— Ничего подобного. Я просто захотел немного подышать свежим воздухом.
Клер хотелось накричать на него, но она поняла, что это ничего не даст, чувствовала, что он что-то скрывает.
— Ты не хочешь о чем-то говорить мне? — тихо спросила она.
Тревельян встал и подошел к краю крыльца.
— Я не понимаю, о чем ты… Я рассказал тебе о своей жизни больше, чем любому человеку на свете.
— Возможно, это и так. Но ты рассказывал мне только о капитане Бейкере. И ничего не говорил о том, что предшествовало его появлению. Где ты рос? В каком вы родстве сГарри?
— Мне что-то холодно. Я думаю, пора возвращаться… — Он повернулся и посмотрел на нее, опустив ресницы. В глазах его зажегся огонь желания. — Или останемся здесь? Зайдем в летний домик и…
— Ты отдашь мне тело, но не душу с твоими тайнами. Ты наешь обо мне все, но никогда ничего не рассказываешь о себе. Не делишься своими секретами.
— Неправда. Я делюсь с тобой абсолютно всем.
— Нет. Только тем, что сам считаешь нужным. — Она резко повернулась, чтобы уйти.
Тревельян догнал ее, когда она отошла от домика уже довольно далеко.
— Останься, не уходи!
Клер посмотрела в его глаза, непроницаемые и загадочные, и в который раз спросила себя: «Что же там за ними?» Она хотела вырваться и убежать, но инстинктивно поняла, что нужна ему сейчас. Прижавшись к Тревельяну, девушка сказала:
— Хорошо, я остаюсь.
Он поцеловал ее в голову, продолжая крепко обнимать.
— Итак, ты думаешь, мне следует выбросить некоторые данные из моих книг, не так ли?
— Почему бы тебе не разрешить мне пройтись по ним с карандашом в руках?
— Разрешить тебе редактировать мои сочинения?! Тебе, почти ребенку?!
Они продолжали спорить всю дорогу к дому. Клер видела, что сейчас Тревельян просто дразнит ее. А ведь когда они спорили час назад, что-то в ее словах сильно его задело.
За четыре волшебных дня эта ссора была единственной неприятностью. Все остальное время они наслаждались любовью и общались с Ниссой и Отродьем. В первое утро Клер не согласилась делить время с прекрасной чужестранкой. Какая женщина захотела бы терпеть рядом с собой такую красавицу, как Жемчужина Луны?! Довольно ей обожания целого города мужчин… К тому же Клер еще не забыла, что Нисса сравнивала цвет ее лица с брюхом лягушки. Да, и еще Тревельян говорил, что Нисса была единственной женщиной, с которой он не смог управиться. Клер сомневалась, что сумеет полюбить Жемчужину Луны.
Однако она плохо знала Ниссу. Единственной ее целью было удовлетворение собственных желаний. Тревельян говорил, что как верховная священнослужительница пешанцев она имела право лишь на удовольствия, работать ей не приходилось. Что она и делала, причем весьма успешно: веселилась, пела, танцевала, поддразнивала Тревельяна, заставляя его улыбаться, а если надувшаяся Клер готова была выйти из комнаты, начинала дразнить и ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88