— вполголоса поинтересовалась Надежда у ближайшей соседки, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
— Как это — куда? — удивленно переспросила та. — На инструктаж. А вы что, первый раз?
— Да… — замялась Надежда. — Я вместо подруги прииша…
— А! — Женщина понимающе кивнула. — Так подруга хоть объяснила, что делать придется?
— Да, в общем, не успела… — призналась Надежда Николаевна. — Сказала, что подработать можно, я, и согласилась, очень деньги нужны.
— Будем изображать благодарных жильцов, — сообщила новая знакомая.
— Это как?
— Очень просто. Нас нанял кандидат в депутаты. Его рекламная бригада будет снимать телевизионный сюжет о том, какой он белый и пушистый, а мы будем изображать жителей района и благодарить его за то, как много он для нас сделал. Я, например, должна сказать, что он на моем подъезде установил замечательную железную дверь с кодовым замком, а вот она, — женщина указала на мрачную приземистую брюнетку, — что он заасфальтировал пешеходную дорожку…
— Понятненько… — кивнула Надежда, вспомнив разбитый асфальт перед своим домом, и стремительно свернула в подвернувшийся на пути туалет. Ей совершенно не хотелось участвовать в рекламной кампании какого-то жулика.
Выждав несколько минут и уверившись, что «благодарные жильцы» удалились на безопасное расстояние, Надежда выскользнула в коридор и подошла к лифту. Она выяснила, что редакция «Балтийских ведомостей» расположена на четвертом этаже и нажала соответствующую кнопку.
Коридор четвертого этажа больше всего напоминал сумасшедший дом накануне ревизии.
По нему во все стороны носились взмыленные сотрудники с выпученными от озабоченности глазами. Периодически они хватали друг друга за руки и истерически вскрикивали:
— Когда будет материал для четвертой полосы? Или…
— Сколько строк в завтрашнем номере освободить под твою врезку? — или еще что-нибудь такое же, на взгляд Надежды, бессмысленное.
Во всем этом газетном муравейнике было только одно место, где местные сумасшедшие на какое-то время затихали: площадка рядом с урной в конце коридора, над которой красовалась табличка «место для курения». Здесь сотрудники редакции на какое-то время замирали, торопливо выкуривали сигарету, затем замечали несущегося по коридору коллегу и бросались на него, как орел на рябчика, с боевым кличем:
— Ты когда, наконец, сдашь свою статью?!
Надежда Николаевна, лавируя среди стремительно проносящихся газетных орлов, пробилась к месту для курения и сразу же обнаружила там несколько полноватую, коротко стриженную девицу без общего для всех газетчиков безумного блеска в глазах. Девица докуривала тонкую коричневую сигаретку и собиралась выкинуть окурок, когда Надежда возникла рядом с ней и протянула открытую пачку «Вог».
В принципе, Надежда Николаевна давно уже бросила курить, вняв бесконечным предупреждениям Минздрава, но иногда нарушала свой обет, поскольку ничто так не способствует разговорчивости, как совместно выкуренная сигаретка. Вот и сейчас, по дороге в редакцию, она запаслась пачкой приличных сигарет.
Девица благодарно кивнула и оглядела Надежду изучающим взглядом.
— Из бухгалтерии? — спросила она наконец, выпустив в потолок аккуратное облачко дыма.
— Не совсем, — уклончиво ответила Надежда, — вот устраиваться пришла, да только мне сказали, тут народ ужасный работает…
— Врут, — односложно отозвалась девица. — Кто это сказал? Психи — это да, все как один, ну вы и так видите, а так — ничего, народ неплохой, работать можно.
— А у меня соседка здесь работала, так говорит — ее одна девица чуть живьем не съела, Горностаева, — не знаешь такую?
— О! Горностаева — это да! — Девица выразительно округлила глаза. — Эта могла сожрать! Причем живьем и без горчицы! Да только вы не волнуйтесь, Ирки уже нету, она ушла. Уволилась.
— Как же так? — Надежда Николаевна изобразила удивление. — Обычно такие, зубастые пираньи, всех остальных выживают, а сами стоят на смерть, уволить их можно только посмертно…
— Правильно мыслите, — одобрила девица, — только Горностаева, она ведь с повышением ушла, а вообще история была та еще…
Надежда изобразила пристальное внимание, и ее новая знакомая охотно приступила к рассказу:
— Ирка Горностаева пришла к нам из «Петербургского вестника», это такая маленькая, нищая, зачуханная газетенка с тиражом полтора экземпляра. А до этого «Вестника» она вообще в какой-то заднице работала, где-то в медвежьем углу. Там читатели — три коровы и одна овца, так что сами понимаете, как она должна была рваться в большой город! А гонору при этом в ней — как будто только вчера из Нью-Йорка прилетела и до нас в «Тайме» вкалывала! Правда, надо признать — писала она неплохо, хлестко и выразительно, и еще у нее удивительное чутье на скандал было. Наверное, потому, что сама прирожденная скандалистка.
Она и из «вестника» к нам тоже на волне скандала приплыла — напечатала какую-то острую статейку, которую заметил наш главный. Правда, что-то там было с той статьей не так — то ли она не проверила факты, то ли никаких фактов и вообще не было, но кого это интересует?
Важно, что был скандал, а для газеты скандал — это все, это — тираж и интерес читателей…
В общем, взял наш главный Горностаеву, а сам, как назло, укатил в отпуск на Багамы. Ну она тут и развернулась на оперативном просторе! Каждому в редакции успела на любимую мозоль наступить! А когда ее пытались ввести в оглобли, она всем нагло отвечала: меня Иван Альбертович взял, и никому, кроме него, я не подчиняюсь!
Короче, все уже не могли дождаться, когда главный вернется. А он обычно больше двух недель никогда не отдыхал, а тут на целый месяц оторвался. Вот и поимел через это полный комплект неприятностей!
Девица выпустила в потолок очередное облачко, отдаленно напоминающее летающую тарелку, и продолжила:
— В отсутствие главного Горностаева никому отчета не давала, и никто не знал, чем она занимается. Когда начальник отдела, Захар Самсонович, подходил к ней с вопросами, она отвечала, что проводит журналистское расследование, и с результатами его своевременно ознакомит. И как раз перед возвращением главного притащила она наконец статью. Захар в это время улетел в Нижний Новгород, а ответственным выпускающим остался Славик Сеточкин. Он парень хороший, но не боец, и когда на него Горностаева наехала, не смог отбиться. Короче, пошла статья в номер. Наутро газета вышла — и у всех, кто в курсе, началась нервная почесуха. В общем, наша скандалистка тиснула материал про то, что большой благотворительный фонд содержится на средства известного уголовного авторитета и занимается тем, что отмывает для него деньги…
— А что, разве такого не бывает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Как это — куда? — удивленно переспросила та. — На инструктаж. А вы что, первый раз?
— Да… — замялась Надежда. — Я вместо подруги прииша…
— А! — Женщина понимающе кивнула. — Так подруга хоть объяснила, что делать придется?
— Да, в общем, не успела… — призналась Надежда Николаевна. — Сказала, что подработать можно, я, и согласилась, очень деньги нужны.
— Будем изображать благодарных жильцов, — сообщила новая знакомая.
— Это как?
— Очень просто. Нас нанял кандидат в депутаты. Его рекламная бригада будет снимать телевизионный сюжет о том, какой он белый и пушистый, а мы будем изображать жителей района и благодарить его за то, как много он для нас сделал. Я, например, должна сказать, что он на моем подъезде установил замечательную железную дверь с кодовым замком, а вот она, — женщина указала на мрачную приземистую брюнетку, — что он заасфальтировал пешеходную дорожку…
— Понятненько… — кивнула Надежда, вспомнив разбитый асфальт перед своим домом, и стремительно свернула в подвернувшийся на пути туалет. Ей совершенно не хотелось участвовать в рекламной кампании какого-то жулика.
Выждав несколько минут и уверившись, что «благодарные жильцы» удалились на безопасное расстояние, Надежда выскользнула в коридор и подошла к лифту. Она выяснила, что редакция «Балтийских ведомостей» расположена на четвертом этаже и нажала соответствующую кнопку.
Коридор четвертого этажа больше всего напоминал сумасшедший дом накануне ревизии.
По нему во все стороны носились взмыленные сотрудники с выпученными от озабоченности глазами. Периодически они хватали друг друга за руки и истерически вскрикивали:
— Когда будет материал для четвертой полосы? Или…
— Сколько строк в завтрашнем номере освободить под твою врезку? — или еще что-нибудь такое же, на взгляд Надежды, бессмысленное.
Во всем этом газетном муравейнике было только одно место, где местные сумасшедшие на какое-то время затихали: площадка рядом с урной в конце коридора, над которой красовалась табличка «место для курения». Здесь сотрудники редакции на какое-то время замирали, торопливо выкуривали сигарету, затем замечали несущегося по коридору коллегу и бросались на него, как орел на рябчика, с боевым кличем:
— Ты когда, наконец, сдашь свою статью?!
Надежда Николаевна, лавируя среди стремительно проносящихся газетных орлов, пробилась к месту для курения и сразу же обнаружила там несколько полноватую, коротко стриженную девицу без общего для всех газетчиков безумного блеска в глазах. Девица докуривала тонкую коричневую сигаретку и собиралась выкинуть окурок, когда Надежда возникла рядом с ней и протянула открытую пачку «Вог».
В принципе, Надежда Николаевна давно уже бросила курить, вняв бесконечным предупреждениям Минздрава, но иногда нарушала свой обет, поскольку ничто так не способствует разговорчивости, как совместно выкуренная сигаретка. Вот и сейчас, по дороге в редакцию, она запаслась пачкой приличных сигарет.
Девица благодарно кивнула и оглядела Надежду изучающим взглядом.
— Из бухгалтерии? — спросила она наконец, выпустив в потолок аккуратное облачко дыма.
— Не совсем, — уклончиво ответила Надежда, — вот устраиваться пришла, да только мне сказали, тут народ ужасный работает…
— Врут, — односложно отозвалась девица. — Кто это сказал? Психи — это да, все как один, ну вы и так видите, а так — ничего, народ неплохой, работать можно.
— А у меня соседка здесь работала, так говорит — ее одна девица чуть живьем не съела, Горностаева, — не знаешь такую?
— О! Горностаева — это да! — Девица выразительно округлила глаза. — Эта могла сожрать! Причем живьем и без горчицы! Да только вы не волнуйтесь, Ирки уже нету, она ушла. Уволилась.
— Как же так? — Надежда Николаевна изобразила удивление. — Обычно такие, зубастые пираньи, всех остальных выживают, а сами стоят на смерть, уволить их можно только посмертно…
— Правильно мыслите, — одобрила девица, — только Горностаева, она ведь с повышением ушла, а вообще история была та еще…
Надежда изобразила пристальное внимание, и ее новая знакомая охотно приступила к рассказу:
— Ирка Горностаева пришла к нам из «Петербургского вестника», это такая маленькая, нищая, зачуханная газетенка с тиражом полтора экземпляра. А до этого «Вестника» она вообще в какой-то заднице работала, где-то в медвежьем углу. Там читатели — три коровы и одна овца, так что сами понимаете, как она должна была рваться в большой город! А гонору при этом в ней — как будто только вчера из Нью-Йорка прилетела и до нас в «Тайме» вкалывала! Правда, надо признать — писала она неплохо, хлестко и выразительно, и еще у нее удивительное чутье на скандал было. Наверное, потому, что сама прирожденная скандалистка.
Она и из «вестника» к нам тоже на волне скандала приплыла — напечатала какую-то острую статейку, которую заметил наш главный. Правда, что-то там было с той статьей не так — то ли она не проверила факты, то ли никаких фактов и вообще не было, но кого это интересует?
Важно, что был скандал, а для газеты скандал — это все, это — тираж и интерес читателей…
В общем, взял наш главный Горностаеву, а сам, как назло, укатил в отпуск на Багамы. Ну она тут и развернулась на оперативном просторе! Каждому в редакции успела на любимую мозоль наступить! А когда ее пытались ввести в оглобли, она всем нагло отвечала: меня Иван Альбертович взял, и никому, кроме него, я не подчиняюсь!
Короче, все уже не могли дождаться, когда главный вернется. А он обычно больше двух недель никогда не отдыхал, а тут на целый месяц оторвался. Вот и поимел через это полный комплект неприятностей!
Девица выпустила в потолок очередное облачко, отдаленно напоминающее летающую тарелку, и продолжила:
— В отсутствие главного Горностаева никому отчета не давала, и никто не знал, чем она занимается. Когда начальник отдела, Захар Самсонович, подходил к ней с вопросами, она отвечала, что проводит журналистское расследование, и с результатами его своевременно ознакомит. И как раз перед возвращением главного притащила она наконец статью. Захар в это время улетел в Нижний Новгород, а ответственным выпускающим остался Славик Сеточкин. Он парень хороший, но не боец, и когда на него Горностаева наехала, не смог отбиться. Короче, пошла статья в номер. Наутро газета вышла — и у всех, кто в курсе, началась нервная почесуха. В общем, наша скандалистка тиснула материал про то, что большой благотворительный фонд содержится на средства известного уголовного авторитета и занимается тем, что отмывает для него деньги…
— А что, разве такого не бывает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60