— Твое слово, Джулиан! Дай мне его. Сдаваясь, он вздохнул:
— Ну хорошо, если для тебя это так много значит, клянусь не вызывать Уэйкота драться на пистолетах.
Софи закрыла глаза с необыкновенным чувством облегчения:
— Спасибо, Джулиан.
— А теперь мне будет позволено заняться любовью с моей собственной женой?
Она томно улыбнулась:
— Да, милорд.
Джулиан приподнялся на локте, поглядел на взволнованное лицо Софи. Блеск ее глаз, который всегда возникал после занятий любовью, исчез, снова сменившись озабоченностью. Ему было приятно сознавать, как важна для нее его безопасность.
— Ты будешь осторожен, Джулиан?
— Вполне.
— Может, тебе взять с собой кого-то из конюхов?
— Нет, это дело касается только Уэйкота и меня. Я сам справлюсь.
— Но что ты сделаешь? — с жаром спросила она.
— Заставлю его оставить страну и перебраться в Америку.
— А как ты можешь его заставить?
Джулиан наклонился над ней:
— Перестань задавать столько вопросов, любовь моя. У меня нет времени отвечать на них. Я отчитаюсь перед тобой, когда вернусь. Торжественно обещаю тебе. — Джулиан еще раз коснулся губами ее губ. — А теперь отдыхай.
— Смешное приказание. Я глаз не сомкну, пока ты не вернешься.
— Тогда почитай хорошую книжку.
— Уоллстоункрафт, — пригрозила Софи. — Я буду изучать права женщин, пока ты не вернешься. И то, как их защищать.
— Да, при такой угрозе я потороплюсь вернуться. — Джулиан встал. — Я не могу допустить, чтобы эта чушь о правах женщин, которыми ты и так пользуешься сполна, развращала тебя дальше.
Она села и взяла его за руку:
— Джулиан, я боюсь.
— Знакомое чувство. Я испытал нечто подобное, когда приехал сюда и не нашел тебя. — И он медленно отнял свою руку и стал одеваться. — Но тебе нет нужды бояться. Я обещал, что не вызову его на дуэль.
— Да, но… — Она осеклась, прикусив нижнюю губу. — Но мне все это не нравится, Джулиан.
— Все скоро завершится. — Он застегнул бриджи, сел в кресло и натянул сапоги. — Я вернусь до зари. Если, конечно, ты не настолько отравила Уэйкота своим чаем, что он не в силах понимать простой английский язык.
— Я дала ему меньшую дозу, чем тебе, — сказала она, чувствуя неловкость. — Я боялась, что он заметит странный вкус.
— Ах, как некстати. Я бы предпочел, чтобы он также страдал от головной боли, как я.
— Так ты был пьян, — объяснила она. — Вино влияет на воздействие трав. Уэйкот пил только чай, и он проснется с совершенно ясной головой.
— Я это запомню.
Он прошел к двери, немного задержался и обернулся. Его вдруг охватило странное чувство: она — его собственность. А после этого его захлестнула небывалая волна нежности. Софи была для него всем. В мире нет ничего важнее, чем его милая, умная, нежная, страстная жена.
— Ты что-то забыл, Джулиан? — спросила она из кровати.
— Только одно, — тихо сказал он затем убрал руку от двери, вернулся к ее кровати, склонился и еще раз нежно поцеловал Софи в мягкие губы. — Я люблю тебя.
Он увидел, как ее глаза удивленно расширились. Но у него уже не было времени отвечать на ее вопросы, что-то объяснять. Он снова пошел к двери, открыл ее.
— Джулиан, подожди.
— Я скоро вернусь, дорогая, и мы поговорим.
— Нет, подожди, Я еще кое-что должна тебе сказать. Изумруды.
— А что изумруды?
— Да я чуть не забыла. Они у Уэйкота. Он украл их в ночь убийства Элизабет. Они в корзине на очаге. Как раз под его пистолетом.
— Интересно. Не забыть бы захватить их с собой, — сказал он и вышел в прихожую.
Руины старого нормандского замка являли собой мрачную груду камней, которые отбрасывали зловещие тени в бледном лунном свете. Впервые за эти годы Джулиан испытал здесь те же чувства, что испытывал еще мальчиком: здесь легко можно поверить в привидения. Мысль, что Софи схватили и держали здесь, подлила масла в огонь его гнева. Он сумел скрыть от Софи ярость, охватившую его, поскольку он понимал — это ее встревожит. Он собрал всю свою волю в кулак, когда Софи рассказывала ему о своих злоключениях. Теперь Уэйкот заплатит за то, что попытался сделать с Софи, решил Джулиан.
Никаких признаков жизни. Джулиан пешком прошел к ближайшим деревьям и привязал коня к толстой ветке. Потом мимо остатков старой каменной стены направился к сохранившейся части замка. В узких оконных проемах не было света. Софи говорила, что в очаге горел огонь. Должно быть, он уже стал горячей золой.
Джулиан верил в ее умение обращаться с травами, но решил не испытывать судьбу. Он вошел очень осторожно в комнату, где держали Софи. Внутри все тихо. Он постоял в дверном проеме, пока глаза не привыкли к темноте. Потом разглядел скорчившегося у стены возле очага Уэйкота.
Софи была права. Проще всего взять пистолет, приставить его к виску виконта и спустить курок. Но есть на свете вещи, которые джентльмен сделать не может. Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Подошел к очагу, помешал угли. Потом подвинул скамейку и сел. Джулиан заглянул в корзинку и увидел изумруды, лежащие под пистолетом. С удовлетворением взял ожерелье, посмотрел, как в свете пламени сверкают камни. Эти изумруды будут замечательно выглядеть на новой графине Рейвенвуд.
Через двадцать минут виконт зашевелился и застонал. Джулиан не двигался, он наблюдал, как Уэйкот медленно приходит в себя. Потом, нахмурившись, он уставился на огонь, подождал, пока Уэйкот сядет и наконец догадается, что рядом с ним кто-то есть.
— Да, верно, Уэйкот. Софи в безопасности, и теперь ты будешь иметь дело со мной. — Джулиан осторожно перекладывал, как бы переливал, с ладони на ладонь изумрудный каскад огней. — Я думаю, следовало ожидать, что ты зайдешь так далеко. Ты ведь одержимый.
Уэйкот пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Он высокомерно вскинул голову и, стукнувшись головой о влажные камни, с ненавистью уставился на Джулиана сквозь приспущенные ресницы.
— Так, значит, маленькая драгоценная Софи кинулась прямо к тебе. И ты поверил всему, что она рассказала? Я, может, и одержимый, Рейвенвуд, но ты дурак.
Джулиан посмотрел на изумруды:
— Отчасти ты прав, Уэйкот. Однажды я был дураком. Но давно. Не распознал ведьму под шелковым бальным нарядом. Но те дни давно прошли. А сейчас мне жаль тебя. Мы все сумели выпутаться из паутины Элизабет. Ты один все еще в ловушке.
— Потому что я один любил ее. Вы все только хотели ее использовать. Вы хотели забрать ее невинность и красоту, поэтому лишились ее навсегда. Я же хотел ее защищать.
— Я же говорю, что ты одержимый, каким и был всегда. Если бы ты страдал один, я по-прежнему не обращал бы на тебя внимания. К сожалению, ты решил использовать Софи как средство мести против меня. А этого я не могу тебе простить. Я тебя предупреждал. Теперь ты заплатишь зато, что втянул Софи в свои грязные игры, и мы наконец по — , кончим с этим делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85