Насколько я понимаю, он преподает историю искусств. Вы должны им очень гордиться.
— Да, — сказал Шор, не сводя глаз с Оливера.
— Мы говорили не о Карсоне, — нахмурился Оливер. Ему пришло в голову, что присутствие Энни сделает разговор неловким, о чем она прекрасно знала заранее.
Энни вопросительно посмотрела на Шора.
— У вас есть еще один сын?
— Да, — ровно произнес Шор. — Его зовут Хэммонд.
— Он тоже живет в Сиэтле? — спросила Энни.
— Сейчас нет. — Шор помедлил. — Он живет за границей. Одна компания, в которой я имею долю, недавно расширилась и образовала филиал за границей. Хэммонд работает в одном из зарубежных офисов этой компании.
— Как интересно! — воскликнула Энни.
— Ваш муж тоже так считает. — Шор подал сигнал официанту принести еще один мартини. — Он хочет попытаться шантажировать меня по этому поводу.
Безудержно радостная улыбка Энни мгновенно исчезла.
— Не смешите меня. Оливер никогда не стал бы никого шантажировать. Правда, Оливер?
— Конечно нет, — процедил Оливер.
— Мне кажется, — твердо изрекла Энни, — кто-то из вас должен мне рассказать, что здесь происходит.
Взгляд Шора, каким он посмотрел в глаза Оливеру, был лишен всякого выражения.
— Ваш муж каким-то образом узнал, что мой сын Хэммонд два года назад нажил себе серьезные финансовые неприятности. Речь шла о мошенничестве. Я позаботился обо всем. Вернул деньги всем, кому нанесли вред действия моего сына. А потом отправил Хэммонда на некоторое время за границу.
— Как это ужасно для вас. — Голос Энни звучал с мягким сочувствием.
Оливер скрипнул зубами. Ему внезапно показалось, что его план рассыпается на части прямо на глазах. В его жилах кипела ярость. На этот раз Энни зашла слишком далеко. Одно дело привязать его к кровати, совсем другое — вмешиваться в дела семьи.
— Ваш муж знает, что я не хочу, чтобы эта информация стала достоянием гласности, — продолжал Шор. — Он знает, как это расстроит мою жену, что это будет означать для всех нас.
— Прекрасно понимаю. — Энни с грустью покачала головой. — Как говорила тетя Мадлена, это есть в каждой семье.
— Что «это»? — спросил Шор.
— Паршивая овца. — Энни послала ему соболезнующую улыбку. — Негодяй, который обязательно должен сделать какую-нибудь пакость. Человек, которого стыдится вся семья. В моей семье таким был дядюшка Чарли.
Оливер выругался про себя, сознавая, что ситуация безвозвратно вышла из-под его контроля.
— Дядюшка Чарли? — Шор в удивлении уставился на Энни.
— Ага. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки.
— Банки? — Шор явно потерял дар речи.
— Угу. По словам тети Мадлен, ее отца это так унижало, что он даже имени Чарли не разрешал произносить в своем доме. — Энни прищелкнула языком. — Другое дело, если бы Чарли был вынужден грабить банки, чтобы кормить свою семью или ради другой благородной цели. Но это был совершенно иной случай.
Явно зачарованный, Шор смотрел на нее.
— Почему он грабил банки? Энни быстро огляделась по сторонам и понизила голос:
— Ради удовольствия, насколько мы можем судить. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки, поэтому его нельзя было остановить. Он отсидел срок за ограбление банка, но, когда вышел, снова вернулся к своему хобби.
— Как интересно. — Казалось, Шор не знает, что еще сказать.
— Я однажды видела его, — продолжала Энни почти шепотом. — Когда еще была совсем маленькой. Он был очень мил с нами, детьми. Отвел нас с Дэниэлом в зоопарк. Сказал моему брату, чтобы тот не начинал курить или грабить банки, потому что любую из этих привычек трудно бросить.
— Что же случилось с вашим дядюшкой? — спросил Шор, когда принесли тарелки с жареным палтусом.
— О, его застрелили во время очередного ограбления банка. В тот момент ему было семьдесят восемь лет. Славно погиб. Тетя Мадлен взяла нас на похороны и предупредила остерегаться преступной жизни. — Энни взяла вилку. — Она нас предупредила еще кое о чем.
— О чем? — спросил Шор.
— Она сказала нам, чтобы мы никогда не стыдились того, что дядюшка Чарли был нашим родственником. Именно тогда она объяснила нам, что в каждой семье есть паршивая овца и что никто не должен чувствовать себя ответственным за поведение этого человека. В конечном счете мы все в ответе только за себя.
— Действия одного члена семьи могут повредить остальным и унизить их, — медленно сказал: Шор.
— Да, знаю. — Энни подцепила на вилку кусочек палтуса, при этом мельком взглянув на Оливера. — Мне кажется, за этим столом все это прекрасно понимают. Вы пострадали из-за поступка своего сына, мистер Шор. Я видела, как мой дядя навредил моим родственникам. И ты, Оливер, как ты сам знаешь, прошел через все круги ада после того, как исчез твой отец.
Еле сдерживаемый гнев Оливера мгновенно перерос в откровенную ярость.
— Довольно, Энни!
— Извини. — Она туманно улыбнулась Оливеру. — Я не собиралась копаться в прошлом. Но ты же видишь, что у вас с мистером Шором много общего.
— Нет, Бога ради, у нас с ним нет ничего общего. — У Оливера было желание встряхнуть ее, сделать все, что угодно, чтобы заставить заткнуться. Вместо этого он был вынужден сидеть здесь и глотать свою ярость, пока в его мозгу проносился образ захлопывающейся за ним клетки.
— Нет есть, Оливер. И ты, и мистер Шор благодаря действиям членов вашей семьи узнали, что такое бедность.
— Я сказал, довольно, Энни. Я говорю серьезно. Шор посмотрел на него.
— Я прекрасно сознаю, что внес свой вклад в проблемы, с которыми ты столкнулся после исчезновения своего отца, Рейн. Я так и не извинился. Теперь я это делаю.
Оливер повернулся к нему:
— Мне не нужны твои чертовы извинения.
— Я понимаю. Ты хочешь отомстить. — Шор продолжал смотреть ему прямо в глаза. — Я думаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы объяснить, почему я не мог оказать тебе никакого послабления пятнадцать лет назад. Я был в очень рискованной ситуации в смысле финансов, когда твой отец покинул город. Мне нужны были деньги, которые он задолжал мне, очень нужны.
— Я не хочу это обсуждать, — сказал Оливер.
— Знаю, что не хочешь, — тихим голосом сказал Шор. — Но я хотел бы, чтобы ты понял, каково мне пришлось в то время. Я потерял огромные суммы на облигациях и на недвижимости. Как и все, включая твоего отца, я оказался практически без средств. Я не был уверен, что смогу остаться на плаву. Когда он смылся, оставив меня одного лицом к лицу с кредиторами, это стало последней каплей. Мне нужно было думать о жене и двух сыновьях.
«Это все дело рук Энни, — в ярости подумал Оливер. — Все рушится из-за нее».
— Я сказал, что не хочу говорить о прошлом, Шор, — произнес он членораздельно.
— Я не надеюсь, что ты простишь меня, просто хочу, чтобы ты понял, — настаивал Шор. — Мне нужны были деньги, которые задолжал мне твой отец, больше чем когда-либо в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Да, — сказал Шор, не сводя глаз с Оливера.
— Мы говорили не о Карсоне, — нахмурился Оливер. Ему пришло в голову, что присутствие Энни сделает разговор неловким, о чем она прекрасно знала заранее.
Энни вопросительно посмотрела на Шора.
— У вас есть еще один сын?
— Да, — ровно произнес Шор. — Его зовут Хэммонд.
— Он тоже живет в Сиэтле? — спросила Энни.
— Сейчас нет. — Шор помедлил. — Он живет за границей. Одна компания, в которой я имею долю, недавно расширилась и образовала филиал за границей. Хэммонд работает в одном из зарубежных офисов этой компании.
— Как интересно! — воскликнула Энни.
— Ваш муж тоже так считает. — Шор подал сигнал официанту принести еще один мартини. — Он хочет попытаться шантажировать меня по этому поводу.
Безудержно радостная улыбка Энни мгновенно исчезла.
— Не смешите меня. Оливер никогда не стал бы никого шантажировать. Правда, Оливер?
— Конечно нет, — процедил Оливер.
— Мне кажется, — твердо изрекла Энни, — кто-то из вас должен мне рассказать, что здесь происходит.
Взгляд Шора, каким он посмотрел в глаза Оливеру, был лишен всякого выражения.
— Ваш муж каким-то образом узнал, что мой сын Хэммонд два года назад нажил себе серьезные финансовые неприятности. Речь шла о мошенничестве. Я позаботился обо всем. Вернул деньги всем, кому нанесли вред действия моего сына. А потом отправил Хэммонда на некоторое время за границу.
— Как это ужасно для вас. — Голос Энни звучал с мягким сочувствием.
Оливер скрипнул зубами. Ему внезапно показалось, что его план рассыпается на части прямо на глазах. В его жилах кипела ярость. На этот раз Энни зашла слишком далеко. Одно дело привязать его к кровати, совсем другое — вмешиваться в дела семьи.
— Ваш муж знает, что я не хочу, чтобы эта информация стала достоянием гласности, — продолжал Шор. — Он знает, как это расстроит мою жену, что это будет означать для всех нас.
— Прекрасно понимаю. — Энни с грустью покачала головой. — Как говорила тетя Мадлена, это есть в каждой семье.
— Что «это»? — спросил Шор.
— Паршивая овца. — Энни послала ему соболезнующую улыбку. — Негодяй, который обязательно должен сделать какую-нибудь пакость. Человек, которого стыдится вся семья. В моей семье таким был дядюшка Чарли.
Оливер выругался про себя, сознавая, что ситуация безвозвратно вышла из-под его контроля.
— Дядюшка Чарли? — Шор в удивлении уставился на Энни.
— Ага. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки.
— Банки? — Шор явно потерял дар речи.
— Угу. По словам тети Мадлен, ее отца это так унижало, что он даже имени Чарли не разрешал произносить в своем доме. — Энни прищелкнула языком. — Другое дело, если бы Чарли был вынужден грабить банки, чтобы кормить свою семью или ради другой благородной цели. Но это был совершенно иной случай.
Явно зачарованный, Шор смотрел на нее.
— Почему он грабил банки? Энни быстро огляделась по сторонам и понизила голос:
— Ради удовольствия, насколько мы можем судить. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки, поэтому его нельзя было остановить. Он отсидел срок за ограбление банка, но, когда вышел, снова вернулся к своему хобби.
— Как интересно. — Казалось, Шор не знает, что еще сказать.
— Я однажды видела его, — продолжала Энни почти шепотом. — Когда еще была совсем маленькой. Он был очень мил с нами, детьми. Отвел нас с Дэниэлом в зоопарк. Сказал моему брату, чтобы тот не начинал курить или грабить банки, потому что любую из этих привычек трудно бросить.
— Что же случилось с вашим дядюшкой? — спросил Шор, когда принесли тарелки с жареным палтусом.
— О, его застрелили во время очередного ограбления банка. В тот момент ему было семьдесят восемь лет. Славно погиб. Тетя Мадлен взяла нас на похороны и предупредила остерегаться преступной жизни. — Энни взяла вилку. — Она нас предупредила еще кое о чем.
— О чем? — спросил Шор.
— Она сказала нам, чтобы мы никогда не стыдились того, что дядюшка Чарли был нашим родственником. Именно тогда она объяснила нам, что в каждой семье есть паршивая овца и что никто не должен чувствовать себя ответственным за поведение этого человека. В конечном счете мы все в ответе только за себя.
— Действия одного члена семьи могут повредить остальным и унизить их, — медленно сказал: Шор.
— Да, знаю. — Энни подцепила на вилку кусочек палтуса, при этом мельком взглянув на Оливера. — Мне кажется, за этим столом все это прекрасно понимают. Вы пострадали из-за поступка своего сына, мистер Шор. Я видела, как мой дядя навредил моим родственникам. И ты, Оливер, как ты сам знаешь, прошел через все круги ада после того, как исчез твой отец.
Еле сдерживаемый гнев Оливера мгновенно перерос в откровенную ярость.
— Довольно, Энни!
— Извини. — Она туманно улыбнулась Оливеру. — Я не собиралась копаться в прошлом. Но ты же видишь, что у вас с мистером Шором много общего.
— Нет, Бога ради, у нас с ним нет ничего общего. — У Оливера было желание встряхнуть ее, сделать все, что угодно, чтобы заставить заткнуться. Вместо этого он был вынужден сидеть здесь и глотать свою ярость, пока в его мозгу проносился образ захлопывающейся за ним клетки.
— Нет есть, Оливер. И ты, и мистер Шор благодаря действиям членов вашей семьи узнали, что такое бедность.
— Я сказал, довольно, Энни. Я говорю серьезно. Шор посмотрел на него.
— Я прекрасно сознаю, что внес свой вклад в проблемы, с которыми ты столкнулся после исчезновения своего отца, Рейн. Я так и не извинился. Теперь я это делаю.
Оливер повернулся к нему:
— Мне не нужны твои чертовы извинения.
— Я понимаю. Ты хочешь отомстить. — Шор продолжал смотреть ему прямо в глаза. — Я думаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы объяснить, почему я не мог оказать тебе никакого послабления пятнадцать лет назад. Я был в очень рискованной ситуации в смысле финансов, когда твой отец покинул город. Мне нужны были деньги, которые он задолжал мне, очень нужны.
— Я не хочу это обсуждать, — сказал Оливер.
— Знаю, что не хочешь, — тихим голосом сказал Шор. — Но я хотел бы, чтобы ты понял, каково мне пришлось в то время. Я потерял огромные суммы на облигациях и на недвижимости. Как и все, включая твоего отца, я оказался практически без средств. Я не был уверен, что смогу остаться на плаву. Когда он смылся, оставив меня одного лицом к лицу с кредиторами, это стало последней каплей. Мне нужно было думать о жене и двух сыновьях.
«Это все дело рук Энни, — в ярости подумал Оливер. — Все рушится из-за нее».
— Я сказал, что не хочу говорить о прошлом, Шор, — произнес он членораздельно.
— Я не надеюсь, что ты простишь меня, просто хочу, чтобы ты понял, — настаивал Шор. — Мне нужны были деньги, которые задолжал мне твой отец, больше чем когда-либо в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82