Так что было в Ньюгейте?
– Что там могло быть? Нас встретил мистер Гудбоди, начальник тюрьмы, который, как обычно, потребовал «магарыч». Я велел мисс Ролстон заплатить: если бы она отказалась, другие заключенные содрали бы с нее платье и пропили бы его. Когда она по моему совету достала кошелек и в нем оказалось множество соверенов, мистер Гудбоди сразу помягчел. Он сказал, что может предоставить ей комнату у себя в доме за полгинеи в день.
Брогден встал с кресла, проследовал к окну. Его дурное настроение явно боролось с какими-то иными чувствами. В свете свечей голова его четко вырисовывалась на фоне окна.
– Я помог ей, – сказал он.
– Мистер Брогден, пожалуйста, не думайте, что я не испытываю к вам благодарности.
– Правда? – Клерк потряс кулаком. – Я заставил Гудбоди сбавить цену за комнату, равно как и плату за то, что она будет столоваться у него. Я отпугнул толпу улюлюкающих мегер, которые измывались над ней, и грязных мерзавцев, которые тянули к ней свои лапы. Когда в «Опере нищих» изображают идиллическую картинку Ньюгейта, где воры танцуют под музыку, я хочу посоветовать им сходить и посмотреть, как это бывает на самом деле.
– Это было бы нелишне. Думаю, что Пег первая согласилась бы с вами..
. – Она просила разрешения отправить записку своей бывшей горничной, некоей Китти Уилкис, чтобы та прислала ей одежду. Она также просила, чтобы ей дали горячей воды и деревянный чан вместо ванны. Обе просьбы были выполнены.
– За деньги, разумеется?
– И немалые, будьте уверены. Но что было делать? Так там заведено. И не нам менять этого, как не нам менять законы.
Тут Брогден вытянул вперед палец.
– Теперь я понял: все это время она обдумывала побег. Я покинул тюрьму незадолго до одиннадцати. В середине дня, к изумлению моему и судьи Филдинга, приходит посыльный от мистера Гудбоди сказать, что, когда они в два часа сели обедать, обнаружилось, что девушка отсутствует.
– Что было после?
– После сам мистер Гудбоди является на Боу-стрит и ругается на чем свет стоит – таким я его прежде не видел. На полу в ее комнате обнаружили дорожный плащ, в котором она явилась в тюрьму. Опрошенные надзиратели припомнили, что видели женщину, явно молодую и хорошенькую, которая выходила из главных ворот вместе с посетителями тюрьмы…
– Что на ней было? Какое платье?
– Этого они сказать не могли. На ней был черный плащ с поднятым капюшоном, а к глазам она прижимала платок, как будто плакала по кому-то, приговоренному к смерти. Такое там часто можно видеть.
– Но вы, я полагаю, не все мне сказали. Что еще?
– Ну, – проговорил клерк, и одно плечо его поднялось. – Пришлось поставить в известность сэра Мортимера. Откуда мы могли знать, что он заболел накануне вечером? Так что я послал письмо за подписью судьи Филдинга. Только недавно лакей принес ответ.
– С чего тогда все эти разговоры о том, что он при смерти? Если он может написать ответ, то состояние его совсем не так уж плохо.
– Ответ написан не самим сэром Мортимером. Письмо нам прислал его врач, доктор Уильям Хантер. Положение действительно не было опасным до тех пор, пока… – Брогден замялся. – Когда сэр Мортимер взял в руки мое письмо, его хватил апоплексический удар, от которого он до сих пор не оправился.
Джеффри всплеснул руками.
– Кто в этом виноват кроме девушки?
– Естественно. Никто никогда не виноват. Что дальше?
– Почему-то примерно в то же время, в половине пятого, пришел еще один врач. Не зная его, миссис Крессвелл и слуги отказались его впустить.
– Его звали доктор Джордж Эйбил?
– Об этом в письме не говорится. Однако, когда сэр Мортимер рухнул, миссис Крессвелл закричала, что надо позвать того, другого врача, наверх, чтобы он присмотрел за сэром Мортимером, пока не придет доктор Хантер. С тех пор оба врача находятся у постели больного; оба считают, что надежды мало.
– Значит, миссис Крессвелл тоже читала ваше письмо?
– Она и дала его сэру Мортимеру. Мы все можем предъявить этой даме свои претензии. – Брогден отошел от окна. – Ну вот, теперь вы знаете, как обстоят дела. Если вы можете поклясться, что девушка не говорила вам, где она намерена укрыться…
– Нет, ничего она мне не говорила. Но у меня есть кое-какие соображения по этому поводу.
– В таком случае вам лучше бы вернуть ее.
– Это только дичайшее предположение; вполне возможно, что абсолютная чушь. Кроме того, если я даже и отыщу ее, как мне вернуть ее в Ньюгейт сегодня вечером: ворота закрываются в девять. После девяти их не откроют даже самому королю.
– Я отправляюсь на Сент-Джеймсскую площадь, – сказал Брогден, – и постараюсь сделать, что смогу. Его честь вполне устроит, если вы доставите девушку туда, с тем чтобы сэр Мортимер мог ее увидеть. Если он выживет, что маловероятно, не исключено, что он откажется от обвинения против нее. В любом, случае…
Пламя свечей, заколебавшись от сквозняка, бросило широкие колышущиеся блики на картину, изображающую Венеру и Марса. Брогден сделал еще несколько шагов по направлению к Джеффри и стоял, глядя прямо на него, крепко стиснув кулаки и прижав руки к бокам.
– Лучше будет, если вы найдете ее, – произнес он, – Лучше будет, если вы найдете ее. Лучше будет, если вы найдете ее.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Выстрелы над озером
Далеко вверх по реке, мимо полей и деревьев, растущих на том берегу, где располагается Челси, плыла лодка.
Лодочник размеренно греб, налегая на весла. Белый глаз луны отражался, мерцая, в легкой ряби, плывущей навстречу лодке. Влажный ветерок обдувал сидящего на носу Джеффри, забираясь ему под шляпу и парик. Откуда-то из-за деревьев подкрались по воде робкие звуки музыки, усиленные ничем не нарушаемой тишиной. Поначалу Джеффри едва мог различить их сквозь скрип уключин.
– Пусть мне повезет, – молился он про себя. – Пусть хоть раз упадут кости как надо. Ведь если я ошибся – а это вполне может случиться, – у Пег нет больше шансов, и, значит, я снова ее подвел.
Что-то пробурчал лодочник. Глядя через плечо, он начал табанить левым веслом и, гребя правым, развернул лодку в сторону Челси.
– Приехали! – возвестил он. – Вам нужно было к Больничной пристани или в Рэнилег?
– Я же сказал: в Рэнилег.
– Точно. Я так и помню. Там в ротонде сегодня маскарад. У них почти каждый вечер или концерт, или маскарад. Только что это вы за такой странный тип, что отправляетесь ночью в Рэнилег по воде?
– У странного типа есть на то свои причины.
– Это уж точно, осторожно, приятель!
Нервы у Джеффри были на пределе. Он встал лицом к лодочнику, который сидел сейчас спиной к берегу, и огляделся.
В этой заброшенной местности к востоку от деревушки Челси – кучки заблудившихся домишек – возвышались два строения, освещенные бледным светом луны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Что там могло быть? Нас встретил мистер Гудбоди, начальник тюрьмы, который, как обычно, потребовал «магарыч». Я велел мисс Ролстон заплатить: если бы она отказалась, другие заключенные содрали бы с нее платье и пропили бы его. Когда она по моему совету достала кошелек и в нем оказалось множество соверенов, мистер Гудбоди сразу помягчел. Он сказал, что может предоставить ей комнату у себя в доме за полгинеи в день.
Брогден встал с кресла, проследовал к окну. Его дурное настроение явно боролось с какими-то иными чувствами. В свете свечей голова его четко вырисовывалась на фоне окна.
– Я помог ей, – сказал он.
– Мистер Брогден, пожалуйста, не думайте, что я не испытываю к вам благодарности.
– Правда? – Клерк потряс кулаком. – Я заставил Гудбоди сбавить цену за комнату, равно как и плату за то, что она будет столоваться у него. Я отпугнул толпу улюлюкающих мегер, которые измывались над ней, и грязных мерзавцев, которые тянули к ней свои лапы. Когда в «Опере нищих» изображают идиллическую картинку Ньюгейта, где воры танцуют под музыку, я хочу посоветовать им сходить и посмотреть, как это бывает на самом деле.
– Это было бы нелишне. Думаю, что Пег первая согласилась бы с вами..
. – Она просила разрешения отправить записку своей бывшей горничной, некоей Китти Уилкис, чтобы та прислала ей одежду. Она также просила, чтобы ей дали горячей воды и деревянный чан вместо ванны. Обе просьбы были выполнены.
– За деньги, разумеется?
– И немалые, будьте уверены. Но что было делать? Так там заведено. И не нам менять этого, как не нам менять законы.
Тут Брогден вытянул вперед палец.
– Теперь я понял: все это время она обдумывала побег. Я покинул тюрьму незадолго до одиннадцати. В середине дня, к изумлению моему и судьи Филдинга, приходит посыльный от мистера Гудбоди сказать, что, когда они в два часа сели обедать, обнаружилось, что девушка отсутствует.
– Что было после?
– После сам мистер Гудбоди является на Боу-стрит и ругается на чем свет стоит – таким я его прежде не видел. На полу в ее комнате обнаружили дорожный плащ, в котором она явилась в тюрьму. Опрошенные надзиратели припомнили, что видели женщину, явно молодую и хорошенькую, которая выходила из главных ворот вместе с посетителями тюрьмы…
– Что на ней было? Какое платье?
– Этого они сказать не могли. На ней был черный плащ с поднятым капюшоном, а к глазам она прижимала платок, как будто плакала по кому-то, приговоренному к смерти. Такое там часто можно видеть.
– Но вы, я полагаю, не все мне сказали. Что еще?
– Ну, – проговорил клерк, и одно плечо его поднялось. – Пришлось поставить в известность сэра Мортимера. Откуда мы могли знать, что он заболел накануне вечером? Так что я послал письмо за подписью судьи Филдинга. Только недавно лакей принес ответ.
– С чего тогда все эти разговоры о том, что он при смерти? Если он может написать ответ, то состояние его совсем не так уж плохо.
– Ответ написан не самим сэром Мортимером. Письмо нам прислал его врач, доктор Уильям Хантер. Положение действительно не было опасным до тех пор, пока… – Брогден замялся. – Когда сэр Мортимер взял в руки мое письмо, его хватил апоплексический удар, от которого он до сих пор не оправился.
Джеффри всплеснул руками.
– Кто в этом виноват кроме девушки?
– Естественно. Никто никогда не виноват. Что дальше?
– Почему-то примерно в то же время, в половине пятого, пришел еще один врач. Не зная его, миссис Крессвелл и слуги отказались его впустить.
– Его звали доктор Джордж Эйбил?
– Об этом в письме не говорится. Однако, когда сэр Мортимер рухнул, миссис Крессвелл закричала, что надо позвать того, другого врача, наверх, чтобы он присмотрел за сэром Мортимером, пока не придет доктор Хантер. С тех пор оба врача находятся у постели больного; оба считают, что надежды мало.
– Значит, миссис Крессвелл тоже читала ваше письмо?
– Она и дала его сэру Мортимеру. Мы все можем предъявить этой даме свои претензии. – Брогден отошел от окна. – Ну вот, теперь вы знаете, как обстоят дела. Если вы можете поклясться, что девушка не говорила вам, где она намерена укрыться…
– Нет, ничего она мне не говорила. Но у меня есть кое-какие соображения по этому поводу.
– В таком случае вам лучше бы вернуть ее.
– Это только дичайшее предположение; вполне возможно, что абсолютная чушь. Кроме того, если я даже и отыщу ее, как мне вернуть ее в Ньюгейт сегодня вечером: ворота закрываются в девять. После девяти их не откроют даже самому королю.
– Я отправляюсь на Сент-Джеймсскую площадь, – сказал Брогден, – и постараюсь сделать, что смогу. Его честь вполне устроит, если вы доставите девушку туда, с тем чтобы сэр Мортимер мог ее увидеть. Если он выживет, что маловероятно, не исключено, что он откажется от обвинения против нее. В любом, случае…
Пламя свечей, заколебавшись от сквозняка, бросило широкие колышущиеся блики на картину, изображающую Венеру и Марса. Брогден сделал еще несколько шагов по направлению к Джеффри и стоял, глядя прямо на него, крепко стиснув кулаки и прижав руки к бокам.
– Лучше будет, если вы найдете ее, – произнес он, – Лучше будет, если вы найдете ее. Лучше будет, если вы найдете ее.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Выстрелы над озером
Далеко вверх по реке, мимо полей и деревьев, растущих на том берегу, где располагается Челси, плыла лодка.
Лодочник размеренно греб, налегая на весла. Белый глаз луны отражался, мерцая, в легкой ряби, плывущей навстречу лодке. Влажный ветерок обдувал сидящего на носу Джеффри, забираясь ему под шляпу и парик. Откуда-то из-за деревьев подкрались по воде робкие звуки музыки, усиленные ничем не нарушаемой тишиной. Поначалу Джеффри едва мог различить их сквозь скрип уключин.
– Пусть мне повезет, – молился он про себя. – Пусть хоть раз упадут кости как надо. Ведь если я ошибся – а это вполне может случиться, – у Пег нет больше шансов, и, значит, я снова ее подвел.
Что-то пробурчал лодочник. Глядя через плечо, он начал табанить левым веслом и, гребя правым, развернул лодку в сторону Челси.
– Приехали! – возвестил он. – Вам нужно было к Больничной пристани или в Рэнилег?
– Я же сказал: в Рэнилег.
– Точно. Я так и помню. Там в ротонде сегодня маскарад. У них почти каждый вечер или концерт, или маскарад. Только что это вы за такой странный тип, что отправляетесь ночью в Рэнилег по воде?
– У странного типа есть на то свои причины.
– Это уж точно, осторожно, приятель!
Нервы у Джеффри были на пределе. Он встал лицом к лодочнику, который сидел сейчас спиной к берегу, и огляделся.
В этой заброшенной местности к востоку от деревушки Челси – кучки заблудившихся домишек – возвышались два строения, освещенные бледным светом луны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66