л. с. и длину – 30,75 м, ширину – 5,58 м, высоту – 6,5 м. При полном запасе угля в 8,5 т пароход имел осадку носа 1,80 м, кормы 2,2 м и водоизмещение приблизительно в 200 рт. Численность его команды составляла 22 человека.
Из участников этого рейса с курсантами жил и работал в Петрокрепости до 1990 года первый помощник механика «Орла» Алексей Иванович Дунин, а в памяти людей прочно остались имена уже давно скончавшихся Ивана Дмитриевича Ерофеева, старшего помощника капитана Василия Николаевича Ларшина, рулевого А.К. Питерского, Сергея Шульгина, механиков Смовцева, Николая Васильевича Менькова, Павла Яковлевича Петрова.
Деревянная баржа №752 ориентировочно имела водоизмещение в 750 тонн. В огромном трюме баржи не было переборок, которые разделяли бы судно на отдельные отсеки и помещения.
Поэтому автомашины, катушки с кабелем и другие крупные грузы были размещены на палубе, а малогабаритные грузы опущены в трюм до посадки людей.
Посадку людей произвели группами по их принадлежности к учебным заведениям и к управлениям ВМФ. Поэтому и в трюме люди размещались соответствующими группами.
В числе выпускников академии были и женщины в возрасте от 23 до 26 лет. При выпуске им так же, как и мужчинам, было присвоено воинское звание «старший военфельдшер» с годичной выслугой до следующего звания «военврача 3 ранга». Женщины были одеты в офицерские шинели черного сукна с нарукавными знаками отличия – серебряными галунами от шва до шва с зеленым просветом. Головным убором для них был черный берет с серебряной морской эмблемой – «крабом». Это был женский взвод, командиром которого по совместительству была Елена Петровна Травина, поскольку она одновременно и училась вместе со своими подчиненными.
Подтянутая Травина, жизнерадостная, с черными густыми волосами, карими глазами, была честной и правдивой женщиной. В 1941 году ей был 31 год. Требовательная и добрая, она сердцем понимала всю глубину ответственности за воспитание, быт и жизнь порученных ей девушек. Елена Петровна была мамой, она везла с собою восьмилетнюю дочурку Таню. По-матерински держала она своих воспитанниц тесной кучкой всегда рядом, и теперь в трюме баржи она рядышком устроила их на ночлег, а затем и сама устроилась ко сну на днище трюма, прижав к себе маленькую Танюшу.
Семейные офицеры, как могли, устроили жен и детей также на днище, используя собственные домашние вещи, взятые с собой навсегда из того, что было позволительно взять на транспорт. Это были такие вещи, которые можно было уместить в чемоданы. Конечно, для создания удобств семьям не было никаких условий. Естественно, отцы и матери отлично сознавали сложность военной обстановки, но никто не сетовал на неустроенность вынужденного путешествия. Успокаивала мысль о том, что переправа через Ладогу не займет много времени, что ночевать в таких плохих условиях предстоит лишь один раз.
В трюме было мрачно, темно, освещения не было, лишь хаотично перемещались светлячки самокруток и папирос курильщиков и ярко вспыхивали спички, зажженные для того, чтобы прикурить или осмотреться вокруг в поисках более удобного для ночлега места.
Усталые люди, плотно размещенные по всему трюму от носа до кормы, вначале коротали время негромкими разговорами. Постепенно они засыпали, устроившись кто как, и в основном улеглись непосредственно на настиле днища, подложив под голову противогаз либо чемодан. Несколько человек расположились, сидя на своих чемоданах, и в таком положении дремали. Это были молодые врачи – выпускники Военно-морской медицинской академии.
Некоторым курсантам повезло, среди них был и Вася Якименко, поскольку они уселись на мягких мешках.
Баржа, ведомая «Орлом», удалялась от западного берега и выходила, как принято говорить, в открытое море, тем более потому, что Ладожское озеро отличается от малых морей лишь тем, что в нем вода не соленая, а пресная.
Наконец в темном трюме все устроились, угомонились и пришло время безмятежного сна. Тем временем возник несильный шум ветра, под который спалось крепче. Ничто не предвещало грозных событий.
Постепенно ветер стал крепчать, усилилось волнение, и вследствие этого появилась качка. Началась пока бортовая качка, а спустя еще небольшое время появилась и килевая качка – с носа на корму и обратно.
Известно, что Ладожское озеро – крупнейшее в Европе. По средним глубинам оно превышает Азовское море в 3,6 раза, а по максимальным глубинам – в 16 раз.
Вряд ли можно было путем дооборудования придать речному варианту баржи повышенные мореходные качества, достаточные для ее безопасной эксплуатации в условиях штормовой погоды на Ладожском озере, соразмерном с морем.
До данного перехода многие пассажиры никогда не совершали морских путешествий, и на этот раз они впервые за свою жизнь были вынуждены пересекать огромную Ладогу, идя водным путем с запада на восток. Им было на барже и трудно, и боязно, а детям было страшно, их душевное смятение понять было легко.
Ко всем прочим неудобствам прибавился навозный запах от конского состава, так как уборка баржи после перевозки стрелкового батальона была сделана – под угрозой воздушных налетов – на скорую руку. В связи с этим многие пассажиры выходили ночью на палубу, чтобы «потравить» и подышать свежим воздухом.
В трюме было темно. Оставив свой мешок– «кису» подвешенным к балке, обходя спящих людей, где перешагивая через них, а где и наступая на них, с немалым трудом курсант Юрий Селезнев поднялся на палубу. Здесь сразу вздохнулось легче, чем в душном трюме.
Было безлюдно и темно. Ладога уже угрожающе шумела, свистел ветер, качало. Ветер тащил Юрия за собою, принуждал крепко держаться на ногах. Селезнев долго искал место, где можно было бы укрыться от его силы. Заглянул в надстройку, но там было тесно. Наконец нашел укрытие за колесом стоящей на палубе грузовой автомашины. Юрий набросил поверх бушлата шинель и привалился к колесу.
Было за полночь. Шторм усиливался.
Особенно тяжело ощущали морскую болезнь женщины. Плохо себя чувствовали Лена Томилова, Аня Волкова, Таня Проварихина, Аня Фролова, Ира Новикова, Елена Петровна Травина с дочкой Таней, Е. Пирамидина, К. Ильина, Дися Альтман. Очень тошнило и неоднократно рвало Аню Воротилову. Спустя сорок пять лет она скажет: «Я травила по-морскому».
Выпускники академии – мужчины ободряли ослабевших женщин-коллег, уговаривали их не стесняться и «травить» на месте, не выходя на палубу. Ане Воротиловой давали таблетки аскорбиновой кислоты, но это средство ей не помогало.
Затем возник скрип корпуса. В темноте трюма послышались голоса о том, что баржа скоро развалится, что мы скоро будем тонуть. Кто-то уже ощутил наступление большой беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Из участников этого рейса с курсантами жил и работал в Петрокрепости до 1990 года первый помощник механика «Орла» Алексей Иванович Дунин, а в памяти людей прочно остались имена уже давно скончавшихся Ивана Дмитриевича Ерофеева, старшего помощника капитана Василия Николаевича Ларшина, рулевого А.К. Питерского, Сергея Шульгина, механиков Смовцева, Николая Васильевича Менькова, Павла Яковлевича Петрова.
Деревянная баржа №752 ориентировочно имела водоизмещение в 750 тонн. В огромном трюме баржи не было переборок, которые разделяли бы судно на отдельные отсеки и помещения.
Поэтому автомашины, катушки с кабелем и другие крупные грузы были размещены на палубе, а малогабаритные грузы опущены в трюм до посадки людей.
Посадку людей произвели группами по их принадлежности к учебным заведениям и к управлениям ВМФ. Поэтому и в трюме люди размещались соответствующими группами.
В числе выпускников академии были и женщины в возрасте от 23 до 26 лет. При выпуске им так же, как и мужчинам, было присвоено воинское звание «старший военфельдшер» с годичной выслугой до следующего звания «военврача 3 ранга». Женщины были одеты в офицерские шинели черного сукна с нарукавными знаками отличия – серебряными галунами от шва до шва с зеленым просветом. Головным убором для них был черный берет с серебряной морской эмблемой – «крабом». Это был женский взвод, командиром которого по совместительству была Елена Петровна Травина, поскольку она одновременно и училась вместе со своими подчиненными.
Подтянутая Травина, жизнерадостная, с черными густыми волосами, карими глазами, была честной и правдивой женщиной. В 1941 году ей был 31 год. Требовательная и добрая, она сердцем понимала всю глубину ответственности за воспитание, быт и жизнь порученных ей девушек. Елена Петровна была мамой, она везла с собою восьмилетнюю дочурку Таню. По-матерински держала она своих воспитанниц тесной кучкой всегда рядом, и теперь в трюме баржи она рядышком устроила их на ночлег, а затем и сама устроилась ко сну на днище трюма, прижав к себе маленькую Танюшу.
Семейные офицеры, как могли, устроили жен и детей также на днище, используя собственные домашние вещи, взятые с собой навсегда из того, что было позволительно взять на транспорт. Это были такие вещи, которые можно было уместить в чемоданы. Конечно, для создания удобств семьям не было никаких условий. Естественно, отцы и матери отлично сознавали сложность военной обстановки, но никто не сетовал на неустроенность вынужденного путешествия. Успокаивала мысль о том, что переправа через Ладогу не займет много времени, что ночевать в таких плохих условиях предстоит лишь один раз.
В трюме было мрачно, темно, освещения не было, лишь хаотично перемещались светлячки самокруток и папирос курильщиков и ярко вспыхивали спички, зажженные для того, чтобы прикурить или осмотреться вокруг в поисках более удобного для ночлега места.
Усталые люди, плотно размещенные по всему трюму от носа до кормы, вначале коротали время негромкими разговорами. Постепенно они засыпали, устроившись кто как, и в основном улеглись непосредственно на настиле днища, подложив под голову противогаз либо чемодан. Несколько человек расположились, сидя на своих чемоданах, и в таком положении дремали. Это были молодые врачи – выпускники Военно-морской медицинской академии.
Некоторым курсантам повезло, среди них был и Вася Якименко, поскольку они уселись на мягких мешках.
Баржа, ведомая «Орлом», удалялась от западного берега и выходила, как принято говорить, в открытое море, тем более потому, что Ладожское озеро отличается от малых морей лишь тем, что в нем вода не соленая, а пресная.
Наконец в темном трюме все устроились, угомонились и пришло время безмятежного сна. Тем временем возник несильный шум ветра, под который спалось крепче. Ничто не предвещало грозных событий.
Постепенно ветер стал крепчать, усилилось волнение, и вследствие этого появилась качка. Началась пока бортовая качка, а спустя еще небольшое время появилась и килевая качка – с носа на корму и обратно.
Известно, что Ладожское озеро – крупнейшее в Европе. По средним глубинам оно превышает Азовское море в 3,6 раза, а по максимальным глубинам – в 16 раз.
Вряд ли можно было путем дооборудования придать речному варианту баржи повышенные мореходные качества, достаточные для ее безопасной эксплуатации в условиях штормовой погоды на Ладожском озере, соразмерном с морем.
До данного перехода многие пассажиры никогда не совершали морских путешествий, и на этот раз они впервые за свою жизнь были вынуждены пересекать огромную Ладогу, идя водным путем с запада на восток. Им было на барже и трудно, и боязно, а детям было страшно, их душевное смятение понять было легко.
Ко всем прочим неудобствам прибавился навозный запах от конского состава, так как уборка баржи после перевозки стрелкового батальона была сделана – под угрозой воздушных налетов – на скорую руку. В связи с этим многие пассажиры выходили ночью на палубу, чтобы «потравить» и подышать свежим воздухом.
В трюме было темно. Оставив свой мешок– «кису» подвешенным к балке, обходя спящих людей, где перешагивая через них, а где и наступая на них, с немалым трудом курсант Юрий Селезнев поднялся на палубу. Здесь сразу вздохнулось легче, чем в душном трюме.
Было безлюдно и темно. Ладога уже угрожающе шумела, свистел ветер, качало. Ветер тащил Юрия за собою, принуждал крепко держаться на ногах. Селезнев долго искал место, где можно было бы укрыться от его силы. Заглянул в надстройку, но там было тесно. Наконец нашел укрытие за колесом стоящей на палубе грузовой автомашины. Юрий набросил поверх бушлата шинель и привалился к колесу.
Было за полночь. Шторм усиливался.
Особенно тяжело ощущали морскую болезнь женщины. Плохо себя чувствовали Лена Томилова, Аня Волкова, Таня Проварихина, Аня Фролова, Ира Новикова, Елена Петровна Травина с дочкой Таней, Е. Пирамидина, К. Ильина, Дися Альтман. Очень тошнило и неоднократно рвало Аню Воротилову. Спустя сорок пять лет она скажет: «Я травила по-морскому».
Выпускники академии – мужчины ободряли ослабевших женщин-коллег, уговаривали их не стесняться и «травить» на месте, не выходя на палубу. Ане Воротиловой давали таблетки аскорбиновой кислоты, но это средство ей не помогало.
Затем возник скрип корпуса. В темноте трюма послышались голоса о том, что баржа скоро развалится, что мы скоро будем тонуть. Кто-то уже ощутил наступление большой беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140