Решил: людей много, обойдутся. Высунулся из кузова только на резкий шум двигателя.
Когда сбросили автомашины за борт, показалось, что баржа немного подвсплыла и стала легче всходить на волну. И это побудило действовать всех, кто был на барже. Сбросили все прочие грузы, выбросили личные вещи, чемоданы, вещевые мешки, ящики.
Но эта передышка была чрезвычайно кратковременной.
Управление действиями людей было возможным только в первое время. Можно было руководить выходом людей из трюма на палубу, размещением их на палубе, руководить борьбой за плавучесть, используя самые примитивные средства, освобождать палубу от грузов. Можно было успокаивать женщин, курсантов, работников гидрографии – этим занимались командиры.
Все это было возможным до момента сбрасывания рубки за борт.
Дальше стихия быстро подавила всякие попытки к управлению и обрекла людей на самостоятельные решения, оставив им лишь призрачную надежду как-то спасти жизнь себе и близким.
Люди упорно боролись против разбушевавшейся стихии. Главной заботой на палубе стало – держаться всеми силами за любой выступ, щель, предмет, друг за друга. Женщины держали себя относительно сдержанно. Одна пожилая женщина говорила, что умирать все-таки еще не хочется. Женщина с ребенком умоляла окружающих спасти ее ребенка, потому что он еще ничего не видел в жизни и должен жить, мысленно она уже готовила себя к гибели.
Женщин успокаивали офицеры. Они информировали и окружающих курсантов о том, что на помощь уже идут корабли. И действительно, вскоре на горизонте показалась канлодка.
Мужья обнимали жен, детей, стараясь их согреть. Некоторые продолжали привязываться к деталям палубы.
Когда волны стали окатывать палубу, то люди упорно сопротивлялись их напору, они крепко стояли группами, держались друг за друга, сидели группами, держались за предметы, выступы и т. д. Но каждая очередная волна все равно смывала за борт по несколько человек. Несмотря на всю трагичность этого положения, безотчетной паники все же не было.
Курсант Сокальский до сих пор помнит обстановку, когда женщин и детей, мокрых и промерзших, стали помещать в шкиперскую рубку. Незнакомый офицер, забравшись на крышу рубки, размахивал белой простыней, прикрепленной к палке, подавая сигналы находящейся невдалеке канлодке. Ее трудно было заметить в сумерках утра и взбешенного моря. Но кто-то ее видел, когда баржа оказывалась на гребне волны.
Через некоторое время старший воентехник Антоненко Н.А. крикнул, что видит, как корабль идет к ним на помощь. Все стали вглядываться и с гребня волны действительно увидели корабль. Как потом стало известно, это была канлодка «Селемджа». Из своих вещей кто-то вытащил простыню и передал ее Антоненко и Логвиненко, и они тоже с крыши рубки стали размахивать простыней, чтобы привлечь внимание канлодки.
Сильным ударом волны сбросило за борт трех человек, которые стояли рядом с Серебровским и разговаривали с ним. В их числе была женщина. Все они только один раз показались на мгновение из волн и исчезли. Сразу же все стали смещаться подальше от борта. Но теперь волны стали все чаще «слизывать» людей с палубы.
Те минуты, когда в зоне видимости появилась канлодка и стала приближаться к барже, вызвали необычайную радость, особенно у женщин и детей.
Но когда канлодка весьма близко прошла мимо баржи, а затем когда офицеры начали стрелять, чтобы привлечь внимание удалявшегося корабля, у людей возникла глубокая тревога, ставшая причиной тяжелых происшествий. Кричали женщины и дети, охваченные страхом. Командир роты электриков выхватил свой пистолет из кобуры, но ему приказали выбросить его, и он подчинился. Пистолет попал в руки бахвалистого курсанта, у которого его отобрал Игорь Жуковский, который сохранил его при себе, плавая среди волн, и выбрался с ним на буксир «Орел».
Аварийная ситуация теперь развивалась быстро. Ветер крепчал, росла волна, шторм набирал силу.
Борьба за плавучесть баржи с использованием подручных средств не могла обеспечить необходимой плавучести. Когда это стало очевидным для всех, люди перестали заниматься бесполезной тратой сил.
Баржа продолжала быстро заполняться водой и также быстро оседала. Шквальные порывы ветра срывали и уносили за борт бескозырки, шапки и другие предметы.
Наступила чрезвычайно опасная обстановка. Не скрывали своего волнения женщины, особенно матери с детьми.
Наступил такой момент, когда волны одна за другой стали обрушиваться на палубу, унося за борт в кипящие волны каждый раз большие группы людей, которые на глазах погибали.
Всем стало очевидно, что положение на барже стало катастрофическим, что гибель угрожает каждому.
Состояние тревоги теперь охватило всех. Каждый человек напряженно искал, что предпринять, чтобы остаться в живых, чтобы спасти женщин с детьми, чтобы спасти близких.
Вот почему офицеры собрали женщин с детьми, а также малолетних учеников-ремесленников в рубку, считая рубку самым надежным для них местом.
Каждый курсант и офицер, каждая женщина понимали, что плавания среди волн уже не избежать, и, чтобы по возможности облегчить себе это плавание, стали раздеваться, разуваться, освобождаться от всех личных предметов.
Раздевшись и прихватив с собою какой-нибудь деревянный брус, отдельные офицеры и курсанты сами прыгали за борт, видимо считая, что так будет надежнее, чем быть сбитым с борта и искалеченным.
Курсант Кутузов, известный пловец, решил вплавь добираться до берега, несмотря на то, что побережья не было видно. Он разделся до трусов и, придерживаясь за буксирный трос, полез в воду. Но через минуту его уже не стало.
Раздавались крики о помощи, о спасении.
Курсанты в этих условиях проявили исключительное самообладание. Находясь в опасной обстановке, они добрыми словами, а иной раз и жесткими, не совсем дозволенными словами успокаивали растерявшихся.
Капитан-лейтенант Боков и интендант 3 ранга Купцов строго и громко требовали сохранять порядок. Их личное самообладание служило хорошим примером для остальных.
Делить людей на строевые группы стало невозможным. Группы перемешались. В связи с этим и офицеры переходили с одного места на другое. В один из таких моментов смыло за борт политрука Щербо и группу курсантов. Он судорожно пытался сбросить с себя снаряжение и шинель. С криками «Спасать политрука!» за борт бросились несколько курсантов – Фаенсон, Василевич, Александров, но следующая волна накрыла их всех навсегда.
Почему-то около рубки безучастно стоял курсант Ферин, и его глаза были необычно широко раскрыты.
Плакали женщины, кричали дети.
Продолжали раздеваться, разуваться, спрашивали, что же делать дальше. Курсант Соколов остался в тельняшке и трусах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Когда сбросили автомашины за борт, показалось, что баржа немного подвсплыла и стала легче всходить на волну. И это побудило действовать всех, кто был на барже. Сбросили все прочие грузы, выбросили личные вещи, чемоданы, вещевые мешки, ящики.
Но эта передышка была чрезвычайно кратковременной.
Управление действиями людей было возможным только в первое время. Можно было руководить выходом людей из трюма на палубу, размещением их на палубе, руководить борьбой за плавучесть, используя самые примитивные средства, освобождать палубу от грузов. Можно было успокаивать женщин, курсантов, работников гидрографии – этим занимались командиры.
Все это было возможным до момента сбрасывания рубки за борт.
Дальше стихия быстро подавила всякие попытки к управлению и обрекла людей на самостоятельные решения, оставив им лишь призрачную надежду как-то спасти жизнь себе и близким.
Люди упорно боролись против разбушевавшейся стихии. Главной заботой на палубе стало – держаться всеми силами за любой выступ, щель, предмет, друг за друга. Женщины держали себя относительно сдержанно. Одна пожилая женщина говорила, что умирать все-таки еще не хочется. Женщина с ребенком умоляла окружающих спасти ее ребенка, потому что он еще ничего не видел в жизни и должен жить, мысленно она уже готовила себя к гибели.
Женщин успокаивали офицеры. Они информировали и окружающих курсантов о том, что на помощь уже идут корабли. И действительно, вскоре на горизонте показалась канлодка.
Мужья обнимали жен, детей, стараясь их согреть. Некоторые продолжали привязываться к деталям палубы.
Когда волны стали окатывать палубу, то люди упорно сопротивлялись их напору, они крепко стояли группами, держались друг за друга, сидели группами, держались за предметы, выступы и т. д. Но каждая очередная волна все равно смывала за борт по несколько человек. Несмотря на всю трагичность этого положения, безотчетной паники все же не было.
Курсант Сокальский до сих пор помнит обстановку, когда женщин и детей, мокрых и промерзших, стали помещать в шкиперскую рубку. Незнакомый офицер, забравшись на крышу рубки, размахивал белой простыней, прикрепленной к палке, подавая сигналы находящейся невдалеке канлодке. Ее трудно было заметить в сумерках утра и взбешенного моря. Но кто-то ее видел, когда баржа оказывалась на гребне волны.
Через некоторое время старший воентехник Антоненко Н.А. крикнул, что видит, как корабль идет к ним на помощь. Все стали вглядываться и с гребня волны действительно увидели корабль. Как потом стало известно, это была канлодка «Селемджа». Из своих вещей кто-то вытащил простыню и передал ее Антоненко и Логвиненко, и они тоже с крыши рубки стали размахивать простыней, чтобы привлечь внимание канлодки.
Сильным ударом волны сбросило за борт трех человек, которые стояли рядом с Серебровским и разговаривали с ним. В их числе была женщина. Все они только один раз показались на мгновение из волн и исчезли. Сразу же все стали смещаться подальше от борта. Но теперь волны стали все чаще «слизывать» людей с палубы.
Те минуты, когда в зоне видимости появилась канлодка и стала приближаться к барже, вызвали необычайную радость, особенно у женщин и детей.
Но когда канлодка весьма близко прошла мимо баржи, а затем когда офицеры начали стрелять, чтобы привлечь внимание удалявшегося корабля, у людей возникла глубокая тревога, ставшая причиной тяжелых происшествий. Кричали женщины и дети, охваченные страхом. Командир роты электриков выхватил свой пистолет из кобуры, но ему приказали выбросить его, и он подчинился. Пистолет попал в руки бахвалистого курсанта, у которого его отобрал Игорь Жуковский, который сохранил его при себе, плавая среди волн, и выбрался с ним на буксир «Орел».
Аварийная ситуация теперь развивалась быстро. Ветер крепчал, росла волна, шторм набирал силу.
Борьба за плавучесть баржи с использованием подручных средств не могла обеспечить необходимой плавучести. Когда это стало очевидным для всех, люди перестали заниматься бесполезной тратой сил.
Баржа продолжала быстро заполняться водой и также быстро оседала. Шквальные порывы ветра срывали и уносили за борт бескозырки, шапки и другие предметы.
Наступила чрезвычайно опасная обстановка. Не скрывали своего волнения женщины, особенно матери с детьми.
Наступил такой момент, когда волны одна за другой стали обрушиваться на палубу, унося за борт в кипящие волны каждый раз большие группы людей, которые на глазах погибали.
Всем стало очевидно, что положение на барже стало катастрофическим, что гибель угрожает каждому.
Состояние тревоги теперь охватило всех. Каждый человек напряженно искал, что предпринять, чтобы остаться в живых, чтобы спасти женщин с детьми, чтобы спасти близких.
Вот почему офицеры собрали женщин с детьми, а также малолетних учеников-ремесленников в рубку, считая рубку самым надежным для них местом.
Каждый курсант и офицер, каждая женщина понимали, что плавания среди волн уже не избежать, и, чтобы по возможности облегчить себе это плавание, стали раздеваться, разуваться, освобождаться от всех личных предметов.
Раздевшись и прихватив с собою какой-нибудь деревянный брус, отдельные офицеры и курсанты сами прыгали за борт, видимо считая, что так будет надежнее, чем быть сбитым с борта и искалеченным.
Курсант Кутузов, известный пловец, решил вплавь добираться до берега, несмотря на то, что побережья не было видно. Он разделся до трусов и, придерживаясь за буксирный трос, полез в воду. Но через минуту его уже не стало.
Раздавались крики о помощи, о спасении.
Курсанты в этих условиях проявили исключительное самообладание. Находясь в опасной обстановке, они добрыми словами, а иной раз и жесткими, не совсем дозволенными словами успокаивали растерявшихся.
Капитан-лейтенант Боков и интендант 3 ранга Купцов строго и громко требовали сохранять порядок. Их личное самообладание служило хорошим примером для остальных.
Делить людей на строевые группы стало невозможным. Группы перемешались. В связи с этим и офицеры переходили с одного места на другое. В один из таких моментов смыло за борт политрука Щербо и группу курсантов. Он судорожно пытался сбросить с себя снаряжение и шинель. С криками «Спасать политрука!» за борт бросились несколько курсантов – Фаенсон, Василевич, Александров, но следующая волна накрыла их всех навсегда.
Почему-то около рубки безучастно стоял курсант Ферин, и его глаза были необычно широко раскрыты.
Плакали женщины, кричали дети.
Продолжали раздеваться, разуваться, спрашивали, что же делать дальше. Курсант Соколов остался в тельняшке и трусах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140