При возвращении из похода лодка встретилась с подводной лодкой противника. Командир вражеской лодки был весьма агрессивен, и его маневры на глубине выводились на атаку. Лодка выстреливала торпеды, поэтому Маринеско должен был каждую атаку противника безошибочно понять и вовремя уйти от торпеды противника.
В этих маневрах Маринеско был абсолютно удачлив. Атаки противника были безуспешными, и свои торпеды противник потерял попусту. Подводную борьбу выиграл Маринеско.
Тяжелое происшествие случилось на обратном пути из похода.
При подходе к Либавскому порту на рассвете, когда лодка шла еще в крейсерском положении, ее атаковал самолет.
Взрывные волны наносили лодке страшной силы гидравлические удары, которые деформировали корпус лодки в районе упорного подшипника правого гребного вала. В результате этого возникли вибрация и перегрев подшипника и участка самого вала. Поэтому экипаж дошел до места стоянки, в основном, на левом двигателе.
Нервозность от бомбардировки передалась всем, в том числе и начальнику подводных сил флота контр-адмиралу Стеценко.
Капитан 1 ранга в отставке Петр Денисович Грищенко – командир подводной лодки Л-3, рассказывал, как сразу после возвращения С-13 в базу к нему в каюту зашел раздраженный до предела Маринеско.
– Понимаешь, Петро, – сказал он, – Стеценко доложил, что он весь поход провоевал, а я провалялся в стельку пьяный. А было все наоборот.
По словам Грищенко, экипаж С-13 этим докладом Стеценко был крайне возмущен.
Свои трудности и проблемы Маринеско не перекладывал на чужие плечи. И, между прочим, о поведении Стеценко он тоже молчал.
Война закончилась. Боевая готовность №1 кораблей к бою стала ненужной и в определенные сроки была снята. Жизнь в стране становилась легче и веселей.
Но при этом матросы и офицеры не могли забыть об уничтожении людей, особенно те герои, которые уничтожили сотни и тысячи жизней противника. Маринеско, например, утопил дивизию противника. А может ли нормальный человек жить после этого спокойно, жить без больших или малых, но всегда тревожных мыслей? Если психику оценивать реально, то можно предположить, что под воздействием старых побед не один герой войны мог бы начать топить память в вине. Случались и обиды, которые, как известно, тоже заливают вином. В нетрезвом виде случались драки. Но все это не означает, что Маринеско был их инициатором. На грубость он отвечал грубостью, и это было закономерно. Нарушения были у многих офицеров, но наказания со временем снимали. Были нарушения и у Маринеско, и его наказывали, как и других.
Однако в связи с нарушениями дисциплины нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов назначил Маринеско на должность командира тральщика. Такой перевод для подводника №1 был не по профилю и не был почетным, и это тоже не возвысило, а обидело победителя.
Затем нарком понизил Маринеско в звании до старшего лейтенанта.
С декабря 1945 года Маринеско стал терять зрение. Возможно, с учетом этого дефекта зрения и по его собственному желанию Маринеско уволили в запас. Получилось так, что пока шла война, его назначали и продвигали по службе. Но после войны вместо присвоения звания Героя Советского Союза Маринеско загнали в угол, а затем выгнали в запас.
Но даже и уволенный в запас, Маринеско остался моряком. Он работал помощником капитана сухогруза «Сева», на котором ходил в порты Бельгии, Голландии, Англии. Затем стал капитаном сухогруза «Ялта».
* * *
На лодке С-13 произошла смена поколений, многие демобилизовались, другие перешли на новые места службы.
Из «стариков», служивших вместе с Маринеско, на лодке осталось восемь человек, в том числе два офицера и шесть мичманов.
Обязанности командира пятой боевой части временно исполнял мичман Масенков Павел Гаврилович, награжденный за годы войны орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени. Старшим помощником командира оставался Лев Петрович Ефременков, награжденный за боевые заслуги тремя орденами Красного Знамени.
Они очень хорошо помогли моему товарищу, воевавшему в 1941 году на Ленинградском фронте в морской пехоте, Владимиру Васильевичу Евдокимову, помогли правильно войти в состав экипажа на должность командира пятой боевой части С-13.
Во время службы на этой лодке Евдокимов неоднократно убеждался в том, что «старики» не любили громко вспоминать о войне и заслугах лодки, но все мероприятия на корабле они поверяли опытом войны.
На боевой рубке была свежая цифра 6 (количество побед за годы войны), в кают-компании висел портрет А.И. Маринеско.
Память о боевых подвигах лодки осталась крепкой, а уважение к Маринеско – глубоким.
Сохранялись его места: стульчик, на котором он любил сидеть в боевой рубке, места на мостике и в кают-компании, тот же перископ, чьи рукоятки отполированы его руками. Все эти места были как бы заряжены его «биополем», и казалось, что приметы его «имени» останутся на лодке навечно.
Удивительно и то, что подводники лодку называли не С-13, а «Маринеско». Говорили – дежурит сегодня «Маринеско», сходи на «Маринеско», швартуемся к «Маринеско».
В праздничный день Военно-морского флота в последнее воскресенье июля на лодку пригласили Лору Александровну – дочь Александра Ивановича.
Экипаж построился на палубе в парадной форме. Отдельно стояли «старики» – сослуживцы ее отца, их золотистых орденов – не сосчитать. Когда она ступила на трап – прозвучала команда: «Смирно!». Строй застыл в «мертвой» тишине. И в тишине взволнованный тоненький голосок девушки подал ответную команду: «Вольно!» Дочь была похожа на отца и показалась Евдокимову его полным воплощением.
Экипаж стоял на палубе. Девушка подошла к «старикам» и всех их расцеловала. «Старики» были увешаны боевыми орденами, но в глазах, к удивлению, стояли слезы.
Глядя на взволнованные лица «стариков», Евдокимов думал: «На фронтах были сыны полков, а у нас Лора стала дочерью С-13».
Лора была на подводной лодке не впервые, но ее провели по всем отсекам, побывала она в каюте отца. Она знала эту подлодку как свой дом…
Строй был распущен. До обеда Лору катали на шлюпке. Кок готовил праздничный обед и что-нибудь самое вкусное для Лоры.
В кают-компании ее усадили на место отца, под его портретом. Были приготовлены любимые отцом макароны с говяжьей тушенкой (по-флотски). Были налиты боевые «сто грамм», а Лоре – красного вина.
Только вечером офицеры и «старики» проводили Лору на берег.
При сходе с корабля снова прозвучала команда: «Смирно!» и снова откликнулось ее взволнованное тоненькое: «Вольно!»
Время творило неблаговидное дело, подводная лодка старела. Серьезных ремонтов не проводилось.
В 1952 году состоялся доклад инженер-механика Евдокимова на самом высоком флагманском совещании о техническом состоянии С-13.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140