Мы на борту немецкой подводной лодки, потерпевшие крушение на „Лаконии“: военные, гражданские, женщины и дети».
Самолет не отвечал. Развернувшись в небе, он стал удаляться к юго-западу.
Все почувствовали огромное облегчение. Зря волновались. Конечно, это был самолет-наблюдатель, и сейчас он отправился за подмогой. Прошло около получаса. И вот снова показался самолет. Похоже, тот же самый, впрочем, может быть, просто того же типа – во всяком случае, американский. Наверное, он теперь несет им какие-нибудь новости. Возможно, сейчас сбросит лекарства.
Точное время было 12.32. И вдруг самолет встал в пике. Да-да, он пикировал прямо на U-156! Гартенштейн отчетливо видел, как открывается бомбовый отсек. Неужели он собирается бомбить? В ту же минуту люди, все как один стоявшие с задранной к небу головой, увидели, как на них падают две бомбы.
– Все вперед, быстро!
Это командовал Гартенштейн. От резкого толчка субмарину качнуло так, что она едва не подпрыгнула. Четыре шлюпки, шедшие на буксире, скрылись под водой. Люди, теряя равновесие, падали с открытой палубы в море. Бомбы летели ровно три секунды, но ни одна из них не попала в цель. Своим маневром Гартенштейн спас подводную лодку. Казалось чудом, но ни одна из спасательных шлюпок тоже не пострадала.
На субмарине торопливо обрубали топорами канаты буксировки.
Еще одна бомба. На этот раз угодившая точно в одну из шлюпок, мгновенно взлетевшую на воздух. Еще две бомбы. Другая шлюпка перевернулась, сбрасывая пассажиров в воду. И еще одна бомба, все-таки пробившая дыру в носовой части подлодки.
Самолет уже улетал.
Механики докладывали Гартенштейну: получены значительные повреждения. Необходим срочный ремонт. Единственный выход: эвакуировать всех до единого пассажиров. Вот он и наступил, этот самый мучительный момент, которого Гартенштейн боялся и старался избежать. Англичанам было приказано освободить лодку. Мужчины и женщины стали прыгать в воду. Туда же было предложено отправиться итальянцам, несмотря на бурные протесты последних, полагавших, что уж они-то теперь в надежном убежище. Самых строптивых матросы просто сталкивали за борт. Устранив самые опасные повреждения, подводная лодка совершила пробное погружение. В 16.00 Гартенштейн записал в судовой журнал: «Произведен ремонт подручными средствами».
В 21.42 U-165 всплыла на поверхность. Но для Гартенштейна все уже кончилось. Он больше слышать не желал о потерпевших. Важнее всего на свете была для него его подводная лодка. И он стал медленно уходить на запад. В 23.04, когда исправили радиопередатчик, он смог наконец отчитаться перед Деницем: «Гартенштейн – точка – подверглись пятикратной бомбардировке американским „либерейтором“ несмотря на флаг Красного Креста в четыре квадратных метра – точка – имели на буксире четыре спасательных шлюпки – точка – высота бомбардировки 60 м – точка – прекратили спасательные работы – точка – все пассажиры удалены – точка – иду на запад для ремонта – точка – Гартенштейн».
Но что же все-таки означала эта внезапная бомбардировка? Это бессмысленное и бесполезное воздушное нападение? Пережившие его британцы негодовали, но не столько из-за самой воздушной атаки, а из-за того, что пилот так позорно промазал. «Три раза метить в цель в идеальных условиях, – возмущался один из них, – и в итоге попасть в жалкую шлюпку с больными и ранеными! Либо пилот нарочно сбросил бомбы мимо цели, либо он неопытный юнец, либо неврастеник!»
Американская сторона в течение долгого времени не желала давать никаких разъяснений по поводу этой странной акции. На все запросы они отвечали, что сведения по этому делу отсутствуют, что в архивах не найдено никаких следов и скорее всего самолет вообще не имеет никакого отношения к американским ВВС. В конце концов, они поставляли самолеты этого типа союзникам. Но терпение и упорство историка Леонса Пейара все-таки были вознаграждены. Под его давлением чиновники военного архива нехотя признали – это случилось 11 декабря 1959 года, – что действительно «16 сентября 1942 года самолет Б-24, стартовавший с острова Асунсьон, атаковал подводную лодку в 130 милях к северо-северо-востоку от острова».
И никаких подробностей. Ничего, кроме признания, что данный исторический факт имел место. Объяснить же его американцы отказались. Очевидно, посчитали, что хватит с них и признания.
Тогда свою версию случившегося предложил командир Альбер Вюлье. Она кажется достаточно правдоподобной. Итак, Альбер Вюлье полагает, что пилот бомбардировщика Б-24 имел четкий приказ: атаковать с воздуха любую замеченную им вражескую подводную лодку. Можно представить себе, в какое недоумение повергла летчика открывшаяся его взгляду невероятная картина: подводная лодка с прикрытыми флагом Красного Креста пушками! И потому первым его побуждением было воздержаться от бомбардировки, учитывая чрезвычайные обстоятельства. Вот почему после первого захода он улетел. Наверное, он стал запрашивать инструкций на базе. Его можно понять: он не хотел принимать решение в одиночку. Но никаких инструкций от так и не получил. Такое случалось: связь довольно часто нарушалась. Американский летчик какое-то время ждал, но уровень горючего в баках понижался, и он понял, что должен заканчивать полет. Поскольку никаких особых приказов получено не было, он подчинился основному приказу, т. е. вернулся и сбросил бомбы.
Скорее всего, он действительно был не слишком опытным летчиком, и неточность бомбардировки – красноречивое тому свидетельство. Наверное, более зрелый летчик повел бы себя по-другому. Но кто из нас осмелится бросить камень в молодого пилота? Подчинение приказу – закон на войне.
И молодой американский летчик, и Гартенштейн – оба ни на миг не забывали, что идет война.
* * *
Командир Гартенштейн медленно удалялся к западу. Он больше не принимал участия в спасательных работах. Его вера в людей значительно поколебалась.
Когда Деницу донесли о случившемся, он был взбешен. 17 сентября в 1.40 экипажам подводных лодок, находившихся в секторе гибели «Лаконии», был передан приказ «Льва». Он гласил: «Все томми – свиньи. Безопасность подводной лодки ни в каких обстоятельствах не может подвергаться риску. Категорически запрещается подвергать наши подводные лодки любой опасности, даже если придется бросить спасаемых. Неужели вы думали, что враг будет следить за сохранностью наших лодок?» А в 5.50 Дениц приказал ссадить всех спасенных пассажиров обратно в шлюпки. Итальянцев следовало оставить на борту до подхода французов.
В 17.50 вышел еще один приказ Деница, имевший в дальнейшем самые печальные последствия. Отныне немецким судам строжайше запрещалось, несмотря ни на какие обстоятельства, оказывать помощь терпящим крушение на море:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Самолет не отвечал. Развернувшись в небе, он стал удаляться к юго-западу.
Все почувствовали огромное облегчение. Зря волновались. Конечно, это был самолет-наблюдатель, и сейчас он отправился за подмогой. Прошло около получаса. И вот снова показался самолет. Похоже, тот же самый, впрочем, может быть, просто того же типа – во всяком случае, американский. Наверное, он теперь несет им какие-нибудь новости. Возможно, сейчас сбросит лекарства.
Точное время было 12.32. И вдруг самолет встал в пике. Да-да, он пикировал прямо на U-156! Гартенштейн отчетливо видел, как открывается бомбовый отсек. Неужели он собирается бомбить? В ту же минуту люди, все как один стоявшие с задранной к небу головой, увидели, как на них падают две бомбы.
– Все вперед, быстро!
Это командовал Гартенштейн. От резкого толчка субмарину качнуло так, что она едва не подпрыгнула. Четыре шлюпки, шедшие на буксире, скрылись под водой. Люди, теряя равновесие, падали с открытой палубы в море. Бомбы летели ровно три секунды, но ни одна из них не попала в цель. Своим маневром Гартенштейн спас подводную лодку. Казалось чудом, но ни одна из спасательных шлюпок тоже не пострадала.
На субмарине торопливо обрубали топорами канаты буксировки.
Еще одна бомба. На этот раз угодившая точно в одну из шлюпок, мгновенно взлетевшую на воздух. Еще две бомбы. Другая шлюпка перевернулась, сбрасывая пассажиров в воду. И еще одна бомба, все-таки пробившая дыру в носовой части подлодки.
Самолет уже улетал.
Механики докладывали Гартенштейну: получены значительные повреждения. Необходим срочный ремонт. Единственный выход: эвакуировать всех до единого пассажиров. Вот он и наступил, этот самый мучительный момент, которого Гартенштейн боялся и старался избежать. Англичанам было приказано освободить лодку. Мужчины и женщины стали прыгать в воду. Туда же было предложено отправиться итальянцам, несмотря на бурные протесты последних, полагавших, что уж они-то теперь в надежном убежище. Самых строптивых матросы просто сталкивали за борт. Устранив самые опасные повреждения, подводная лодка совершила пробное погружение. В 16.00 Гартенштейн записал в судовой журнал: «Произведен ремонт подручными средствами».
В 21.42 U-165 всплыла на поверхность. Но для Гартенштейна все уже кончилось. Он больше слышать не желал о потерпевших. Важнее всего на свете была для него его подводная лодка. И он стал медленно уходить на запад. В 23.04, когда исправили радиопередатчик, он смог наконец отчитаться перед Деницем: «Гартенштейн – точка – подверглись пятикратной бомбардировке американским „либерейтором“ несмотря на флаг Красного Креста в четыре квадратных метра – точка – имели на буксире четыре спасательных шлюпки – точка – высота бомбардировки 60 м – точка – прекратили спасательные работы – точка – все пассажиры удалены – точка – иду на запад для ремонта – точка – Гартенштейн».
Но что же все-таки означала эта внезапная бомбардировка? Это бессмысленное и бесполезное воздушное нападение? Пережившие его британцы негодовали, но не столько из-за самой воздушной атаки, а из-за того, что пилот так позорно промазал. «Три раза метить в цель в идеальных условиях, – возмущался один из них, – и в итоге попасть в жалкую шлюпку с больными и ранеными! Либо пилот нарочно сбросил бомбы мимо цели, либо он неопытный юнец, либо неврастеник!»
Американская сторона в течение долгого времени не желала давать никаких разъяснений по поводу этой странной акции. На все запросы они отвечали, что сведения по этому делу отсутствуют, что в архивах не найдено никаких следов и скорее всего самолет вообще не имеет никакого отношения к американским ВВС. В конце концов, они поставляли самолеты этого типа союзникам. Но терпение и упорство историка Леонса Пейара все-таки были вознаграждены. Под его давлением чиновники военного архива нехотя признали – это случилось 11 декабря 1959 года, – что действительно «16 сентября 1942 года самолет Б-24, стартовавший с острова Асунсьон, атаковал подводную лодку в 130 милях к северо-северо-востоку от острова».
И никаких подробностей. Ничего, кроме признания, что данный исторический факт имел место. Объяснить же его американцы отказались. Очевидно, посчитали, что хватит с них и признания.
Тогда свою версию случившегося предложил командир Альбер Вюлье. Она кажется достаточно правдоподобной. Итак, Альбер Вюлье полагает, что пилот бомбардировщика Б-24 имел четкий приказ: атаковать с воздуха любую замеченную им вражескую подводную лодку. Можно представить себе, в какое недоумение повергла летчика открывшаяся его взгляду невероятная картина: подводная лодка с прикрытыми флагом Красного Креста пушками! И потому первым его побуждением было воздержаться от бомбардировки, учитывая чрезвычайные обстоятельства. Вот почему после первого захода он улетел. Наверное, он стал запрашивать инструкций на базе. Его можно понять: он не хотел принимать решение в одиночку. Но никаких инструкций от так и не получил. Такое случалось: связь довольно часто нарушалась. Американский летчик какое-то время ждал, но уровень горючего в баках понижался, и он понял, что должен заканчивать полет. Поскольку никаких особых приказов получено не было, он подчинился основному приказу, т. е. вернулся и сбросил бомбы.
Скорее всего, он действительно был не слишком опытным летчиком, и неточность бомбардировки – красноречивое тому свидетельство. Наверное, более зрелый летчик повел бы себя по-другому. Но кто из нас осмелится бросить камень в молодого пилота? Подчинение приказу – закон на войне.
И молодой американский летчик, и Гартенштейн – оба ни на миг не забывали, что идет война.
* * *
Командир Гартенштейн медленно удалялся к западу. Он больше не принимал участия в спасательных работах. Его вера в людей значительно поколебалась.
Когда Деницу донесли о случившемся, он был взбешен. 17 сентября в 1.40 экипажам подводных лодок, находившихся в секторе гибели «Лаконии», был передан приказ «Льва». Он гласил: «Все томми – свиньи. Безопасность подводной лодки ни в каких обстоятельствах не может подвергаться риску. Категорически запрещается подвергать наши подводные лодки любой опасности, даже если придется бросить спасаемых. Неужели вы думали, что враг будет следить за сохранностью наших лодок?» А в 5.50 Дениц приказал ссадить всех спасенных пассажиров обратно в шлюпки. Итальянцев следовало оставить на борту до подхода французов.
В 17.50 вышел еще один приказ Деница, имевший в дальнейшем самые печальные последствия. Отныне немецким судам строжайше запрещалось, несмотря ни на какие обстоятельства, оказывать помощь терпящим крушение на море:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140