Так что теперь каждая копия автоматически ставится в счет, предъявляемый клиенту. Сначала вы набираете номер папки или дела вашего клиента. Машина сама подсчитывает количество копий и отсылает всю информацию на главный терминал, а там она включается в общий счет клиента.
– А копия для себя лично?
Лела покачала головой с видом полного недоумения.
– Просто не могу поверить, что ваша секретарша вам всего этого не объяснила.
– Нет, не объяснила, но почему бы вам не помочь мне?
– У вас есть ваш личный четырехзначный номер. В конце месяца вам будет выписан счет за те копии, что вы сделали для себя.
Митч смотрел на машину и только качал головой.
– А для чего чертова сирена?
– Мистер Ламберт говорит, что через тридцать дней сирену отключат. Сейчас же она необходима – для таких, как вы. Он очень озабочен этим. Говорит, что на бесплатных копиях мы теряем тысячи.
– Понятно. Видимо, в здании заменены все копировальные машины?
Она удовлетворенно улыбнулась.
– Да. Все семнадцать.
– Благодарю вас.
Митч вернулся в кабинет, чтобы найти номер папки.
К трем часам пополудни празднество на пятом этаже подошло к радостному завершению. Компаньоны, ставшие более богатыми и менее трезвыми, неторопливо покидали столовую и спускались в свои кабинеты. Эйвери, Оливер Ламберт и Натан Лок, сделав только несколько шагов, подошли к глухой бетонной стене и остановились перед дверью. Де Вашер их уже ждал.
Он указал вошедшим рукой на кресла, приглашая, таким образом, сесть. Ламберт пустил по кругу ящичек со скрученными вручную сигарами. Все закурили.
– Я вижу, у вас праздничное настроение. – На лице Де Вашера была ухмылка. – Ну и как? В среднем триста девяносто тысяч?
– Именно так, Де Вашер, – ответил Ламберт. – Год был очень хорошим.
Он выдохнул немного дыма и теперь оставшийся выпускал кольцами к потолку.
– И Рождество все справили чудесно?
– Куда ты клонишь? – требовательно спросил Лок.
– Счастливого тебе Рождества, Нат. Всего пара вопросов. Два дня назад я виделся с Лазаревым в Новом Орлеане. Он не отмечает день рождения Христа, вы знаете об этом. Я объяснил ему складывающуюся у нас здесь ситуацию, сделав, в частности, упор на Макдира и ФБР. Я уверил его в том, что после первой встречи с Таррансом других контактов не было. Он не очень этому поверил и предупредил, что сверится со своими источниками внутри Бюро. Не знаю, что это может значить, но кто я такой, чтобы задавать ему вопросы? Он предложил мне не спускать с Макдира глаз двадцать четыре часа в сутки на протяжении следующих шести месяцев. Я ответил ему, что мы, в общем-то, так и делаем. Ему вовсе не нужно повторения того, что было с Ходжем и Козински. Тогда это его весьма огорчило. Отныне Макдир не может покинуть город по делам фирмы без того, чтобы по крайней мере двое наших людей не следовали за ним по пятам.
– Через две недели он едет в Вашингтон, – сказал Эйвери.
– Это еще зачем?
– В Институт налогообложения. Он должен будет присутствовать на четырехдневном семинаре, мы требуем этого от каждого нового сотрудника. Ему говорили об этом уже давно, и, если сейчас он получит отказ, он может что-нибудь заподозрить.
– Место там для него было заказано еще в сентябре, – добавил Олли.
– Посмотрю, можно ли будет это уточнить с Лазаревым. Мне нужны даты, номера рейсов, номера в гостиницах. Ему это не понравится.
– Что случилось на Рождество? – спросил Лок.
– Ничего особенного. Его жена отправилась к своим родителям в Кентукки, она все еще там. Макдир вместе с собакой отправился во Флориду, на пляж Панама-сити. Похоже, ездил проведать мамочку, но мы в этом не уверены. Провел ночь в “Холидэй Инн”, что на берегу. Только он и собака, больше никого. Скука. После этого он поехал в Бирмингем, где остановился тоже в “Холидэй Инн”. Вчера утром он был в “Браши Маунтин”, виделся с братом. Вполне безобидная поездка.
– Что он сказал жене? – задал вопрос Эйвери.
– Ничего, насколько можно об этом судить. Довольно трудно слышать каждое слово.
– Кто еще у вас над наблюдением? – Это вновь был Эйвери.
– Мы слушаем их всех время от времени. Подозреваемых, кроме Макдира, нет, да и он-то главным образом из-за Тарранса. Сейчас все спокойно.
– Он должен поехать в Вашингтон, До Вашер, – настойчиво напомнил Эйвери.
– О’кей, о’кей. Я уточню это с Лазаревым. Увидите, он заставит нас послать еще пять человек за ним приглядывать. Ну и идиот.
Принадлежавший Эрни бар “Аэропорт” действительно находился рядом с аэропортом. Митч разыскал его с третьей попытки. Он втиснул свою машину между двумя какими-то болотоходами с засохшей грязью на шинах и фарах. Стоянка была полна подобными агрегатами. Осмотревшись по сторонам, Митч прямо-таки инстинктивно снял галстук. Было почти одиннадцать. Бар представлял собой длинное темное помещение, в глубине которого ярко светились таблички с названиями сортов пива.
Он еще раз посмотрел на записку, просто чтобы увериться.
“Дорогой мистер Макдир,
Пожалуйста, приезжайте в бар Эрни на Винчестер-роуд сегодня вечером, попозднее. Мне нужно с вами встретиться по поводу Эдди Ломакса. Это очень важно. Тэмми Хэмфил, его секретарша”.
Он обнаружил записку на двери кухни, когда вернулся домой. Вспомнил ее он сразу, хотя видел только однажды, во время визита в офис Ломакса еще в ноябре. Вспомнил обтягивающую кожаную юбку, ошеломляющую грудь, обесцвеченные химией волосы, ярко-красный рот и табачный дым, окутывавший ее всю. Вспомнил он и историю с ее мужем, Элвисом.
Дверь легко повернулась на петлях, и он проскользнул внутрь. Левую часть помещения занимал ряд сдвоенных столов. Сквозь мрак и клубы дыма он рассмотрел в глубине небольшую площадку для танцев. Справа находилась длинная стойка бара, вдоль которой сидели настоящие ковбои и их подруги, и все как один из горлышек больших бутылок пили пиво “Будвайзер”. На его приход никто не обратил внимания. Быстро пройдя к стойке бара, он опустился на высокий табурет.
– Бутылку “Буда”, – обратился он к бармену. Тэмми он увидел раньше, чем перед ним поставили пиво. Она сидела на длинной скамье, идущей вдоль столов. На ней были вареные джинсы в обтяжку, рубашка из потертой джинсовой ткани и ярко-красные туфли на высоком каблуке. Свежеобесцвеченные волосы поблескивали.
– Спасибо за то, что пришли, – сказала она ему. – Я сижу и жду здесь уже четыре часа. Другого способа встретиться с вами я не придумала.
Митч наклонил голову и улыбнулся, как бы говоря:
“Все нормально, вы сделали правильно”.
– Ну, что случилось? – спросил он. Она обвела взглядом бар.
– Нам необходимо поговорить, но только не здесь.
– Что вы предлагаете?
– Может, поездим где-нибудь здесь рядом?
– Можно. Только не в моем автомобиле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– А копия для себя лично?
Лела покачала головой с видом полного недоумения.
– Просто не могу поверить, что ваша секретарша вам всего этого не объяснила.
– Нет, не объяснила, но почему бы вам не помочь мне?
– У вас есть ваш личный четырехзначный номер. В конце месяца вам будет выписан счет за те копии, что вы сделали для себя.
Митч смотрел на машину и только качал головой.
– А для чего чертова сирена?
– Мистер Ламберт говорит, что через тридцать дней сирену отключат. Сейчас же она необходима – для таких, как вы. Он очень озабочен этим. Говорит, что на бесплатных копиях мы теряем тысячи.
– Понятно. Видимо, в здании заменены все копировальные машины?
Она удовлетворенно улыбнулась.
– Да. Все семнадцать.
– Благодарю вас.
Митч вернулся в кабинет, чтобы найти номер папки.
К трем часам пополудни празднество на пятом этаже подошло к радостному завершению. Компаньоны, ставшие более богатыми и менее трезвыми, неторопливо покидали столовую и спускались в свои кабинеты. Эйвери, Оливер Ламберт и Натан Лок, сделав только несколько шагов, подошли к глухой бетонной стене и остановились перед дверью. Де Вашер их уже ждал.
Он указал вошедшим рукой на кресла, приглашая, таким образом, сесть. Ламберт пустил по кругу ящичек со скрученными вручную сигарами. Все закурили.
– Я вижу, у вас праздничное настроение. – На лице Де Вашера была ухмылка. – Ну и как? В среднем триста девяносто тысяч?
– Именно так, Де Вашер, – ответил Ламберт. – Год был очень хорошим.
Он выдохнул немного дыма и теперь оставшийся выпускал кольцами к потолку.
– И Рождество все справили чудесно?
– Куда ты клонишь? – требовательно спросил Лок.
– Счастливого тебе Рождества, Нат. Всего пара вопросов. Два дня назад я виделся с Лазаревым в Новом Орлеане. Он не отмечает день рождения Христа, вы знаете об этом. Я объяснил ему складывающуюся у нас здесь ситуацию, сделав, в частности, упор на Макдира и ФБР. Я уверил его в том, что после первой встречи с Таррансом других контактов не было. Он не очень этому поверил и предупредил, что сверится со своими источниками внутри Бюро. Не знаю, что это может значить, но кто я такой, чтобы задавать ему вопросы? Он предложил мне не спускать с Макдира глаз двадцать четыре часа в сутки на протяжении следующих шести месяцев. Я ответил ему, что мы, в общем-то, так и делаем. Ему вовсе не нужно повторения того, что было с Ходжем и Козински. Тогда это его весьма огорчило. Отныне Макдир не может покинуть город по делам фирмы без того, чтобы по крайней мере двое наших людей не следовали за ним по пятам.
– Через две недели он едет в Вашингтон, – сказал Эйвери.
– Это еще зачем?
– В Институт налогообложения. Он должен будет присутствовать на четырехдневном семинаре, мы требуем этого от каждого нового сотрудника. Ему говорили об этом уже давно, и, если сейчас он получит отказ, он может что-нибудь заподозрить.
– Место там для него было заказано еще в сентябре, – добавил Олли.
– Посмотрю, можно ли будет это уточнить с Лазаревым. Мне нужны даты, номера рейсов, номера в гостиницах. Ему это не понравится.
– Что случилось на Рождество? – спросил Лок.
– Ничего особенного. Его жена отправилась к своим родителям в Кентукки, она все еще там. Макдир вместе с собакой отправился во Флориду, на пляж Панама-сити. Похоже, ездил проведать мамочку, но мы в этом не уверены. Провел ночь в “Холидэй Инн”, что на берегу. Только он и собака, больше никого. Скука. После этого он поехал в Бирмингем, где остановился тоже в “Холидэй Инн”. Вчера утром он был в “Браши Маунтин”, виделся с братом. Вполне безобидная поездка.
– Что он сказал жене? – задал вопрос Эйвери.
– Ничего, насколько можно об этом судить. Довольно трудно слышать каждое слово.
– Кто еще у вас над наблюдением? – Это вновь был Эйвери.
– Мы слушаем их всех время от времени. Подозреваемых, кроме Макдира, нет, да и он-то главным образом из-за Тарранса. Сейчас все спокойно.
– Он должен поехать в Вашингтон, До Вашер, – настойчиво напомнил Эйвери.
– О’кей, о’кей. Я уточню это с Лазаревым. Увидите, он заставит нас послать еще пять человек за ним приглядывать. Ну и идиот.
Принадлежавший Эрни бар “Аэропорт” действительно находился рядом с аэропортом. Митч разыскал его с третьей попытки. Он втиснул свою машину между двумя какими-то болотоходами с засохшей грязью на шинах и фарах. Стоянка была полна подобными агрегатами. Осмотревшись по сторонам, Митч прямо-таки инстинктивно снял галстук. Было почти одиннадцать. Бар представлял собой длинное темное помещение, в глубине которого ярко светились таблички с названиями сортов пива.
Он еще раз посмотрел на записку, просто чтобы увериться.
“Дорогой мистер Макдир,
Пожалуйста, приезжайте в бар Эрни на Винчестер-роуд сегодня вечером, попозднее. Мне нужно с вами встретиться по поводу Эдди Ломакса. Это очень важно. Тэмми Хэмфил, его секретарша”.
Он обнаружил записку на двери кухни, когда вернулся домой. Вспомнил ее он сразу, хотя видел только однажды, во время визита в офис Ломакса еще в ноябре. Вспомнил обтягивающую кожаную юбку, ошеломляющую грудь, обесцвеченные химией волосы, ярко-красный рот и табачный дым, окутывавший ее всю. Вспомнил он и историю с ее мужем, Элвисом.
Дверь легко повернулась на петлях, и он проскользнул внутрь. Левую часть помещения занимал ряд сдвоенных столов. Сквозь мрак и клубы дыма он рассмотрел в глубине небольшую площадку для танцев. Справа находилась длинная стойка бара, вдоль которой сидели настоящие ковбои и их подруги, и все как один из горлышек больших бутылок пили пиво “Будвайзер”. На его приход никто не обратил внимания. Быстро пройдя к стойке бара, он опустился на высокий табурет.
– Бутылку “Буда”, – обратился он к бармену. Тэмми он увидел раньше, чем перед ним поставили пиво. Она сидела на длинной скамье, идущей вдоль столов. На ней были вареные джинсы в обтяжку, рубашка из потертой джинсовой ткани и ярко-красные туфли на высоком каблуке. Свежеобесцвеченные волосы поблескивали.
– Спасибо за то, что пришли, – сказала она ему. – Я сижу и жду здесь уже четыре часа. Другого способа встретиться с вами я не придумала.
Митч наклонил голову и улыбнулся, как бы говоря:
“Все нормально, вы сделали правильно”.
– Ну, что случилось? – спросил он. Она обвела взглядом бар.
– Нам необходимо поговорить, но только не здесь.
– Что вы предлагаете?
– Может, поездим где-нибудь здесь рядом?
– Можно. Только не в моем автомобиле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103