Та взяла и ушла через заднюю дверь, просто ушла. На неделю. Рузвельт хотел идти на работу, а она его не пускала. В конце концов, Бендини все уладил, и она согласилась вернуться, если больше никаких жалоб не будет. Но все-таки она отказалась от жира. Думаю, все мы проживем теперь лет на десять больше.
– Восхитительно! – намазывая масло на еще одну булочку, произнес Ламар.
– У нее всегда так, – добавил Ламберт в тот момент, когда мимо их столика проходил Рузвельт, – еда здесь хороша, от нее полнеешь, но мы нечасто пропускаем обед.
Митчел ел не спеша, готовый в любой момент поддержать беседу, и старался держаться абсолютно свободно. Удавалось это с трудом. Окруженный людьми, добившимися от жизни всего, миллионерами, в этой изысканной, роскошно убранной комнате, он чувствовал себя простым смертным, очутившимся вдруг в небесных чертогах. Только присутствие Ламара и отчасти Рузвельта придавало ему бодрости.
Когда Ламберт убедился в том, что Митч уже насытился, он вытер салфеткой рот, медленно поднялся и легонько постучал чайной ложечкой.
– Джентльмены, могу ли я попросить минуту вашего внимания?
В столовой наступила тишина, головы обедающих повернулись к столику. Положив салфетки, мужчины в упор смотрели на гостя. Где-то на письменном столе у каждого лежала копия его досье. Два месяца назад они единогласно проголосовали за то, чтобы сделать его единственным претендентом. Они все знали, что он пробегает по четыре мили в день, не курит, что у него аллергия на сульфаниды, вырезаны гланды, что у него маленькая синяя “мазда”, что мать страдает психическим расстройством и что он мастерски играет в футбол. Им было известно и то, что, даже когда он болеет, он не принимает ничего более крепкого, чем пара таблеток аспирина, и то, что он достаточно голоден для того, чтобы работать сто часов в неделю, если они его об этом попросят. Митчел И. Макдир нравился им. Он приятно выглядел, был атлетически сложен, настоящий мужчина, со светлой головой и крепким телом.
– Вы знаете, что сегодня мы приветствуем здесь дорогого гостя – Митчела Макдира. В ближайшее время он заканчивает Гарвард с отличием.
– Виват! Виват! – раздались голоса двух-трех выпускников Гарварда.
– Вот именно, благодарю вас. Митчел и его жена Эбби будут нашими гостями весь уик-энд. Митч входит в пятерку сильнейших выпускников, и на него большой спрос. Но он нужен нам здесь. Я знаю, что вы будете общаться с ним до его отъезда. Сегодня вечером его принимает Ламар Куин с супругой, а завтра всех присутствующих на ужин к себе приглашаю я.
Митчел смущенно улыбался, а Ламберт продолжал говорить что-то о величии фирмы. Когда слова его отзвучали, все вернулись к пудингу и кофе, которые разнес по столам Рузвельт.
Любимый ресторанчик Кэй оказался роскошным заведением для “золотой” молодежи в южной части города. С потолка тут и там свисали листья папоротника, музыкальный автомат негромко наигрывал музыку далеких 60-х.
Дайкири подали в высоких стеклянных бокалах.
– Думаю, по одному будет достаточно? – спросила Кэй.
– Пьяница из меня никакой, – отозвалась Эбби. Они заказали фирменное блюдо, попробовали коктейль.
– Митч любит выпить?
– Крайне редко. Он же спортсмен, очень заботится о здоровье. Иногда немного пива или бокал вина, но никаких крепких напитков. А Ламар?
– Примерно так же. Он и пиво попробовал, только в колледже, да и располнеть боится. Фирма не любит, когда прикладываются к спиртному.
– Здорово, конечно, но почему и это их волнует?
– Потому что спиртное и юристы так же соотносятся между собой, как кровь и вампиры. Насколько я знаю, все правоведы пьют как верблюд в пустыне, алкоголизм стал их профессиональной болезнью. По-моему, все это начинается еще в годы учебы. В университете Вандербилта обязательно есть кто-нибудь, кто не просыхает. То же самое, видимо, и в Гарварде. Работа требует огромного нервного напряжения, а это обычно означает обязательную и обильную выпивку. Наши мужья, конечно, не трезвенники, это понятно, но они привыкли контролировать себя. Здоровый юрист лучше работает. Опять-таки, это вопрос прибылей.
– Ну, в этом есть хоть какой-то смысл. Митч говорил мне, что в фирме нет проблем с текучестью кадров.
– Да, за семь лет, что мы здесь прожили, я не припомню никого, кто бы ушел. Здесь платят хорошие деньги и очень осторожны в подборе сотрудников. Они не берут на работу людей из состоятельных семей.
– Не уверена, что поняла.
– Фирма не примет человека, у которого помимо его оклада был бы еще какой-то источник доходов. Им нужны молодые и голодные. Тут все дело в преданности: если все твои денежки текут из одного-единственного места, то ты будешь хранить верность этому месту. В фирме от тебя ожидают беззаветной преданности. Ламар говорит, что даже разговоров о том, чтобы уйти куда-то, он ни разу не слышал. Все они чувствуют себя счастливыми: они или богаты, или на пути к богатству. И уж если кто-то надумает уходить, он явно не заработает в другом месте столько, сколько у нас. Фирма даст Митчу все, что он захочет, только бы он согласился работать здесь. Они горды тем, что платят больше других.
– А почему они не принимают женщин?
– Пытались однажды. Она оказалась настоящей стервой, вокруг нее был вечный шум. Юристы-женщины вечно готовы в драке отстаивать свое “я”. С ними трудно иметь дело. Ламар говорит, что они боятся принимать женщину, так как не смогут просто избавиться от нее в случае, если она не справится со своими обязанностями, да еще ей потребуется положительная характеристика.
Им принесли еду, от новых коктейлей они отказались. Ресторан постепенно заполнялся молодежью, атмосфера становилась все более оживленной. Слышалась мелодия Смоки Робинсона.
– У меня идея! – воскликнула вдруг Кэй. – Я знакома с одним торговцем недвижимостью, поедем посмотрим, что у него сейчас есть на продажу.
– Что на продажу?
– Дом. Дом для вас с Митчем, дом для нового сотрудника фирмы “Бендини, Ламберт энд Лок”. Присмотрим что-нибудь вам по вашим деньгам.
– Я не знаю, какую цену мы можем себе позволить.
– Что-нибудь от ста до ста пятидесяти тысяч. Ваш предшественник купил дом в Оукгруве, я уверена, что он примерно такую сумму и выложил.
Эбби наклонилась к ней и почти прошептала:
– И сколько же нам придется выплачивать за него в месяц?
– Не знаю. Но это будет вам по силам. Тысячу или чуть больше.
От неожиданности Эбби едва не подавилась. Маленькие квартирки в Манхэттене, сдававшиеся внаем, стоили вдвое дороже.
– Хорошо, поедем посмотрим.
Как и должно было быть, Ройс Макнайт занимал один из “кабинетов власти” с чудесным видом из окна. Угловое помещение находилось как раз под офисом Натана Лока. Ламар Куин извинился и вышел, и управляющий пригласил Митча сесть у небольшого столика рядом с диваном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Восхитительно! – намазывая масло на еще одну булочку, произнес Ламар.
– У нее всегда так, – добавил Ламберт в тот момент, когда мимо их столика проходил Рузвельт, – еда здесь хороша, от нее полнеешь, но мы нечасто пропускаем обед.
Митчел ел не спеша, готовый в любой момент поддержать беседу, и старался держаться абсолютно свободно. Удавалось это с трудом. Окруженный людьми, добившимися от жизни всего, миллионерами, в этой изысканной, роскошно убранной комнате, он чувствовал себя простым смертным, очутившимся вдруг в небесных чертогах. Только присутствие Ламара и отчасти Рузвельта придавало ему бодрости.
Когда Ламберт убедился в том, что Митч уже насытился, он вытер салфеткой рот, медленно поднялся и легонько постучал чайной ложечкой.
– Джентльмены, могу ли я попросить минуту вашего внимания?
В столовой наступила тишина, головы обедающих повернулись к столику. Положив салфетки, мужчины в упор смотрели на гостя. Где-то на письменном столе у каждого лежала копия его досье. Два месяца назад они единогласно проголосовали за то, чтобы сделать его единственным претендентом. Они все знали, что он пробегает по четыре мили в день, не курит, что у него аллергия на сульфаниды, вырезаны гланды, что у него маленькая синяя “мазда”, что мать страдает психическим расстройством и что он мастерски играет в футбол. Им было известно и то, что, даже когда он болеет, он не принимает ничего более крепкого, чем пара таблеток аспирина, и то, что он достаточно голоден для того, чтобы работать сто часов в неделю, если они его об этом попросят. Митчел И. Макдир нравился им. Он приятно выглядел, был атлетически сложен, настоящий мужчина, со светлой головой и крепким телом.
– Вы знаете, что сегодня мы приветствуем здесь дорогого гостя – Митчела Макдира. В ближайшее время он заканчивает Гарвард с отличием.
– Виват! Виват! – раздались голоса двух-трех выпускников Гарварда.
– Вот именно, благодарю вас. Митчел и его жена Эбби будут нашими гостями весь уик-энд. Митч входит в пятерку сильнейших выпускников, и на него большой спрос. Но он нужен нам здесь. Я знаю, что вы будете общаться с ним до его отъезда. Сегодня вечером его принимает Ламар Куин с супругой, а завтра всех присутствующих на ужин к себе приглашаю я.
Митчел смущенно улыбался, а Ламберт продолжал говорить что-то о величии фирмы. Когда слова его отзвучали, все вернулись к пудингу и кофе, которые разнес по столам Рузвельт.
Любимый ресторанчик Кэй оказался роскошным заведением для “золотой” молодежи в южной части города. С потолка тут и там свисали листья папоротника, музыкальный автомат негромко наигрывал музыку далеких 60-х.
Дайкири подали в высоких стеклянных бокалах.
– Думаю, по одному будет достаточно? – спросила Кэй.
– Пьяница из меня никакой, – отозвалась Эбби. Они заказали фирменное блюдо, попробовали коктейль.
– Митч любит выпить?
– Крайне редко. Он же спортсмен, очень заботится о здоровье. Иногда немного пива или бокал вина, но никаких крепких напитков. А Ламар?
– Примерно так же. Он и пиво попробовал, только в колледже, да и располнеть боится. Фирма не любит, когда прикладываются к спиртному.
– Здорово, конечно, но почему и это их волнует?
– Потому что спиртное и юристы так же соотносятся между собой, как кровь и вампиры. Насколько я знаю, все правоведы пьют как верблюд в пустыне, алкоголизм стал их профессиональной болезнью. По-моему, все это начинается еще в годы учебы. В университете Вандербилта обязательно есть кто-нибудь, кто не просыхает. То же самое, видимо, и в Гарварде. Работа требует огромного нервного напряжения, а это обычно означает обязательную и обильную выпивку. Наши мужья, конечно, не трезвенники, это понятно, но они привыкли контролировать себя. Здоровый юрист лучше работает. Опять-таки, это вопрос прибылей.
– Ну, в этом есть хоть какой-то смысл. Митч говорил мне, что в фирме нет проблем с текучестью кадров.
– Да, за семь лет, что мы здесь прожили, я не припомню никого, кто бы ушел. Здесь платят хорошие деньги и очень осторожны в подборе сотрудников. Они не берут на работу людей из состоятельных семей.
– Не уверена, что поняла.
– Фирма не примет человека, у которого помимо его оклада был бы еще какой-то источник доходов. Им нужны молодые и голодные. Тут все дело в преданности: если все твои денежки текут из одного-единственного места, то ты будешь хранить верность этому месту. В фирме от тебя ожидают беззаветной преданности. Ламар говорит, что даже разговоров о том, чтобы уйти куда-то, он ни разу не слышал. Все они чувствуют себя счастливыми: они или богаты, или на пути к богатству. И уж если кто-то надумает уходить, он явно не заработает в другом месте столько, сколько у нас. Фирма даст Митчу все, что он захочет, только бы он согласился работать здесь. Они горды тем, что платят больше других.
– А почему они не принимают женщин?
– Пытались однажды. Она оказалась настоящей стервой, вокруг нее был вечный шум. Юристы-женщины вечно готовы в драке отстаивать свое “я”. С ними трудно иметь дело. Ламар говорит, что они боятся принимать женщину, так как не смогут просто избавиться от нее в случае, если она не справится со своими обязанностями, да еще ей потребуется положительная характеристика.
Им принесли еду, от новых коктейлей они отказались. Ресторан постепенно заполнялся молодежью, атмосфера становилась все более оживленной. Слышалась мелодия Смоки Робинсона.
– У меня идея! – воскликнула вдруг Кэй. – Я знакома с одним торговцем недвижимостью, поедем посмотрим, что у него сейчас есть на продажу.
– Что на продажу?
– Дом. Дом для вас с Митчем, дом для нового сотрудника фирмы “Бендини, Ламберт энд Лок”. Присмотрим что-нибудь вам по вашим деньгам.
– Я не знаю, какую цену мы можем себе позволить.
– Что-нибудь от ста до ста пятидесяти тысяч. Ваш предшественник купил дом в Оукгруве, я уверена, что он примерно такую сумму и выложил.
Эбби наклонилась к ней и почти прошептала:
– И сколько же нам придется выплачивать за него в месяц?
– Не знаю. Но это будет вам по силам. Тысячу или чуть больше.
От неожиданности Эбби едва не подавилась. Маленькие квартирки в Манхэттене, сдававшиеся внаем, стоили вдвое дороже.
– Хорошо, поедем посмотрим.
Как и должно было быть, Ройс Макнайт занимал один из “кабинетов власти” с чудесным видом из окна. Угловое помещение находилось как раз под офисом Натана Лока. Ламар Куин извинился и вышел, и управляющий пригласил Митча сесть у небольшого столика рядом с диваном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103