Аргайл открыл дверь ванной и осторожно вышел в коридор. В доме царила полная тишина. Не было сомнений, что он принадлежал пожилому человеку — об этом свидетельствовали характерные запахи плесени и гниения. Аргайл щелкнул выключателем — под потолком загорелся свет. Хороший признак: если хозяева уезжают надолго, они выключают рубильник. Он нашел лестницу и спустился вниз.
Из коридора на обе стороны открывалось несколько дверей. Аргайл толкнул дверь слева — за ней оказалась столовая и в глубине виднелась кухня. Ни там, ни там ни малейших признаков жизни. Следующая комната служила гостиной. Она тоже была пустой, но запах в ней ощущался сильнее. Из нее дверь вела в кабинет, где и обнаружился источник раздражителя обоняния.
— Ух! — в ужасе выдохнул Аргайл. Жорж Бралль — по крайней мере Аргайл, которому вовсе не хотелось разглядывать детали, решил, что это именно он, — сидел на стуле. Старик навалился грудью на стол и, судя по всему, не первый день находился в таком положении, совершенно не двигаясь. Иными словами, был мертв и быстро разлагался.
Аргайла потрясло не то, что он увидел труп — хотя он отнюдь не привык к такого рода зрелищам, — не то, что смерть была скорее всего насильственной, хотя он еще не понял ее причины. Его ошеломил глянцевый зеленоватый оттенок покойного, всесокрушающий запах и объевшиеся, лениво жужжащие трупные мухи. Аргайл отступил на два шага, быстро повернулся и отправил в угол все, что оставалось в желудке от завтрака.
Это напряжение лишило его сил, и он, стараясь прийти в себя и отворачиваясь от Бралля, присел на диван. Теперь его мучило смущение, хотя, здраво рассуждая, в сложившихся обстоятельствах его реакция была вполне естественной. Всякого бы стошнило, уговаривал он себя, ковыляя в ту сторону, где, как смутно помнил, находился туалет.
А потом, сознавая, что и так уничтожил в доме достаточно улик, направился к передней двери, чтобы присоединиться к Флавии. Дверь оказалась закрытой на ключ, но не на засов, а самого ключа не было. А задняя дверь была заперта на замок и на задвижку. Аргайл немного поразмышлял об этом и пошел открывать большое окно в столовой, после чего распахнул ставни и таким путем выбрался наружу.
Флавия все еще сидела на камне и размышляла о тяготах жизни, но, увидев, каким способом эвакуировался из дома её компаньон, искренне изумилась, а заметив его бледность, не на шутку встревожилась.
— Бралль там, — сообщил ей Аргайл. — Мертвый.
— И он тоже? — Новость ее, конечно, удивила, однако не настолько, как англичанина. — Убит или скончался естественной смертью? Ведь ему все-таки за восемьдесят.
— Ты куда?
— Хочу посмотреть сама, — отозвалась Флавия, направляясь к окну.
— Не стоит. — Аргайл бросился за ней вдогонку. С одной стороны, он хотел оградить спутницу от отвратительного вида смерти, а с другой — скрыть следы собственной реакции на скорбное зрелище. — Ты же говорила, что не любишь покойников.
Но разве Флавию переубедишь.
— Ну и запашок, — скривилась она. — Где Бралль?
Аргайл провел ее в кабинет. Флавия от отвращения наморщила нос и все тщательно осмотрела. Она побледнела, но съеденное удержала в себе — как обычно, ее пищеварительный тракт оказался выносливее, чем у Аргайла.
— Представляю, что ты испытываешь, — заботливо проговорил он, когда они выходили из дома. — Как по-твоему, что нам теперь следует делать?
Флавия решила, что им необходимо сделать две вещи. Аргайл вернется в деревню и вызовет полицию. А затем позвонит Жану Женэ — парижскому аlter еgо генерала Боттандо — и объяснит, что случилось. Она же останется на месте и немного позанимается расследованием. Но сначала еще посидит снаружи на камне, чтобы очухаться.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросил ее Аргайл, прежде чем отбыть.
Флавия молча покачала головой, встала и разревелась. Ее сотрясали мощные, горестные рыдания: вот уже несколько дней она билась с этим делом, и каждый раз, как только намечался прогресс, он тут же оборачивался крахом. Раз в два дня она с завидной регулярностью находила новый труп и от этого испытывала замешательство и еще отчетливее сознавала, какое отвратное получила задание. Держаться собранно и профессионально оказалось не так-то просто.
— О, моя дорогая. — Аргайл был искренне удивлен. Он хотел ее успокоить, обнял, и она крепко прижалась к нему всем телом.
— Иногда мне кажется, я не гожусь для этой работы. Не создана для нее.
Глубоко тронутый, Аргайл молча баюкал ее и гладил по волосам. Он привык к ее вспышкам, но эта сторона ее характера оказалась для него в новинку.
— Годишься, — проговорил он. — Во всяком случае, лучше, чем я. Тебе по крайней мере не стало там дурно.
Флавия рассмеялась, шмыгнула носом и снова всхлипнула.
— Если хочешь, мы можем уехать и обо всем забыть, — предложил Аргайл.
Она отстранилась, достала из кармана тонюсенький платочек, последний раз высморкалась и снова хлюпнула носом. А затем яростно затрясла головой.
— Ну уж нет. Давай иди. А я сожму зубы и буду расхлебывать это дерьмо.
Флавия подождала, пока он не скрылся из вида, а потом, с большой неохотой и все еще дрожа, принудила себя вернуться в дом. Вот уж чего она хотела меньше всего и прекрасно сознавала, что поступала непрофессионально и неэтично. Она была итальянкой и не имела права совать свой нос в расследование убийства француза на французской территории — не могла ни осматривать, тем более трогать руками что-либо на месте преступления.
В этом-то и состояла проблема. Французы накопают улик, но скорее всего не сумеют определить, что из них существенное, если таковое вообще найдется в доме. В обычном случае все было бы прекрасно — через какое-то время информация поступила бы к ним по каналам Женэ. Но Флавия не забыла о неотлагательных бюджетных делах — время поджимало, часы неумолимо тикали. Боттандо требовал решения, от которого зависела и ее собственная работа. В этих обстоятельствах самое разумное было по-быстрому разнюхать, что к чему, пока не наехали местные ищейки и не наложили всевозможные территориальные запреты.
«Разнюхать» — удачное словцо. Флавия прикинула, что до приезда полиции оставалось минут сорок и минут десять до того, как ей сделается дурно. Она взяла себя в руки и, двигаясь очень осторожно, чтобы не нарушить улик и не оставить следов, приступила к неприятному занятию обыска стола Бралля. Он был завален бумагами, но Флавия не нашла ничего интересного, если не считать его ответа колледжу Джонса в штате Массачусетс. Бралль благодарил за приглашение написать отзыв о работе Джеймса Миллера, но отказывался по той причине, что вышел в отставку, и рекомендовал вместо себя Мастерсон. Это уже было известно. Флавия немного подумала, сложила письмо и сунула в сумочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Из коридора на обе стороны открывалось несколько дверей. Аргайл толкнул дверь слева — за ней оказалась столовая и в глубине виднелась кухня. Ни там, ни там ни малейших признаков жизни. Следующая комната служила гостиной. Она тоже была пустой, но запах в ней ощущался сильнее. Из нее дверь вела в кабинет, где и обнаружился источник раздражителя обоняния.
— Ух! — в ужасе выдохнул Аргайл. Жорж Бралль — по крайней мере Аргайл, которому вовсе не хотелось разглядывать детали, решил, что это именно он, — сидел на стуле. Старик навалился грудью на стол и, судя по всему, не первый день находился в таком положении, совершенно не двигаясь. Иными словами, был мертв и быстро разлагался.
Аргайла потрясло не то, что он увидел труп — хотя он отнюдь не привык к такого рода зрелищам, — не то, что смерть была скорее всего насильственной, хотя он еще не понял ее причины. Его ошеломил глянцевый зеленоватый оттенок покойного, всесокрушающий запах и объевшиеся, лениво жужжащие трупные мухи. Аргайл отступил на два шага, быстро повернулся и отправил в угол все, что оставалось в желудке от завтрака.
Это напряжение лишило его сил, и он, стараясь прийти в себя и отворачиваясь от Бралля, присел на диван. Теперь его мучило смущение, хотя, здраво рассуждая, в сложившихся обстоятельствах его реакция была вполне естественной. Всякого бы стошнило, уговаривал он себя, ковыляя в ту сторону, где, как смутно помнил, находился туалет.
А потом, сознавая, что и так уничтожил в доме достаточно улик, направился к передней двери, чтобы присоединиться к Флавии. Дверь оказалась закрытой на ключ, но не на засов, а самого ключа не было. А задняя дверь была заперта на замок и на задвижку. Аргайл немного поразмышлял об этом и пошел открывать большое окно в столовой, после чего распахнул ставни и таким путем выбрался наружу.
Флавия все еще сидела на камне и размышляла о тяготах жизни, но, увидев, каким способом эвакуировался из дома её компаньон, искренне изумилась, а заметив его бледность, не на шутку встревожилась.
— Бралль там, — сообщил ей Аргайл. — Мертвый.
— И он тоже? — Новость ее, конечно, удивила, однако не настолько, как англичанина. — Убит или скончался естественной смертью? Ведь ему все-таки за восемьдесят.
— Ты куда?
— Хочу посмотреть сама, — отозвалась Флавия, направляясь к окну.
— Не стоит. — Аргайл бросился за ней вдогонку. С одной стороны, он хотел оградить спутницу от отвратительного вида смерти, а с другой — скрыть следы собственной реакции на скорбное зрелище. — Ты же говорила, что не любишь покойников.
Но разве Флавию переубедишь.
— Ну и запашок, — скривилась она. — Где Бралль?
Аргайл провел ее в кабинет. Флавия от отвращения наморщила нос и все тщательно осмотрела. Она побледнела, но съеденное удержала в себе — как обычно, ее пищеварительный тракт оказался выносливее, чем у Аргайла.
— Представляю, что ты испытываешь, — заботливо проговорил он, когда они выходили из дома. — Как по-твоему, что нам теперь следует делать?
Флавия решила, что им необходимо сделать две вещи. Аргайл вернется в деревню и вызовет полицию. А затем позвонит Жану Женэ — парижскому аlter еgо генерала Боттандо — и объяснит, что случилось. Она же останется на месте и немного позанимается расследованием. Но сначала еще посидит снаружи на камне, чтобы очухаться.
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросил ее Аргайл, прежде чем отбыть.
Флавия молча покачала головой, встала и разревелась. Ее сотрясали мощные, горестные рыдания: вот уже несколько дней она билась с этим делом, и каждый раз, как только намечался прогресс, он тут же оборачивался крахом. Раз в два дня она с завидной регулярностью находила новый труп и от этого испытывала замешательство и еще отчетливее сознавала, какое отвратное получила задание. Держаться собранно и профессионально оказалось не так-то просто.
— О, моя дорогая. — Аргайл был искренне удивлен. Он хотел ее успокоить, обнял, и она крепко прижалась к нему всем телом.
— Иногда мне кажется, я не гожусь для этой работы. Не создана для нее.
Глубоко тронутый, Аргайл молча баюкал ее и гладил по волосам. Он привык к ее вспышкам, но эта сторона ее характера оказалась для него в новинку.
— Годишься, — проговорил он. — Во всяком случае, лучше, чем я. Тебе по крайней мере не стало там дурно.
Флавия рассмеялась, шмыгнула носом и снова всхлипнула.
— Если хочешь, мы можем уехать и обо всем забыть, — предложил Аргайл.
Она отстранилась, достала из кармана тонюсенький платочек, последний раз высморкалась и снова хлюпнула носом. А затем яростно затрясла головой.
— Ну уж нет. Давай иди. А я сожму зубы и буду расхлебывать это дерьмо.
Флавия подождала, пока он не скрылся из вида, а потом, с большой неохотой и все еще дрожа, принудила себя вернуться в дом. Вот уж чего она хотела меньше всего и прекрасно сознавала, что поступала непрофессионально и неэтично. Она была итальянкой и не имела права совать свой нос в расследование убийства француза на французской территории — не могла ни осматривать, тем более трогать руками что-либо на месте преступления.
В этом-то и состояла проблема. Французы накопают улик, но скорее всего не сумеют определить, что из них существенное, если таковое вообще найдется в доме. В обычном случае все было бы прекрасно — через какое-то время информация поступила бы к ним по каналам Женэ. Но Флавия не забыла о неотлагательных бюджетных делах — время поджимало, часы неумолимо тикали. Боттандо требовал решения, от которого зависела и ее собственная работа. В этих обстоятельствах самое разумное было по-быстрому разнюхать, что к чему, пока не наехали местные ищейки и не наложили всевозможные территориальные запреты.
«Разнюхать» — удачное словцо. Флавия прикинула, что до приезда полиции оставалось минут сорок и минут десять до того, как ей сделается дурно. Она взяла себя в руки и, двигаясь очень осторожно, чтобы не нарушить улик и не оставить следов, приступила к неприятному занятию обыска стола Бралля. Он был завален бумагами, но Флавия не нашла ничего интересного, если не считать его ответа колледжу Джонса в штате Массачусетс. Бралль благодарил за приглашение написать отзыв о работе Джеймса Миллера, но отказывался по той причине, что вышел в отставку, и рекомендовал вместо себя Мастерсон. Это уже было известно. Флавия немного подумала, сложила письмо и сунула в сумочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55