Ты всегда говоришь, не подумав и слишком откровенно.
– Откровенность – хорошая черта.
– Но не тогда, когда ею пользуются, чтобы ранить. А теперь покусай свои губы, а то они слишком бледные, и иди к моему дорогому Джермину.
Спускаясь, Эми последовала совету мисс Викторины и закусила губу. Она была в замешательстве, но ей хотелось, чтобы лорд Нортклиф посмотрел на нее и захотел сбросить с себя кандалы.
Однако в то же самое время она сама себя высмеивала, потому что еще никогда в жизни не была так… глупа. Будто его поцелуй лишил ее благоразумия, как глупую девчонку, которую интересует лишь одобрение мужчины.
Когда Эми вошла, Джермин заправлял свою постель. Это потрясло ее – она ни разу не заставала его за тем, чтобы он что-то делал в своем погребе. Ему, должно быть, просто стало скучно. Увидев Эми, он слегка поклонился.
– Мисс Эми, прошу вас сесть. Нам надо поговорить.
Он вдруг стал вежлив.
Почему?
– Поговорить о чем? – О поцелуе? Об этом она не хотела говорить.
– Прошу вас, садитесь, – повторил он.
Она села на свое обычное место у дальнего конца стола.
Он сел напротив – у своего.
– Мне нужна одежда.
Одежда. Он желал говорить о своей одежде. Как унизительно.
Не то чтобы ей хотелось говорить об их поцелуе, но она была уверена, что он думает только об этом. Но если он об этом не думает, то она точно не желает о нем думать.
– На мне та же одежда, что и шесть дней назад – или уже семь? При той скорости, с которой продвигается ваш план, мне придется носить ее, возможно, еще шесть дней.
– Я уверена, что на этот раз ваш дядя согласится заплатить выкуп. – Никакой уверенности у нее не было.
По тому, как лорд Нортклиф сжал губы, стало ясно, что и он сомневается в своем скором освобождении.
– Тем не менее мне нужна чистая одежда, а ее можно найти в моей спальне всего в пяти милях отсюда. Просто мне нужно, чтобы кто-то мне ее сюда доставил. – Он пристально на нее посмотрел. – Поскольку я не могу обсуждать предметы моего белья с мисс Викториной, я вынужден говорить с вами.
– Вы предлагаете мне пробраться в вашу спальню в Саммервинд-Эбби и выкрасть вашу одежду?
– Браво, леди Презрение. Вы меня поняли. – Он достал из кармана сложенный листок бумаги. – Я составил список того, что мне нужно.
Она была поражена его бесцеремонностью.
– Вы считаете, что я смогу пробраться в ваш дом незамеченной?
– Вы уже доказали, что у вас аналитический и криминальный ум и вы способны привести в исполнение свой план. Я совершенно уверен в том, что, если понадобится, вы сможете выкрасть серебро из-под носа моего дворецкого в то время, когда он будет его чистить.
– Вы мне льстите или хотите оскорбить?
– Оставляю это на ваше усмотрение. А теперь слушайте. Мое белье находится в комоде в спальне – не в гостиной, а в спальне, – комод стоит в ногах моей кровати. Мне нужны две чистые рубашки, две пары чистого белья, чистые носки…
Слушая его, она сглотнула. Она полагала, что вполне может проникнуть в Саммервинд-Эбби незамеченной. Если она будет вести себя так, будто там работает, ее вряд ли кто-то остановит, а если и спросит, что она здесь делает, то в таком огромном доме, где было три сотни слуг, всегда найдется какое-нибудь дело для одной служанки.
Однако предложение покопаться в его белье было для нее неприятно. Она ничего не знала о мужском белье, потому шансы, что она принесет именно то, что нужно, были весьма невелики. Она могла бы его расспросить, но его разъяснения наверняка приведут ее в смущение. Так что лучше просто кивнуть и сделать вид, что она выполнит его поручение.
– …и это все, – закончил он. – Я нарисовал план, как пройти в мою спальню, и пометил время, когда мой камердинер скорее всего будет где-то поблизости. Советую вам не попадаться ему на глаза. Если он застанет вас копающейся в моем белье, он наверняка не захочет выслушать то, что вы попытаетесь ему объяснить. Он очень умен и обожает меня…
Почему?
– …и я полагаю, что мое внезапное исчезновение очень его обеспокоило. – Нортклиф протянул ей бумагу.
– Положите ее на стол и пододвиньте ко мне.
– Я думал, что наши отношения стали несколько другими, – ответил он, но сделал так, как она просила.
Эми взяла листок, развернула его и притворилась, что изучает схему.
– Впрочем, это было до вчерашнего дня, до того, как мы поцеловались.
Она стиснула зубы и посмотрела на него.
– Не беспокойтесь, милорд. Я уже об этом позабыла.
– Вот как? Вам повезло. Что до меня, то жар этого поцелуя так обжег мою память, что я всегда буду помнить его, что бы ни случилось в моей жизни. – За какую-то секунду куда-то исчез аристократ, которому нужна чистая одежда, уступив место первобытному самцу, подкрадывающемуся к женщине, которой он вознамерился обладать.
И при этом ни на дюйм не сдвинулся с места.
Зачем мисс Викторина ущипнула ее за щеки? Они и так пылали. Она не смела поднять глаза на лорда Нортклифа.
– Прошу вас, милорд. Я не желаю…
– Чепуха! Конечно, желаете, Эми, и вы хотите быть со мной.
Она бросила на него взгляд, полный отвращения.
– Я знаю, что я вам не нравлюсь. Но посмотрите на все это с моей точки зрения. Вы сделали из меня дурака. Вы меня выкрали, заточили в погребе, заставили меня почувствовать свою вину, усомниться в моем дяде, управляющем моими делами. Все это, уверяю вас, мне крайне неприятно. – Нортклиф, видимо, был человеком с обостренным чувством осязания. Глядя на нее в упор, он поглаживал старое меховое одеяло, и она поймала себя на том, что не может отвести глаз от его длинных пальцев. Они все гладили и гладили мех, и все это время он ласкал взглядом волосы Эми, так что ей вдруг стало тепло, будто этот мех окутал ее тело. – Я должен был бы презирать вас, а я вместо этого желаю вас. Я больше ни о чем не могу думать, и меня утешает мысль, что и вы думаете только о том, чтобы быть со мной.
– Это неправда. – Однако она продолжала сидеть, загипнотизированная его взглядом и медленной речью.
– Возможно. Но здесь мне нечем больше заняться, и мне остается только думать. У вас есть чем занять свою голову. – Он подался вперед. – Но, Эми. Я знаю женщин. Я знаю, что в темноте ночи, когда неслышно и неотвратимо, как туман с моря, подкрадываются сны, вы думаете обо мне.
– Нет! – воскликнула она в ужасе оттого, что он проник в ее мысли.
– Вы ведете себя так, будто у вас есть выбор. Его нет. И у меня тоже нет. Некая странная особенность в наших характерах объединяет нас в нашем желании. – Он замер, словно лев, поджидающий, когда жертва окажется в пределах его досягаемости. – Знаете ли вы, что, когда вы утром встаете, я слышу над головой шум ваших шагов? Я воображаю, как вы снимаете старую, поношенную ночную рубашку и надеваете одно из своих ужасных платьев. А вечером, когда вы готовитесь ко сну и половицы скрипят под вашими ногами, а я воображаю, как вы раздеваетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Откровенность – хорошая черта.
– Но не тогда, когда ею пользуются, чтобы ранить. А теперь покусай свои губы, а то они слишком бледные, и иди к моему дорогому Джермину.
Спускаясь, Эми последовала совету мисс Викторины и закусила губу. Она была в замешательстве, но ей хотелось, чтобы лорд Нортклиф посмотрел на нее и захотел сбросить с себя кандалы.
Однако в то же самое время она сама себя высмеивала, потому что еще никогда в жизни не была так… глупа. Будто его поцелуй лишил ее благоразумия, как глупую девчонку, которую интересует лишь одобрение мужчины.
Когда Эми вошла, Джермин заправлял свою постель. Это потрясло ее – она ни разу не заставала его за тем, чтобы он что-то делал в своем погребе. Ему, должно быть, просто стало скучно. Увидев Эми, он слегка поклонился.
– Мисс Эми, прошу вас сесть. Нам надо поговорить.
Он вдруг стал вежлив.
Почему?
– Поговорить о чем? – О поцелуе? Об этом она не хотела говорить.
– Прошу вас, садитесь, – повторил он.
Она села на свое обычное место у дальнего конца стола.
Он сел напротив – у своего.
– Мне нужна одежда.
Одежда. Он желал говорить о своей одежде. Как унизительно.
Не то чтобы ей хотелось говорить об их поцелуе, но она была уверена, что он думает только об этом. Но если он об этом не думает, то она точно не желает о нем думать.
– На мне та же одежда, что и шесть дней назад – или уже семь? При той скорости, с которой продвигается ваш план, мне придется носить ее, возможно, еще шесть дней.
– Я уверена, что на этот раз ваш дядя согласится заплатить выкуп. – Никакой уверенности у нее не было.
По тому, как лорд Нортклиф сжал губы, стало ясно, что и он сомневается в своем скором освобождении.
– Тем не менее мне нужна чистая одежда, а ее можно найти в моей спальне всего в пяти милях отсюда. Просто мне нужно, чтобы кто-то мне ее сюда доставил. – Он пристально на нее посмотрел. – Поскольку я не могу обсуждать предметы моего белья с мисс Викториной, я вынужден говорить с вами.
– Вы предлагаете мне пробраться в вашу спальню в Саммервинд-Эбби и выкрасть вашу одежду?
– Браво, леди Презрение. Вы меня поняли. – Он достал из кармана сложенный листок бумаги. – Я составил список того, что мне нужно.
Она была поражена его бесцеремонностью.
– Вы считаете, что я смогу пробраться в ваш дом незамеченной?
– Вы уже доказали, что у вас аналитический и криминальный ум и вы способны привести в исполнение свой план. Я совершенно уверен в том, что, если понадобится, вы сможете выкрасть серебро из-под носа моего дворецкого в то время, когда он будет его чистить.
– Вы мне льстите или хотите оскорбить?
– Оставляю это на ваше усмотрение. А теперь слушайте. Мое белье находится в комоде в спальне – не в гостиной, а в спальне, – комод стоит в ногах моей кровати. Мне нужны две чистые рубашки, две пары чистого белья, чистые носки…
Слушая его, она сглотнула. Она полагала, что вполне может проникнуть в Саммервинд-Эбби незамеченной. Если она будет вести себя так, будто там работает, ее вряд ли кто-то остановит, а если и спросит, что она здесь делает, то в таком огромном доме, где было три сотни слуг, всегда найдется какое-нибудь дело для одной служанки.
Однако предложение покопаться в его белье было для нее неприятно. Она ничего не знала о мужском белье, потому шансы, что она принесет именно то, что нужно, были весьма невелики. Она могла бы его расспросить, но его разъяснения наверняка приведут ее в смущение. Так что лучше просто кивнуть и сделать вид, что она выполнит его поручение.
– …и это все, – закончил он. – Я нарисовал план, как пройти в мою спальню, и пометил время, когда мой камердинер скорее всего будет где-то поблизости. Советую вам не попадаться ему на глаза. Если он застанет вас копающейся в моем белье, он наверняка не захочет выслушать то, что вы попытаетесь ему объяснить. Он очень умен и обожает меня…
Почему?
– …и я полагаю, что мое внезапное исчезновение очень его обеспокоило. – Нортклиф протянул ей бумагу.
– Положите ее на стол и пододвиньте ко мне.
– Я думал, что наши отношения стали несколько другими, – ответил он, но сделал так, как она просила.
Эми взяла листок, развернула его и притворилась, что изучает схему.
– Впрочем, это было до вчерашнего дня, до того, как мы поцеловались.
Она стиснула зубы и посмотрела на него.
– Не беспокойтесь, милорд. Я уже об этом позабыла.
– Вот как? Вам повезло. Что до меня, то жар этого поцелуя так обжег мою память, что я всегда буду помнить его, что бы ни случилось в моей жизни. – За какую-то секунду куда-то исчез аристократ, которому нужна чистая одежда, уступив место первобытному самцу, подкрадывающемуся к женщине, которой он вознамерился обладать.
И при этом ни на дюйм не сдвинулся с места.
Зачем мисс Викторина ущипнула ее за щеки? Они и так пылали. Она не смела поднять глаза на лорда Нортклифа.
– Прошу вас, милорд. Я не желаю…
– Чепуха! Конечно, желаете, Эми, и вы хотите быть со мной.
Она бросила на него взгляд, полный отвращения.
– Я знаю, что я вам не нравлюсь. Но посмотрите на все это с моей точки зрения. Вы сделали из меня дурака. Вы меня выкрали, заточили в погребе, заставили меня почувствовать свою вину, усомниться в моем дяде, управляющем моими делами. Все это, уверяю вас, мне крайне неприятно. – Нортклиф, видимо, был человеком с обостренным чувством осязания. Глядя на нее в упор, он поглаживал старое меховое одеяло, и она поймала себя на том, что не может отвести глаз от его длинных пальцев. Они все гладили и гладили мех, и все это время он ласкал взглядом волосы Эми, так что ей вдруг стало тепло, будто этот мех окутал ее тело. – Я должен был бы презирать вас, а я вместо этого желаю вас. Я больше ни о чем не могу думать, и меня утешает мысль, что и вы думаете только о том, чтобы быть со мной.
– Это неправда. – Однако она продолжала сидеть, загипнотизированная его взглядом и медленной речью.
– Возможно. Но здесь мне нечем больше заняться, и мне остается только думать. У вас есть чем занять свою голову. – Он подался вперед. – Но, Эми. Я знаю женщин. Я знаю, что в темноте ночи, когда неслышно и неотвратимо, как туман с моря, подкрадываются сны, вы думаете обо мне.
– Нет! – воскликнула она в ужасе оттого, что он проник в ее мысли.
– Вы ведете себя так, будто у вас есть выбор. Его нет. И у меня тоже нет. Некая странная особенность в наших характерах объединяет нас в нашем желании. – Он замер, словно лев, поджидающий, когда жертва окажется в пределах его досягаемости. – Знаете ли вы, что, когда вы утром встаете, я слышу над головой шум ваших шагов? Я воображаю, как вы снимаете старую, поношенную ночную рубашку и надеваете одно из своих ужасных платьев. А вечером, когда вы готовитесь ко сну и половицы скрипят под вашими ногами, а я воображаю, как вы раздеваетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67