Новый князь не то чтобы очень уж мудро правил (ему больше нравилось, что княжеская казна оказалась в его полном распоряжении и бражничать можно было не переставая), но при его правлении биться за урожай перестали и хлеба в Арконе вдруг стало так много, хоть завались.
И года не прошло, как вечно голодные в прежние времена арконцы, приходя в хлебную лавку, начинали крутить носом. Нет, баранок, дескать, не желаем, приелись, и ситника не хотим, больно пресный… А это что - булки? С изюмом? Да что же это такое - все с изюмом и с изюмом? А разнообразие где? Хоть бы с курагой напекли, что ли. Никакой заботы о простом народе. Всем плевать на народные чаяния…
Еды стало вдоволь, и появилась возможность заработать на эту еду деньги, и не только грабежами (от которых традиционно никто не отказывался).
Но горожане вновь были недовольны. Многие (особенно те, которые из Тайного приказа и столы раздачи у которых во все времена были не такие, что у простонародья) даже говорили: «Вот в прежние-то годы правители были - не нынешнему чета. Бывало, и хлебца дадут, и кашки, и бражки, и похлебочки черпачок плеснут… А нынче сам себя корми, сам все покупай! Может, на все, что потребно, и гривенников не хватит! Может, нам наше жалованье не нравится, ежели с него же и хлебные расходы идут. Нет, прежде было лучше - пусть и бедненько, зато без заморочек».
Ну а те, кто привык жить грабежами, так грабежами и жили - для них ничего особо и не поменялось, только теперь украсть можно было побольше.
И тут один из самых ловких приказных, дослужившийся при новом князе из начальников охраны до первого княжеского помощника, стал внушать правителю:
«У нас в Арконе, князь, недовольство зреет. Гнать тебя, батюшка, взашей хотят. Вспомни, как с прежним-то управились… Ты бы, князь, лучше своей волей ушел, по-доброму - поди пожил уже всласть, всего достигнул, чего желалось. А то ведь чего не бывает, сам, поди, знаешь. Не доводи народ до греха. Ты уйдешь, батюшка, народишко злобствовать перестанет, покой наступит, благолепие… А уж я заместо тебя тут на престоле посижу покуда, чтобы княжеская власть не прервалась. И недовольных окорочу, мне-то оно не впервой».
Не то со страху, не то с перепою, но князь согласился… Вышел на соборную площадь, повелел ударить в вечевой колокол и, как только народ сбежался, объявил:
«Вот вам, граждане Арконы, новый князь. Можете его выбирать. Он вообще-то хороший, он вас не обидит».
Народ почесал в затылке. Старого князя любили далеко не все. И слушаться его распоряжений многие не желали даже в лучшие времена. Но не только покорные, но и оппозиционеры подумали: а может, новый князь и впрямь получше будет? Старый-то уж больно надоел. Ладно, новый так новый! И вроде того что выбрали…
Одной из первых акций нового князя, как только он пришел к власти, была легализация воровских шаек, и это считалось величайшим вкладом в функционирование громоздкой машины государственного управления. Принимая такое решение, князь рассуждал довольно логично: раз преступность является неизбежным злом, искоренить которое никому еще не удавалось, так пусть она будет организованной. Ворам было предложено выйти из подполья, перевести свою работу в цивилизованное русло и не превышать установленный лимит преступлений.
При такой постановке вопроса князь рассчитывал, что сможет прогнозировать ситуацию, а главное - значительно пополнит свою казну, обложив преступный элемент данью. Чтобы никому из воровского сообщества и в голову не пришло увиливать от новых правил, парочка известных воровских воротил, неуважительно отозвавшихся о начинаниях князя, подверглась гонениям, а остальные стали значительно более сговорчивыми.
В итоге все остались довольны. Главарям воровских шаек понадобилось на удивление мало времени, чтобы понастроить себе теремов, нашить красных кафтанов с гербами и научиться проводить время в роскошных трапезных вместо темных и душных вертепов, собираться в которых никто особо и не любил. К тому же очевидная реальность заключалась в том, что воровское сообщество контролировало преступность лучше, чем это получалось у городской стражи и Сыскного приказа. Так что в итоге даже зажиточные горожане не стали роптать, хотя каждый из них по-прежнему рисковал быть ограбленным.
- Князь наш - идеалист. Народ его обожает. Став правителем Арконы, он с головой ушел в самообразование, - гордо объявил боярин Вышата. - Никто никогда не объяснял ему, как править, поэтому он вынужден был доходить до всего своим умом. Ко всему прочему он подумал, что подданные должны относиться к правителю с большим уважением, и повелел титуловать себя великим князем…
- Что ж, некоторые рождаются великими князьями, другие этого добиваются, - заметила Маргарита. - Но самому объявлять себя великим - это, знаете ли, заявка… Невольно задумаешься, что князю не чуждо тщеславие, вот он и назвался великим. Причем звание генералиссимуса или отца родного, к примеру, звучит ничуть не хуже.
- Про генералиссимуса мне, госпожа, неведомо. А вот про отца родного подумать бы надо! Эй, писец, ну-кася, запиши предложение - именовать великого князя отцом родным для народа нашего. В четверток на заседании боярской думы как раз и оглашу. Мысль плодотворная. Князю надо отдать должное, а то он так или иначе возьмет это должное сам.
ГЛАВА 22
Слушая рассказ старого боярина, Маргарита невольно ловила себя на мысли, что история Арконы ей что-то смутно напоминает. И даже легко догадаться, что именно. И даже не совсем смутно. Как говорилось в одном старом анекдоте - хоть и непохоже, а одно и то же.
Что попишешь, путешествия и вправду развивают кругозор. Прежде Маргоше даже представить было сложно, что существует альтернативный мир, самостоятельно ищущий свой путь и при этом повторяющий метания ее далекой родины…
- Нам без князя нельзя, - говорил между тем Вышата. - Нам надо быть начеку. И чтобы вождь был сильный. Ты, поди, уже слышала, что неподалеку отсюда, в горах, обитают медведи. Очень необычные медведи… Они живут семьями.
- Ну в этом, наверное, ничего необычного нет, - рассеянно сказала Маргоша, отвлекшись на собственные мысли.
- Но они живут в домах…
- В домах?
Вот это уже и вправду было необычно.
- Да. Причем дома добротные, крепкие и чистые. Но и этого мало - медведи занимаются… домашним хозяйством. Представь, как трудно живущим по соседству людям!
Только тут Маргарита поняла, что болтливый боярин говорит о беоритах - ее ведь предупреждали, что между арконцами и беоритами существует вечная вражда. Но чтобы не выдать Беорфа, пришлось делать вид, что ей совсем ничего не известно:
- А что за трудности у этих людей? Разве медведи отказывают соседям, когда те приходят одолжить чашку сахара?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97