Они оставили позади Шербур с его розовыми стенами и едва обогнули Брест, как в Бискайском заливе поднялась зыбь, а береговая линия превратилась в прерывистый ряд каменистых выбоин в острых скалах.
– От этой качки меня тошнит, – пожаловалась Луиза. – А тебя?
– Как ни странно, нет, – усмехнулась Пиппа, с некоторым сочувствием поглядывая на девушку. Бледное лицо Луизы приобрело зеленоватый оттенок.
– Думаю, скоро мы высадимся, – пробормотала Луиза с храброй улыбкой. – Только представить не могу, где найти место для высадки в этих скалах.
Пиппа думала о том же. Изумрудные волны накатывались на берег, разбиваясь на иззубренных рифах и посылая фонтаны разъяренной, увенчанной белыми кружевами воды высоко в небо.
Пиппа повернулась, чтобы взглянуть на мостик, едва капитан стал выкрикивать приказы. По палубе затопали ноги, и люди рассыпались по вантам, принимаясь убирать паруса. Грохот якорной цепи заглушал резкие вопли чаек.
Лайонел стоял позади Лонгтона и, критически хмурясь, наблюдал за маневрами. Пиппа, считавшая, что среди его талантов числится искусство морехода, ничуть этому не изумилась. Как единственный сын владельца торговой флотилии, он в юности наверняка провел немало времени, изучая и это ремесло.
Она повернулась к поручню, боясь, что лицо выдаст ее мысли. Последние три дня они почти не покидали капитанской каюты и любили друг друга всеми возможными способами, иногда нежно, иногда неистово и неукротимо. И теперь каждый клочок ее тела млел в неге удовлетворенных желаний. Но о будущем не было сказано ни единого слова. Впрочем, как и о прошлом. Оба словно боялись омрачить нынешнее счастье их единения.
Но теперь время пришло. Она без расспросов знала, что Лайонел не останется с ней в безопасном месте. Он не имеет права так просто исчезнуть из своего мира: у него были обязательства перед людьми, которым могла грозить опасность из-за незнания нынешней ситуации. Кроме того, ему нужно было распространять сведения.
Пиппа даже мысленно не могла представить своего будущего. В глазах церкви и закона она по-прежнему замужняя женщина. Ее дитя получит имя Стюарта, но будет расти в изгнании. Ей придется жить вдали от общества и людей, пока опасность не минует. Но сможет ли она когда-нибудь без страха выйти из тени?
За спиной раздались шаги Лайонела. Пиппа с вымученной улыбкой обернулась, чтобы приветствовать его. Но глаза оставались печальными, и он легко прочел ее мрачные мысли. Он был уверен, что она думает об их разлуке, о тех одиноких месяцах, которые лежат впереди. По правде говоря, он сам не знал, как вынесет все это. Но им нужно держаться. Беды когда-нибудь кончатся, и враги Пиппы оставят ее в покое.
Но сейчас он не хочет об этом говорить. Еще будет возможность сегодня вечером, когда они останутся одни.
– Здесь мы сойдем на берег, – объявил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее запрокинутое лицо.
– Но как мы проберемся через рифы?
Лайонел рассмеялся, явно считая вопрос абсурдным:
– Ах ты, Фома неверующий! Я делал это много раз, любимая. Но проход открывается только на полчаса в этой точке прилива, так что нужно плыть немедленно.
К ним подошел Робин. Судя по мрачной физиономии, у него тоже были некоторые сомнения насчет успеха высадки.
– Лодка уже в воде. Пусть первой идет Луиза?
– Да. Пусть сядет на дно, поближе к мачте. Нужно, чтобы нос задрался выше.
Лайонел обнял Пиппу за талию и подвел к трапу, перекинутому через поручень.
Робин прыгнул в лодку и держал трап, пока Луиза спускалась, плотно сжав губы. Она устроилась на дне лодчонки, в месте, указанном Робином.
– Теперь ты, – велел Лайонел. – Сядешь рядом с Луизой.
Пиппа перекинула ногу через поручень, нащупала первую ступеньку и быстро сошла вниз, отказываясь думать об алчной зеленой воде, бурлившей внизу в ожидании жертвы. Робин продолжал держать трап и, когда она оказалась у самого дна, подал ей руку.
Было ужасно холодно, и свет быстро мерк на сереющем небе. Борт «Морской грезы» возвышался над ними как гора, и Пиппа чувствовала, что покидает падежное убежище ради неопределенности грозного моря.
Лайонел присоединился к ним и отвязал линь, соединяющий шлюпку с судном. Сам он сел на корме, положив руку па румпель. Робин, не дожидаясь приказа, стал ставить маленький грот – единственный парус на шлюпке.
Лайонел повернул румпель, и шлюпка пошла сначала по ветру, а потом, когда парус наполнился, правым галсом. Она легко скользила по волнам, и Лайонел что-то мурлыкал себе под нос с беспечностью, которая неизменно ободряла Пиппу, пусть даже иногда немного раздражала. Кроме того, она успела узнать, что у него совсем не было слуха.
Лайонел посмотрел на Пиппу, сидевшую спиной к мачте с поднятыми к подбородку коленями, и подмигнул.
– Похоже, подобные развлечения не в твоем вкусе.
– Совершенно верно, – согласилась она.
– Видишь эту рукоятку в дне лодки, у твоей правой руки?
– Да.
– По моему приказу сильно ее дернешь, чтобы поднять центральную доску. Только нужно делать это быстро, иначе мы окажемся на камнях.
Пиппа кивнула. Сознание доверенного дела каким-то образом уменьшало тревогу. Ей поручена роль, и отныне она перестала быть беспомощной невежественной Дурочкой. Она напряженно ждала, не сводя глаз с приближавшегося скалистого рифа. Он выглядел несокрушимым. Монолитным.
И тут она увидела это. Крохотный проход между камнями. За этим проходом серебрилась спокойная вода и виднелся отрезок песчаного пляжа.
Лайонел снова пустил лодку по ветру. Парус громко хлопал.
– По моей команде, Робин.
– Есть, капитан.
Робин приготовился спустить грот. Лайонел пристально наблюдал за течением, ожидая момента, когда волна поднесет их к проходу. Он лег на правый галс. Пора…
– Давай! – крикнул он. Робин убрал парус.
– Пиппа!
Пиппа дернула за рукоятку, и средняя доска взлетела вверх. Маленькая лодка прошла через отверстие в рифах гладко, как по маслу, и через минуту уже подпрыгивала на мирных водах маленькой бухточки.
Лайонел удовлетворенно улыбнулся и направил лодку к берегу.
– Добро пожаловать в Финистср.
– Просто чудо, – выдохнула Пиппа, оглядываясь. Риф, казалось, закрылся за ними.
Лайонел выпрыгнул на берег, с помощью Робина вытащил лодку и протянул руки Пиппе.
– Ну вот, даже ног не замочишь.
Она позволила ему поднять ее и поставить на мокрый песок. Робин перенес Луизу, и все четверо уставились на возвышавшуюся над ними скалу.
Лайонел опустил мачту и оттащил шлюпку подальше от прибоя.
– Ты оставишь ее тут? – спросила Пиппа.
– Она понадобится мне завтра днем, чтобы вернуться на «Морскую грезу».
Вот и сказано все. Завтра он уедет. Слишком скоро. Она не думала, что это будет так скоро.
– Разумеется, – пробормотала Пиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– От этой качки меня тошнит, – пожаловалась Луиза. – А тебя?
– Как ни странно, нет, – усмехнулась Пиппа, с некоторым сочувствием поглядывая на девушку. Бледное лицо Луизы приобрело зеленоватый оттенок.
– Думаю, скоро мы высадимся, – пробормотала Луиза с храброй улыбкой. – Только представить не могу, где найти место для высадки в этих скалах.
Пиппа думала о том же. Изумрудные волны накатывались на берег, разбиваясь на иззубренных рифах и посылая фонтаны разъяренной, увенчанной белыми кружевами воды высоко в небо.
Пиппа повернулась, чтобы взглянуть на мостик, едва капитан стал выкрикивать приказы. По палубе затопали ноги, и люди рассыпались по вантам, принимаясь убирать паруса. Грохот якорной цепи заглушал резкие вопли чаек.
Лайонел стоял позади Лонгтона и, критически хмурясь, наблюдал за маневрами. Пиппа, считавшая, что среди его талантов числится искусство морехода, ничуть этому не изумилась. Как единственный сын владельца торговой флотилии, он в юности наверняка провел немало времени, изучая и это ремесло.
Она повернулась к поручню, боясь, что лицо выдаст ее мысли. Последние три дня они почти не покидали капитанской каюты и любили друг друга всеми возможными способами, иногда нежно, иногда неистово и неукротимо. И теперь каждый клочок ее тела млел в неге удовлетворенных желаний. Но о будущем не было сказано ни единого слова. Впрочем, как и о прошлом. Оба словно боялись омрачить нынешнее счастье их единения.
Но теперь время пришло. Она без расспросов знала, что Лайонел не останется с ней в безопасном месте. Он не имеет права так просто исчезнуть из своего мира: у него были обязательства перед людьми, которым могла грозить опасность из-за незнания нынешней ситуации. Кроме того, ему нужно было распространять сведения.
Пиппа даже мысленно не могла представить своего будущего. В глазах церкви и закона она по-прежнему замужняя женщина. Ее дитя получит имя Стюарта, но будет расти в изгнании. Ей придется жить вдали от общества и людей, пока опасность не минует. Но сможет ли она когда-нибудь без страха выйти из тени?
За спиной раздались шаги Лайонела. Пиппа с вымученной улыбкой обернулась, чтобы приветствовать его. Но глаза оставались печальными, и он легко прочел ее мрачные мысли. Он был уверен, что она думает об их разлуке, о тех одиноких месяцах, которые лежат впереди. По правде говоря, он сам не знал, как вынесет все это. Но им нужно держаться. Беды когда-нибудь кончатся, и враги Пиппы оставят ее в покое.
Но сейчас он не хочет об этом говорить. Еще будет возможность сегодня вечером, когда они останутся одни.
– Здесь мы сойдем на берег, – объявил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее запрокинутое лицо.
– Но как мы проберемся через рифы?
Лайонел рассмеялся, явно считая вопрос абсурдным:
– Ах ты, Фома неверующий! Я делал это много раз, любимая. Но проход открывается только на полчаса в этой точке прилива, так что нужно плыть немедленно.
К ним подошел Робин. Судя по мрачной физиономии, у него тоже были некоторые сомнения насчет успеха высадки.
– Лодка уже в воде. Пусть первой идет Луиза?
– Да. Пусть сядет на дно, поближе к мачте. Нужно, чтобы нос задрался выше.
Лайонел обнял Пиппу за талию и подвел к трапу, перекинутому через поручень.
Робин прыгнул в лодку и держал трап, пока Луиза спускалась, плотно сжав губы. Она устроилась на дне лодчонки, в месте, указанном Робином.
– Теперь ты, – велел Лайонел. – Сядешь рядом с Луизой.
Пиппа перекинула ногу через поручень, нащупала первую ступеньку и быстро сошла вниз, отказываясь думать об алчной зеленой воде, бурлившей внизу в ожидании жертвы. Робин продолжал держать трап и, когда она оказалась у самого дна, подал ей руку.
Было ужасно холодно, и свет быстро мерк на сереющем небе. Борт «Морской грезы» возвышался над ними как гора, и Пиппа чувствовала, что покидает падежное убежище ради неопределенности грозного моря.
Лайонел присоединился к ним и отвязал линь, соединяющий шлюпку с судном. Сам он сел на корме, положив руку па румпель. Робин, не дожидаясь приказа, стал ставить маленький грот – единственный парус на шлюпке.
Лайонел повернул румпель, и шлюпка пошла сначала по ветру, а потом, когда парус наполнился, правым галсом. Она легко скользила по волнам, и Лайонел что-то мурлыкал себе под нос с беспечностью, которая неизменно ободряла Пиппу, пусть даже иногда немного раздражала. Кроме того, она успела узнать, что у него совсем не было слуха.
Лайонел посмотрел на Пиппу, сидевшую спиной к мачте с поднятыми к подбородку коленями, и подмигнул.
– Похоже, подобные развлечения не в твоем вкусе.
– Совершенно верно, – согласилась она.
– Видишь эту рукоятку в дне лодки, у твоей правой руки?
– Да.
– По моему приказу сильно ее дернешь, чтобы поднять центральную доску. Только нужно делать это быстро, иначе мы окажемся на камнях.
Пиппа кивнула. Сознание доверенного дела каким-то образом уменьшало тревогу. Ей поручена роль, и отныне она перестала быть беспомощной невежественной Дурочкой. Она напряженно ждала, не сводя глаз с приближавшегося скалистого рифа. Он выглядел несокрушимым. Монолитным.
И тут она увидела это. Крохотный проход между камнями. За этим проходом серебрилась спокойная вода и виднелся отрезок песчаного пляжа.
Лайонел снова пустил лодку по ветру. Парус громко хлопал.
– По моей команде, Робин.
– Есть, капитан.
Робин приготовился спустить грот. Лайонел пристально наблюдал за течением, ожидая момента, когда волна поднесет их к проходу. Он лег на правый галс. Пора…
– Давай! – крикнул он. Робин убрал парус.
– Пиппа!
Пиппа дернула за рукоятку, и средняя доска взлетела вверх. Маленькая лодка прошла через отверстие в рифах гладко, как по маслу, и через минуту уже подпрыгивала на мирных водах маленькой бухточки.
Лайонел удовлетворенно улыбнулся и направил лодку к берегу.
– Добро пожаловать в Финистср.
– Просто чудо, – выдохнула Пиппа, оглядываясь. Риф, казалось, закрылся за ними.
Лайонел выпрыгнул на берег, с помощью Робина вытащил лодку и протянул руки Пиппе.
– Ну вот, даже ног не замочишь.
Она позволила ему поднять ее и поставить на мокрый песок. Робин перенес Луизу, и все четверо уставились на возвышавшуюся над ними скалу.
Лайонел опустил мачту и оттащил шлюпку подальше от прибоя.
– Ты оставишь ее тут? – спросила Пиппа.
– Она понадобится мне завтра днем, чтобы вернуться на «Морскую грезу».
Вот и сказано все. Завтра он уедет. Слишком скоро. Она не думала, что это будет так скоро.
– Разумеется, – пробормотала Пиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103