Вода при приливе прибывала достаточно быстро, так что он начал отдрейфовывать. Тогда Холлистер разделся, прыгнул в воду и попытался идти и толкать ялик, но потерял под ногами дно и решил плыть. Ему не удалось доплыть до судна.
— Когда это случилось?
— Кажется, в воскресенье. Какая тебе разница? Теперь иди назад и запусти двигатель.
Они отправились на корму. Ингрем вошел в кокпит, панель управления двигателями находилась рядом с местом рулевого. Он включил зажигание и нажал кнопку стартера. С третьей попытки двигатель заработал, под кормой фыркнул выхлоп, и затем раздался ровный гул, который легко мог услышать пилот самолета. Идеи у Моррисона, может быть, и сумасшедшие, но в сообразительности ему не откажешь, подумал капитан.
— А теперь выключай, и идите вниз. Они спустились по лестнице и конвоируемые Руисом прошли в носовую часть каюты. В проходе между двумя каютами появился Моррисон с автоматом на плече. Он кивком указал на радиотелефон:
— Бери трубку и повторяй за мной. Ингрем покачал головой:
— Не буду.
— Не разыгрывай из себя крутого парня, Герман, хуже будет.
— Вы не станете стрелять.
— Нет, не стану, но я сломаю красотке руку. Эта краля нам без надобности.
Наступила гнетущая тишина, напряжение нарастало. Капитан перевел взгляд с одного мужчины на другого:
— Не думаю, что вы это сделаете.
— Может, выдвинешь еще какое предположение, Герман? — саркастически ухмыльнулся Моррисон. — Подумай, отсюда до доктора далеко.
Ингрем молчал. Если самолет улетит, то больше уже не вернется. Моррисон повернул голову в сторону Рей:
— Иди сюда, детка.
Руис быстро проговорил по-испански:
— Альберто, мне это не нравится.
— Заткнись, идиот, — зло рявкнул Моррисон на превосходном разговорном испанском, — он может тебя понимать.
Внезапный обмен репликами застал Ингрема врасплох, но он постарался придать лицу непонимающее выражение, надеясь, что ему это удалось.
— Да он ничего не понимает, — продолжал Руис, — а ломать женщине руку — низость.
Моррисон ответил, что сломает, если понадобится, и одну, и другую, и еще кое-что сделает, причем описал это достаточно подробно. Испанский язык очень красив, но по возможности яркого описания жестокостей и непристойностей, пожалуй, превосходит английский. В глазах Руиса мелькнуло отвращение. Ингрем понял, что проверяют его знание языка, и ухитрился сохранить непроницаемый вид. Он надеялся, что миссис Осборн не знает испанского, а если и знает, то лишь в объеме школьной программы.
— Ну вот видишь, — сказал Руис, — он ничего не понял. Слушай, неужели придется сделать это?
— У нас нет выбора. Может, хочешь вернуться? — резко спросил он.
— Как все это неудачно. Ну что ж, раз мы должны... — развел руками латиноамериканец.
— О чем это вы совещались? — вмешался Ингрем.
— О том, какую руку ломать сначала, — охотно пояснил Моррисон по-английски. — А звук при этом какой, если бы ты знал! Только вот, наверное, ее вопли заглушат его. Ну, давай начнем, красотка. — Он шагнул к Рей, схватил ее за запястье и начал заводить руку назад.
— Ладно, — мрачно сказал Ингрем, — я позвоню пилоту.
Моррисон улыбнулся и отпустил женщину:
— Давай бери микрофон.
Ингрем снял микрофон с рычагов и этим включил передатчик. Зажужжал преобразователь частоты. Моррисон уже установил переключатель на 26-38. Ингрем нажал кнопку.
— Говорит “Дракон”, звоню на самолет Макаллистера. — Он не знал опознавательные буквы самолета. — “Дракон” к Эвери, ответьте, пожалуйста.
Какое-то мгновение стояла напряженная тишина, затем из громкоговорителя раздался голос пилота:
— Эвери к капитану Ингрему. Как там у вас? Все в порядке? Прием.
Моррисон кивнул. Ингрем начал говорить в микрофон:
— Все нормально, думаю, можно попытаться снять яхту с мели, используя якорь. Мы решили остаться на борту и попробовать перегнать ее в Ки-Уэст. Прием.
— Вдвоем остаетесь?
— Да. Прием.
— Вас понял. Если будут трудности и захотите, чтобы я вернулся или выслал судно, позвоните в Майами связисту морского флота. Сможете?
— Да, у нас есть этот канал.
— Прекрасно. А что случилось с ворами, можно сказать?
Моррисон покачал головой и левой рукой махнул в сторону моря. Ингрем, стиснув зубы, отвел взгляд.
— Нет, наверно, просто бросили ее.
— Хорошо. Если это все, то я взлетаю, счастливо оставаться.
— Спасибо. Говорит “Дракон”, прием окончен.
Капитан положил микрофон на место. Жужжание преобразователя частоты затихло. Что теперь с ними будет? Ясно, что Эвери воспринял внезапное изменение планов миссис Осборн спокойно. Вопрос о плате за чартер не поднимался, предполагалось без слов, что счет будет выплачен, как только яхта вернется в Ки-Уэст. Пройдет не меньше недели, прежде чем задумаются, куда подевались капитан и владелица яхты.
— А что вы собираетесь делать с нами? — спросил Ингрем.
— Ничего, — ответил Моррисон, — получите свою яхту обратно, когда она нам перестанет быть нужна.
— И когда это случится?
— Как только доставим груз на место.
— Но это киднеппинг. Можете получить вышку. Не настолько же вы тупы, чтобы...
— Заткнись, — оборвал его Моррисон. — Иди наверх. Мне надо, чтобы ты был там, когда самолет будет взлетать.
Они поднялись по лестнице и встали на палубе у кокпита, в спину им смотрел из люка ствол автомата.
— На самолет глядите, а не по сторонам, — прорычал Моррисон.
Они послушно следили за взлетом амфибии. Сначала, разбрасывая солнечные зайчики, повернулся один из пропеллеров. Потом раздалось чихание и рев двигателя. Заработал второй мотор, амфибия заскользила по воде. Руис побаивается, подумал капитан, но что толку. Командует здесь Моррисон, он очень опасен. Пока у Ингрема было одно маленькое преимущество — эти двое не знали, что он говорит по-испански.
Амфибия остановилась, развернувшись носом на север. Моторы взревели, и машина начала набирать скорость, прошла на милю западнее яхты, оторвалась от воды и скоро затерялась в воздушном пространстве. Ингрем почувствовал себя совершенно разбитым. Из люка позади поднялся Моррисон, а за ним Руис.
Гигант присел на угол палубной каюты с автоматом на коленях и сказал:
— Теперь давайте снимать посудину с мели. Что надо сделать прежде всего?
— Избавиться от балласта, — холодно ответил Ингрем.
— От какого такого балласта?
— Оружия. Выбросите его за борт.
— Не дразни меня, Герман. Автоматы переправим вон на тот островок...
Внезапно Руис вскрикнул по-испански:
— Смотри, самолет возвращается! Ингрем спохватился, но слишком поздно — он уже повернулся, отреагировав на восклицание. Моррисон ехидно улыбнулся, а капитана охватила жгучая, но бессильная ярость. Один промах за другим: сначала его обвел вокруг пальца Холлистер, потом Моррисон, а теперь и Руис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Когда это случилось?
— Кажется, в воскресенье. Какая тебе разница? Теперь иди назад и запусти двигатель.
Они отправились на корму. Ингрем вошел в кокпит, панель управления двигателями находилась рядом с местом рулевого. Он включил зажигание и нажал кнопку стартера. С третьей попытки двигатель заработал, под кормой фыркнул выхлоп, и затем раздался ровный гул, который легко мог услышать пилот самолета. Идеи у Моррисона, может быть, и сумасшедшие, но в сообразительности ему не откажешь, подумал капитан.
— А теперь выключай, и идите вниз. Они спустились по лестнице и конвоируемые Руисом прошли в носовую часть каюты. В проходе между двумя каютами появился Моррисон с автоматом на плече. Он кивком указал на радиотелефон:
— Бери трубку и повторяй за мной. Ингрем покачал головой:
— Не буду.
— Не разыгрывай из себя крутого парня, Герман, хуже будет.
— Вы не станете стрелять.
— Нет, не стану, но я сломаю красотке руку. Эта краля нам без надобности.
Наступила гнетущая тишина, напряжение нарастало. Капитан перевел взгляд с одного мужчины на другого:
— Не думаю, что вы это сделаете.
— Может, выдвинешь еще какое предположение, Герман? — саркастически ухмыльнулся Моррисон. — Подумай, отсюда до доктора далеко.
Ингрем молчал. Если самолет улетит, то больше уже не вернется. Моррисон повернул голову в сторону Рей:
— Иди сюда, детка.
Руис быстро проговорил по-испански:
— Альберто, мне это не нравится.
— Заткнись, идиот, — зло рявкнул Моррисон на превосходном разговорном испанском, — он может тебя понимать.
Внезапный обмен репликами застал Ингрема врасплох, но он постарался придать лицу непонимающее выражение, надеясь, что ему это удалось.
— Да он ничего не понимает, — продолжал Руис, — а ломать женщине руку — низость.
Моррисон ответил, что сломает, если понадобится, и одну, и другую, и еще кое-что сделает, причем описал это достаточно подробно. Испанский язык очень красив, но по возможности яркого описания жестокостей и непристойностей, пожалуй, превосходит английский. В глазах Руиса мелькнуло отвращение. Ингрем понял, что проверяют его знание языка, и ухитрился сохранить непроницаемый вид. Он надеялся, что миссис Осборн не знает испанского, а если и знает, то лишь в объеме школьной программы.
— Ну вот видишь, — сказал Руис, — он ничего не понял. Слушай, неужели придется сделать это?
— У нас нет выбора. Может, хочешь вернуться? — резко спросил он.
— Как все это неудачно. Ну что ж, раз мы должны... — развел руками латиноамериканец.
— О чем это вы совещались? — вмешался Ингрем.
— О том, какую руку ломать сначала, — охотно пояснил Моррисон по-английски. — А звук при этом какой, если бы ты знал! Только вот, наверное, ее вопли заглушат его. Ну, давай начнем, красотка. — Он шагнул к Рей, схватил ее за запястье и начал заводить руку назад.
— Ладно, — мрачно сказал Ингрем, — я позвоню пилоту.
Моррисон улыбнулся и отпустил женщину:
— Давай бери микрофон.
Ингрем снял микрофон с рычагов и этим включил передатчик. Зажужжал преобразователь частоты. Моррисон уже установил переключатель на 26-38. Ингрем нажал кнопку.
— Говорит “Дракон”, звоню на самолет Макаллистера. — Он не знал опознавательные буквы самолета. — “Дракон” к Эвери, ответьте, пожалуйста.
Какое-то мгновение стояла напряженная тишина, затем из громкоговорителя раздался голос пилота:
— Эвери к капитану Ингрему. Как там у вас? Все в порядке? Прием.
Моррисон кивнул. Ингрем начал говорить в микрофон:
— Все нормально, думаю, можно попытаться снять яхту с мели, используя якорь. Мы решили остаться на борту и попробовать перегнать ее в Ки-Уэст. Прием.
— Вдвоем остаетесь?
— Да. Прием.
— Вас понял. Если будут трудности и захотите, чтобы я вернулся или выслал судно, позвоните в Майами связисту морского флота. Сможете?
— Да, у нас есть этот канал.
— Прекрасно. А что случилось с ворами, можно сказать?
Моррисон покачал головой и левой рукой махнул в сторону моря. Ингрем, стиснув зубы, отвел взгляд.
— Нет, наверно, просто бросили ее.
— Хорошо. Если это все, то я взлетаю, счастливо оставаться.
— Спасибо. Говорит “Дракон”, прием окончен.
Капитан положил микрофон на место. Жужжание преобразователя частоты затихло. Что теперь с ними будет? Ясно, что Эвери воспринял внезапное изменение планов миссис Осборн спокойно. Вопрос о плате за чартер не поднимался, предполагалось без слов, что счет будет выплачен, как только яхта вернется в Ки-Уэст. Пройдет не меньше недели, прежде чем задумаются, куда подевались капитан и владелица яхты.
— А что вы собираетесь делать с нами? — спросил Ингрем.
— Ничего, — ответил Моррисон, — получите свою яхту обратно, когда она нам перестанет быть нужна.
— И когда это случится?
— Как только доставим груз на место.
— Но это киднеппинг. Можете получить вышку. Не настолько же вы тупы, чтобы...
— Заткнись, — оборвал его Моррисон. — Иди наверх. Мне надо, чтобы ты был там, когда самолет будет взлетать.
Они поднялись по лестнице и встали на палубе у кокпита, в спину им смотрел из люка ствол автомата.
— На самолет глядите, а не по сторонам, — прорычал Моррисон.
Они послушно следили за взлетом амфибии. Сначала, разбрасывая солнечные зайчики, повернулся один из пропеллеров. Потом раздалось чихание и рев двигателя. Заработал второй мотор, амфибия заскользила по воде. Руис побаивается, подумал капитан, но что толку. Командует здесь Моррисон, он очень опасен. Пока у Ингрема было одно маленькое преимущество — эти двое не знали, что он говорит по-испански.
Амфибия остановилась, развернувшись носом на север. Моторы взревели, и машина начала набирать скорость, прошла на милю западнее яхты, оторвалась от воды и скоро затерялась в воздушном пространстве. Ингрем почувствовал себя совершенно разбитым. Из люка позади поднялся Моррисон, а за ним Руис.
Гигант присел на угол палубной каюты с автоматом на коленях и сказал:
— Теперь давайте снимать посудину с мели. Что надо сделать прежде всего?
— Избавиться от балласта, — холодно ответил Ингрем.
— От какого такого балласта?
— Оружия. Выбросите его за борт.
— Не дразни меня, Герман. Автоматы переправим вон на тот островок...
Внезапно Руис вскрикнул по-испански:
— Смотри, самолет возвращается! Ингрем спохватился, но слишком поздно — он уже повернулся, отреагировав на восклицание. Моррисон ехидно улыбнулся, а капитана охватила жгучая, но бессильная ярость. Один промах за другим: сначала его обвел вокруг пальца Холлистер, потом Моррисон, а теперь и Руис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39