– Алан, я слышу тебя... Нет, я вовсе тебя не избегаю... Нет, полиция с нами не связывалась... Да, да, конечно, ты беспокоишься. Все беспокоятся, – он отодвинул трубку от уха – голос старика оглушал его. – Я знаю, что тебе все равно, что делают другие, Алан. Тебе всегда было все равно. – Он выслушал еще одну длинную тираду, во время которой я успел почувствовать себя виноватым, что гак долго не навещал Алана. Наконец Джон, скривившись, положил трубку и сказал, что Алан обещал звонить еще.
– Кажется, мы действительно невнимательны к старику, – сказал я.
– Алана не оставляют теперь одного больше чем на пять минут. Проблема в том, что в пять часов Элайза уходит домой, – вернувшись в гостиную, Дон тяжело рухнул в кресло. – Все, что ему надо сделать дальше, это съесть разогретый ужин, раздеться и лечь в постель. Но, конечно, он этого не делает. Он делает себе пару порций выпивки и забывает об обеде. Потом смотрит новости в надежде, что там скажут что-нибудь про его дочь, и, когда видит там вместо этого пожарников, пробирающихся сквозь туман к месту пожара, ему кажется, что он в опасности. – Джон остановился, чтоб перевести дыхание. – Потому что не может же быть, чтобы вечерние новости не имели к нему никакого отношения.
– Так он встревожен?
– Я знаю его гораздо дольше, чем ты. Он будет теперь звонить, пока я не приеду туда. – Джон задумчиво посмотрел на меня. – Если только это не сделаешь ты. Он от тебя просто в восторге.
– Я не против визита к Алану, – сказал я.
– Наверное, тебе надо бы быть больничной сиделкой, – сказал Джон. – А ведь сегодня самый подходящий день, чтобы взглянуть на жилище Фонтейна. – Джон доел телятину, глотнул вина и посмотрел на меня в надежде услышать, что я согласен.
– Господи, Тим, мне неприятно это говорить, но я, кажется, единственный, кто заинтересован в том, чтобы что-то все-таки происходило.
Несколько секунд я смотрел на него молча, потом громко рассмеялся.
– Хорошо, хорошо, – примирительно сказал Джон. – Сейчас не моя очередь говорить. Давай посмотрим, что происходит в городе, прежде чем что-то решим.
4
Мы уселись на диване в гостиной, и Джон включил телевизор.
На экране появился несчастный как никогда Джимбо. Волосы его были немного растрепаны, элегантный галстук сдвинулся набок. Джимбо сообщил уже в который раз, что представители Комитета за справедливый Миллхейвен под предводительством преподобного Климента Мора появились в городской ратуше в сопровождении нескольких сот демонстрантов. Они потребовали встречи с Мерлином Уотерфордом и пересмотра их требований. Мэр послал к ним своего заместителя, который объявил, что не назначенные встречи никогда не допускались в стенах этого здания и не будут допускаться впредь. Делегация отказалась покинуть здание. Арден Васс послал наряд полиции разогнать толпу, в результате был убит подросток, в которого выстрелил полицейский, после того как ему показалось, что он видит в руках мальчика пистолет. Из тюремной камеры преподобный Мор заявил, что «десятилетия расовой дискриминации и экономического упадка наконец дали о себе знать, и пламя народного гнева уже не погасить».
На Шестнадцатой северной улице была перевернута и подожжена полицейская машина. В два магазина белых владельцев на Мессмер-авеню были брошены самодельные бомбы. Пожар распространился на соседние здания.
За спиной Джимбо камера показывала людей, бегущих сквозь туман с телевизорами, стопками сложенных костюмов и платьев, сумками продуктов, связками обуви. Люди выныривали из тумана, бросали чем попало в камеры и снова исчезали в серой мгле.
– По оценкам, на настоящий момент убытки от пожаров составили около пяти миллионов долларов, – сообщил Джимбо. – А сейчас Изабель Арчер с Армори-плейс с хроникой других, не менее тревожных событий.
Изабель стояла среди полицейских, загораживающих ее от толпы. Ей приходилось говорить громко, чтобы не заглушили крики и гул.
– Из других районов города начинают поступать сообщения о поджогах и перестрелках, – сказала она. В этот момент треск бьющегося стекла заставил Изабель взглянуть через плечо. – Нам сообщили также о нескольких случаях, когда на центральных улицах города водители были выброшены из машин, а некоторые владельцы магазинов в нижнем городе нанимают сотрудников специальных агентств для защиты их собственности. Поступает также информация, что вооруженные бандиты ездят в машинах, из которых расстреливают другие транспортные средства. На Ливермор-авеню и Пятнадцатой улице были совершены нападения на одиноких прохожих. – Губы Изабель дрогнули при звуке выстрелов где-то в конце шеренги полицейских. – В настоящий момент мне сообщили, что журналистам разрешено подняться на крышу управления полиции, откуда мы сможем показать вам истинные масштабы происходящего на Армори-плейс.
На экране снова появилась одутловатая физиономия комментатора.
– А если честно, Изабель, ты чувствуешь себя в опасности? – спросил он.
– Наверное, именно поэтому нам лучше подняться на крышу, – ответила Изабель.
Джимбо снова заполнил собой весь экран.
– Пока Изабель перемещается в более безопасное место, мы советуем жителям города задернуть шторы, отойти от окон и по возможности воздержаться от выходов из дома. Продолжают поступать сообщения о вооруженных нападениях на Западном бульваре и Пятнадцатой улице, а также в кварталах к западу от торгового центра «Галакси». А теперь – Джо Раддлер со своими комментариями.
Рот его был уже открыт, глаза горели, щеки стали красными. Джо Раддлер выглядел так, будто ему только что удалось вырваться из клетки, куда его посадили.
– Если из всего этого и выйдет что-то хорошее, то, может быть, лишь то, что эти тупоголовые идиоты, которые бормочут о контроле над вооружениями, придут наконец в чувство.
– Сейчас идеальное время, чтобы разнести по кусочкам дом Фонтейна, – сказал Джон. Он пошел в кухню и вернулся оттуда с бокалом и остатками вина. На крыше управления полиции появилась немного запыхавшаяся Изабель Арчер.
– Скоро наш город будет выглядеть как Сан-Франциско после великих потрясений, – сказал Джон.
– Туман не продержится долго, – успокоил его я. – Около полуночи рассеется.
– Да, – сказал Джон. – А Пол Фонтейн появится перед нашей дверью и извинится за все неудобства, которые нам причинил.
Около десяти часов снова позвонил Алан Брукнер, и Джону пришлось разговаривать с ним около двадцати минут, десять из которых Джон старался держать трубку подальше от уха. Повесив трубку, Джон отправился на кухню за новой порцией выпивки.
На экране появилось улыбающееся лицо чернокожего подростка, и Джимбо сообщил, что мальчик, убитый у городской ратуши, оказался Леймером Уайтом, семнадцатилетним отличником школы Джона Кеннеди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196