Я опустился на колени на большой плоский булыжник, снял с плеча венок и посмотрел на Алана, протягивающего ко мне руки. Когда я спустил его вниз, он тяжело дыша спросил:
– Теперь понимаете, зачем вы мне понадобились?
Отерев со лба пот, я стал внимательно рассматривать венок. Из него торчали куски проволоки, несколько отколовшихся роз и веточка папоротника. Поднявшись, я протянул Алану руку.
Он прошел нетвердой походкой по неровному рельефу из врытых в землю булыжников и попросил меня вернуть ему венок.
– И далеко мы идем? – спросил я.
Алан махнул рукой в сторону видневшейся невдалеке небольшой скалы. Рядом с ней, у самой кромки голубой воды, виднелась полоса красных кленов, а за ней – пологий склон с едва заметной тропинкой. По другую сторону кленов виднелась напоминавшая человеческую ладонь гранитная площадка. Алан попросил передать ему венок.
– Вот это место, – сказал он, устремляясь по тропинке вниз. – Эйприл приходила сюда, чтобы побыть в одиночестве, – сказал он, сделав несколько шагов. – Это место была ей очень дорого. – Он тяжело вздохнул. – Я словно вижу ее здесь воочию.
Больше Алан не произнес ни слова, пока мы не очутились на нависавшей над водой гранитной площадке. Я подошел к краю скалы. Справа в небольшой бухточке ныряли двое мальчишек, пробежавших мимо нас чуть раньше.
– Это и есть похороны Эйприл, – сказал Алан. – Ее настоящие похороны.
Я чувствовал себя чужестранцем, проникшим в чужие владения.
– Я должен с ней попрощаться.
Я отошел под тень кленов.
Алан медленно подошел к краю скалы. Этот маленький седоволосый старик казался мне сейчас почти волшебником. Он думал об этом моменте с тех пор, как узнал о смерти дочери.
– Моя дорогая девочка, – произнес Алан дрожащим голосом, крепко прижимая к груди венок. – Эйприл! Я всегда останусь твоим отцом, а ты – моей дочерью. Ты будешь жить в моем сердце до самой моей смерти. Я обещаю тебе, что тот, кто это сделал, не уйдет от ответа. У меня осталось не так много сил, но их хватит на нас двоих. Я люблю тебя, дитя мое.
Подойдя к самому краю гранитной площадки, Алан поглядел вниз и произнес тихим, мягким голосом.
– Отец твой желает тебе почить в мире и покое.
Затем, сделав шаг назад, Алан взял венок в правую руку и, отведя руку назад, кинул венок, словно диск. Несколько раз перевернувшись в воздухе, он коснулся водной глади.
Мальчишки громко закричали, показывая пальцами в сторону плывущего венка. Кинувшись в воду, они поплыли к тому месту, где он упал, но остановились, увидев на скале меня и Алана.
– Я ведь по-прежнему ее отец, – сказал Алан.
7
Когда мы остановились у дома Джона Рэнсома, только узкие щелочки между веками Алана указывали на то, что он не спит.
– Я подожду, – сказал он.
Джон открыл дверь и пустил меня внутрь.
– Где вы были? Ты знаешь, который час?
Родители Джона стояли посреди гостиной, тревожно глядя в мою сторону.
– С Аланом все в порядке? – спросила Марджори.
– Он немного устал, – сказал я.
– Послушайте, мне надо торопиться, – сказал Джои родителям. – Мы вернемся через полчаса. Не думаю, чтобы вся процедура заняла много времени.
Ральф Рэнсом начал было что-то говорить, но Джон буквально вытолкал меня и захлопнул за нами дверь.
– О, Господи, да старик спит, – казал он, подойдя к машине. – Мало того, что из-за тебя мы опаздываем, ты еще вынул его из постели в таком состоянии, что он вряд ли помнит свое собственное имя.
– Он помнит свое имя, – заверил я Джона.
Сев в машину, Джон похлопал тестя по плечу.
– Алан? С тобой все в порядке?
– Ас тобой? – спросил в ответ Алан.
Я решил поехать по мосту на Горацио-стрит, но тут вспомнил, что говорил мне о нем Дик Мюллер.
– Джон, – сказал я. – Ты не рассказывал мне, что Эйприл интересовалась местной историей.
– Иногда она кое-что изучала по этому поводу. Но так, ничего особенного.
– Но ведь она, кажется, особенно интересовалась мостом на Горацио-стрит.
– Мне ничего об этом неизвестно.
Алан дышал глубоко и ровно, полоски между веками исчезли.
– Почему ты так задержался? – спросил Джон.
– Алан хотел заехал в Флори-парк.
– А что ему понадобилось в Флори-парке?
– Эйприл любила ходить туда.
– Что ты пытаешься мне сообщить? – сердито спросил Джон.
– Там есть скала, нависающая прямо над озером, и Эйприл любила загорать и нырять там, когда еще училась в школе.
– О, вполне может быть, – Джон заметно расслабился.
– Алан захотел увидеть это место.
– И что он там делал? Ходил кругами и страдал по Эйприл?
– Что-то вроде этого.
Джон пренебрежительно хмыкнул.
– Джон, – начал я. – Неужели даже после того, как мы выслушали рассказ Драгонетта о мосте на Горацио-стрит, тебе не кажется, что стоит вспомнить поподробнее об интересе Эйприл к этому месту?
– Но я почти ничего об этом не знаю.
– Что? – полусонно пробормотал Алан. – Что вы там говорите об Эйприл?
Он протер глаза и выпрямился, пытаясь сообразить, где находится. Джон со стоном отвернулся.
– Мы говорили о кое-каких исследованиях, которые проводила Эйприл, – сказал я.
– А...
– Она говорила вам что-нибудь об этом?
– Эйприл говорила мне обо всем, – он задумался на несколько секунд. – Я плохо помню, в чем там было дело. Кажется, речь шла о каком-то мосте.
– А именно о том, по которому мы сейчас поедем, – сказал Джон. – Сворачивай на Горацио-стрит.
Впереди маячили парапет набережной Миллхейвен-ривер и низкие борта моста.
– Это как-то связано с преступлением? – спросил Алан.
– Это само по себе преступление, – ответил Джон.
Я посмотрел на бар «Зеленая женщина», мимо которого мы как раз проезжали, и, за секунду до того, как стены моста скрыли его из виду, успел разглядеть припаркованную рядом синюю машину с открытым багажником, рядом с которой стояли две картонные коробки. Мы проехали по мосту, и в этот момент мне пришло в голову, что машина очень похожа на «лексус», из которого следили за Джоном Рэнсомом по пути в Шейди-Маунт. Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть машину в зеркало заднего вида, но стены моста загораживали обзор.
– Ты помешан на этом месте, – сказал Джон. – Как Уолтер Драгонетт.
– Как Эйприл, – произнес я.
– У Эйприл была слишком насыщенная жизнь, чтобы всерьез увлекаться местной историей, – в голосе Джона слышалась горечь.
Мы еще не подъехали к Армори-плейс, когда до нас донеслись голоса, вопящие: «Уотерфорда – в отставку! Васса – в отставку! Уотерфорда – в отставку! Васса – в отставку!»
– Кажется, призыв мэра к единению не был услышан, – заметил Джон.
– Здесь надо свернуть направо, – подсказал ему Алан.
8
Пологий спуск вел прямо к входу в морг округа Миллхейвен.
Я притормозил рядом с черным «седаном», из которого тут же вылез Пол Фонтейн и махнул рукой в сторону небольшой стоянки с надписью «Только для служебных машин».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196